Neon Genesis Evangelion

Из них троих Синдзи — единственный, кто знает, как можно жить "по-нормальному". Хотя, кто теперь живет нормально? Просто — по-другому. Так, как их одноклассники. Когда школа — это место, куда ты ходишь, чтобы общаться с друзьями, читать книги, прыгать с баскетбольным мячом на физкультуре... А не "переждать время от Ангела до Ангела".

Аска и Рэй не понимают, что можно мечтать о таком.

И Синдзи немного завидно.

Аска и Рэй выглядят другими. Не такими, как он. Не потому, что девочки, а... Будто они старше лет на пять. Они — пилоты.

А Синдзи просто торчит в Еве, дергает за рычаги и пытается не облажаться.

Икари не понимает, как они так могут — девочки и Мисато — спокойно жить, когда над их головами зависает Ангел, готовый уничтожить их в любую секунду. Как можно говорить "через пять часов он доберется до нас" и доставать из сумки завернутый в фольгу бутерброд, дуть на горячий кофе, читать книгу. Как это возможно, если ты знаешь, что смерть в буквальном смысле нависла над тобой?

Девочки так просто прыгают в Евы... Они будто знают что-то такое, что Икари-младшему еще только предстоит постичь.

Синдзи постоянно мечтает. Он хочет, чтобы все было по-другому. Включает плейер, вытягивается — на футоне, крыше или скамейке, закладывает руки за голову и представляет, как все могло бы быть, если... В плейере одна песня сменяет другую, позволяя Икари хоть ненадолго выпасть из реальности.

Такой колкой. Такой неудобной.

Если бы только можно было быть двумя разными людьми под одной оболочкой! В школе — одним, в нутре Евы — другим. Как Мисато. Тогда стало бы легче. И отец...

Об этом же лучше вовсе не думать.

Эскапизм — какое-то стыдное слово. Хочется сделать вид, что ты к нему не имеешь ровно никакого отношения, думает Синдзи. Солнце закрывает туча. Плейер с шелестением прокручивает пленку до ледующей песни: Paul Stanley — Live to Win.