Undercover - poison girl (aka CameronCullen)

Автор: poison girl (aka CameronCullen)
Бета: Ирина Ведьма Иньяра Врублевская
Жанр: romance, action, немного humor
Тип: гет
Рейтинг: R
Пейринг: Эдвард Каллен/Бэлла Свон, Лукас Милтон/Бэлла Свон
Дисклеймер: все права на персонажей принадлежат Стефани Майер
Пометки: all humans
Саммари: Они молоды, но  уже  считаются  одними из  лучших  агентов ФБР. Погони,  аресты,
постоянный риск, а по вечерам – драйв в клубах – это их жизнь. И в один, казалось бы, прекрасный
день  судьба  в  лице  замдиректора  Блэка  сводит  их  вместе  в  работе  над  важным  заданием  под
прикрытием, где им придется примерить на себя роли супругов. Но есть одно «но»: Бэлла и Эдвард
терпеть друг друга не могут…
А что будет,  если  стена между ними падет,  ведь  главное правило ФБР: никаких отношений
между напарниками?
 
Глава 1 «Понедельник – день тяжелый» EPOV
 
Нет в мире  звука противнее и раздражительнее, чем пронзительный визг будильника в семь
утра в понедельник, настойчиво пытающегося поднять вас с постели и заставить тащиться на работу,
ведь вам там надо быть уже к восьми.
Большая часть меня еще спала, досматривая сладки сон с не менее сладкой Анжелиной, когда
моя  рука  по  привычке  потянулась  к  ненавистному  будильнику,  по  пути  сбрасывая  со  столика
мобильник,  пустой  бокал  от  шампанского  и  что-то  еще.  Кое-как  с  горем  пополам  мне  удалось
отключить это адское орудие пыток двадцать первого века.
С другой стороны кровати донеслось невнятное то ли бурчание, то ли стон, заставивший меня
проснуться и прислушаться к голосу.
- Ммм…  чего  там?  –  из-за  моей  спины  послышался  сонный,  но  очень  приятный  женский
голос. Кому он принадлежал, я вспомнить не мог. Линда, может Анжела или Кристина… А черт его
знает,  главное  –  женщина,  значит,  я  вчера  не  допился  до  такой  степени,  что  перестал  отличать
мужчин  от женщин,  как  это  однажды  случилось. Хвала  богам,  что  рядом  оказался  более  трезвый
Эммет, который и спас меня от… Впрочем, не будем об этом, это не самое лучшее воспоминание в
моей жизни.
Отвечать на вопрос своей подружки я не спешил, передо мной стояла более важная и, кстати
говоря,  не  очень  простая  задача  –  вспомнить  вчерашнее.  Приложив  колоссальное,  как  мне
показалось,  усилие,  я  оторвал  голову  от  подушки  и  попытался  открыть  глаза,  но  это  оказалось
чересчур  сложной  задачей  для меня. Голову  я  разу же  уронил  обратно,  а  вот  глаза мои  закрылись
еще  раньше.  Меня  ослепило  ярким  светом,  который  был  повсюду.  Он  убивал  меня  и  заставлял
щуриться,  даже  когда  глаза  были  закрытыми.  Создавалось  такое  впечатление,  будто  этот  свет  –
солнечный – подсказывал просыпающийся разум – обжигал глаза.
Тогда я впервые в жизни почувствовал себя настоящим вампиром.
Скажите, вам когда-нибудь было плохо? Нет, я имею в виду, действительно плохо, настолько
хреново,  что  хочется  только  одного  –  сдохнуть  и  желательно  как  можно  быстрее.  Голова
раскалывается, кажется, что она весит центнер или около  того, во рту словно всю ночь проводили
свои  заезды  стритрейсеры,  а  где-то  в  мозгах  во  всю  отжигает Мэрлин Мэнсон...  Нет?  Тогда  вам
очень повезло.
Хотел бы и я быть таким везунчиком, ну, или хотя бы нормальным человеком, который, зная,
что  ему  завтра  сутра  на  работу,  постарается  позаботиться  о  том,  чтобы  вовремя  лечь  спать  и выспаться. Сколько раз  я  говорил  себе  «по  воскресеньям никаких клубов», но  это было  все равно,
что  пытаться  заставить  планету  вертеться  против  своей  оси. Тем  более,  что мне,  как  примерному
двадцатипятилетнему  холостяку,  делать  на  выходных  больше  нечего,  кроме  как шастать  с  двумя
моими лучшими друзьями и по совместительству коллегами по ночным клубам и соревноваться там,
кто больше выпьет или кто закадрит больше девчонок.
Кажется, этим вчера мы и занимались. Подробностей своего вчерашнего рандеву вспомнить я
не  мог,  все  воспоминания  о  вчерашней  ночи  слились  в  один  поток  света,  музыки  и  алкоголя,  в
котором  невозможно  было  различить  детали,  только  одна  светловолосая  и  очень  фигуристая
подробность отчетливо стучала в моей голове. Она было очень горячей штучкой прошлой ночью, вот
только  кто  она?  Сквозь  сильнейшую  головную  боль  я  попытался  пробиться  к  глубинам  памяти,
чтобы вытащить оттуда хотя бы имя этой куколки, что сейчас растянулась на моей постели, сладко
посапывая,  но  в  памяти  всплывали  только  отдельные  расплывчатые  картинки  и  обрывки
воспоминаний, собрать воедино которые возможности не представлялось. Похоже, вчерашняя ночь
навсегда останется для меня загадкой.
Но тут мне в голову пришла одна простая, но очень гениальная идея. Собрав в кулак все силы,
я поднялся на кровати, нависая над девушкой, и осторожно смахнул покрывало светлых волос с ее
лица.
«Твою дивизию!» - я едва удержался, чтобы не сказать это вслух – «Только не она, только не
Роуз! Только не сестра Джаспера…» - я тихо застонал, роняя голову на руки. Конечно катастрофы в
том, что я переспал с сестрой Джаса не было, но было одно «но»  - эта сладкая конфетка – без пяти
минут невеста Эммета, и как раз сегодня он должен был делать ей предложение.
«Ну, ты и Казанова, старик: умудрился затащить в постель невесту лучшего друга накануне их
помолвки. А что еще, интересно, ты натворил?»
Сомневаюсь, что я хотел это знать, но в данном случае знание, хоть и позор, но все же сила.
Розалии  будить  я  пока  не  стал.  Решил,  пусть  спит  и  наслаждается  тем,  что  ей  нет  резона
вставать  в  такую рань.  «Как же  я порой  завидую безработным»  -  я довольно часто прокручиваю  в
уме  эту  фразу,  преимущественно  по  понедельникам,  которые  ненавижу  всей  душой.  К  счастью  я
такой  не  один,  поэтому  мне  уже  страх  как  охота  увидеть  замаскированные  под  горами  папок  и
документов физиономии моих друзей, бережно сложенные на их рабочих столах возле стаканчика с
кофе.
Обрадовавшись тому факту, что в своем горе не одинок, я поспешил встать на ноги. Сегодня
мне удалось побить свой рекорд – пять минут на то, чтобы доползти до уборной. Я радовался, как
ребенок.
Далее  все  как  по  идеально  отлаженному  алгоритму  утра  в  понедельник.  Сначала шипучая
таблетка от похмелья и стакан холодной воды, затем контрастный душ, и жизнь больше не кажется
таким дерьмом, как полчаса назад.
Из ванной я вышел в хорошем настроении, которое, при виде спящей на моей стороне кровати
Розалии Хейл, моментально опустилось где-то до уровня плинтуса. Своим натасканным в академии
ФБР нюхом я чуял, что добром это вряд ли кончится. Попытался прикинуть, а чем же все-таки это
может закончиться, но на ум лезли только непривлекательные и кровавые картинки того, как Эммет
старательно разукрашивает мое лицо. Мне вспомнилось знаменитое изречение, гласящее, что за все
надо платить. «Видимо, у качественного удовольствия цена особенно высокая»  - грустно подумал я.
Впрочем, времени на сострадание себе  - любимому у меня в запасе не было, поэтому я решил, что
разберусь с этим позже. Я нацарапал записку Розали, чтобы та позвонила мне, как только проснется,
и стал одеваться, по пути собирая в кучу разбросанную вчера одежду. Моя рубашка, носок, почему-
то  один,  джинсовая мини,  уж  слишком мини  и… Наконец, мне  попалась  святая  святых  –  красное
кружевное  белье  Роуз.  В  моей  голове  одна  за  одной  начали  вспыхивать  всевозможные  фантазии, связанные с обладательницей этого белья, но их быстро оборвал непонятно откуда появился злющий
Эммет с бейсбольной битой в руках, взятой отнюдь не для игры.
«Ты не должен думать об этой куколке» - приказал я себе, выпуская из рук «свой трофей»
Спустя  пятнадцать минут  я  уже  закрывал  за  собой  входную  дверь,  стараясь  выглядеть,  как
обычно,  свободно  и  непринужденно,  но  в  тоже  время  собрано,  уверено  и  интеллигентно.  Я
чувствовал,  что  день  сегодня  будет  особым,  поэтому  оделся  как  можно  строже:  черный  деловой
костюм, светло-синяя рубашка, стильный минималистический галстук и блестящие черные ботинки.
Слегка  (что  еще  слабо  сказано) припухшие  глаза пришлось  скрыть под  солнцезащитными очками.
Проще  говоря,  выглядел  я  почти  идеально,  как  на  агента  спецслужбы,  вот  только  внутренней
уверенности  сегодня  мне  не  доставало.  Утреннее  происшествие  с  Розали  слегка  выбило  меня  из
колеи. Я чувствовал себя виноватым перед Эмметом и совершенно не знал, как буду смотреть ему в
глаза.  В  этой  ситуации  вряд  ли  сработает  оправдание  вроде  я-был-пьян-и-не-понимал-что-творил,
остается надеяться, что до него эта история не дойдет.
Одолеваемый  плохими  предчувствиями,  я  покинул  свои  Бруклинские  апартаменты,  и  уже
сидя  в  авто  вспомнил,  что  оставил  дома  пистолет. Чертыхнувшись,  вышел  из  машины. Ненавижу
возвращаться,  особенно  по  понедельникам  –  это  плохой  знак.  «Хотя  куда  уж  хуже?  –  подумалось
мне, - Ведь и так сегодня весь день наперекосяк пойдет».
Кстати,  я  забыл  представиться. Мое  имя Каллен. Эдвард Каллен,  почти  как  «Бонд. Джеймс
Бонд». Почему так? Да потому, что коллеги обычно называют меня по фамилии, и только несколько
близких  друзей  с  работы  зовут  меня  Эд,  а  для  всех  остальных  я  специальный  агент ФБР  Эдвард
Каллен из отдела особо тяжких преступлений. Я один из тех немногих людей, живущих в Штатах,
могу с уверенностью сказать, что люблю свою работу, несмотря ни на что. Ее стоит любить уже из-
за одних секретарш начальства, вроде Анжелы Вебер или Джессики Стенли: сходят с ума по своим
шефам, но втайне млеют от одного моего вида. Кроме ФБРовских девочек в работе я люблю еще и
свое оружие, погони на бешеных скоростях в казенных тачках, лязг наручников, постоянный риск и
неугасающий адреналин в крови. Это увлекает,  затягивает посильнее наркоты. Это может и убить,
если  ты  недостаточно  силен  для  такой  работы. А  вот  это  уже  точно  не  про меня. Я  проработал  в
Бюро  уже  пять  лет,  за  все  это  время  меня  ни  разу  не  ранили,  я  не  провалил  ни  одного  дела  и
умудрился  заслужить  хорошее  расположение  начальства  и  ко  всему  этому,  я  популярен  среди
женского  состава  нашего  Нью-Йоркского  отделения…  Нет,  определенно  за  все  надо  платить,  и,
сегодняшнее утро это отлично доказывает.
«Закончилось твое везение, Каллен»  - хмуро подумал я. Тогда я еще не  знал, что все не так
плохо: все просто ужасно...
***
Оказавшись  на  своем  этаже,  я  спешил  поставить  на  стол  обжигающий  кожу  пластиковый
стаканчик со слишком горячим кофе, но вышеупомянутому  стаканчику, как выяснилось вскоре, не
было суждено попасть в мой кабинет. Буквально в нескольких шагах от двери я столкнулся с этой
провинциальной выскочкой, добившейся уважения здесь путем усердной работы  - Бэллой Свон. Ей
почти удалось достичь моего уровня, к своим юным двадцати четырем она уже считалась одной из
лучших женщин-агентов в отделении, и буквально дышала мне в спину. У нее даже кабинет был на
полтора метра больше, чем у меня. Исходя из этого, неудивительно, что мы не могли терпеть друг
друга.  И  сегодня  она  воспользовалась  нашей  войной,  одним  легким  движением  превратив  ее  из
холодной в самую настоящую и очень горячую войну. Проходя мимо меня, она сделала вид, что на
ходу изучает какой-то документ, и как бы случайно, не заметив, что рядом проходил я, опрокинула
горячий напиток на мою грудь. Рубашка, немного пиджака и галстук были окончательно испорчены.
Я едва удержался оттого, чтобы придушить ее.
- Су…пер! – конечно, я имел в виду другое, но не хотелось сейчас материться в присутствии
коллег, которые считали меня вполне приличным человеком. - Упс, - она виновато поджала губы, не придавая вниманию, что ее чувство вины за километр
разило  фальшем,  -  Прости,  Эд,  зачиталась  тут  слегка.  Ты  не  злись,  в  конце  концов,  всего  лишь
рубашка, - похлопав меня по плечу, Бэлла, как ни в чем не бывало, продолжила свой путь, пожелав
мне удачного дня.
***
-  Хай,  Джас,  -  сегодня  первым  делом  я  решил  зайти  в  кабинет  другу,  чтобы  выяснить
подробности вчерашней ночи и заодно спросить, не припасена ли у него случайно запасная рубашка.
Джаспер сидел за столом, потягивая кофе. Солнцезащитные очки на его глазах свидетельствовали о
том, что он знал все о нашем недалеком прошлом. – У тебя случайно нет запасной рубашки?
- Какие люди,  - тихо проговорил он, не двигая головой. – А я тебя уже заждался. Думал, ты
вообще к полудню придешь, - хихикнул Джас.
- Не до шуток, брат,  - проворчал  я, опускаясь  в кресло напротив него.  – Так  есть рубашка?
Мне позарез надо.
- А что стряслось?
- Бэлла Свон – прорычал я, чувствуя, как при упоминании ее имени в висках громко застучал
пульс, - она объявила мне войну. Стерва…
- Но зато какая, - Джаспер усмехнулся, а я мысленно скривился.
- Тебе она нравится, Джас? – спросил я, наблюдая за тем, как он доставал из самого нижнего
ящика стола аккуратно сложенную рубашку.
- Она ничего, та еще штучка, правда, не в моем вкусе. Она скорее твой тип.
- Да иди ты, я ее ненавижу, впрочем, как и она меня.
Переодевшись,  я  едва  не  выскочил  из  кабинета  Джаспера,  но  вовремя  вспомнил  вторую
немаловажную причину, по которой шел меня.
- Слушай, Джас, а вчера было жарко, да?
-  Да  уж.  Я  утром  думал,  что  умру  сегодня…  -  он  скомкал  в  руках  пустой  стаканчик  и
замахнулся им в корзину с мусором, но не попал.  - Похмелье – вселенское зло! Вот знаешь, о чем я
думаю? Мы называем себя борцами со злом, а самое главное зло побороть не можем. Ирония.
- Насчет похмелья, Джас, ты помнишь, что вчера было?
- Я как раз это у тебя и хотел спросить.
«Замечательно,  просто  высший  пилотаж.  Вот  будет  здорово,  если  единственным,  кто  все
помнит, окажется Эммет».
- А Эммет с нами был? – осторожно поинтересовался я.
- Наверное, был, - пожал плечами Джаспер. – Кстати, тебя тут Блэк спрашивал. Сказал, чтоб
пулей в его кабинет.
«Только  Блэка  мне  сейчас  недоставало  для  полного  счастья. Должно  быть,  хочет  поручить
мне очередное дело».
В  последние  две  недели  я  сидел  без  работы,  совершая  разного  рода  проверки  и  улаживая
проблемы  с  документацией,  а  перед  этим  вместе  с Эмметом  ловил  банду  наркоторговцев. Плевое
было дело. Я очень надеялся, что на этот раз мне поручат что-то действительно стоящее.
- Чего хотел, не знаешь?
Джаспер только пожал плечами в ответ.
- Есть только один способ это выяснить, - сказал он.
Оставив Джаса наедине с его собственным мостром-похмельем, я отправился к заму.
-  Привет,  Джесс,  -  ослепительно  улыбнулся  его  секретарше,  опираясь  руками  об  стол.  Я
немного перегибал палку, наклоняясь настолько близко к ее лицу, что чувствовал на коже сбивчивое
дыхание  девушки.  Кровь  прилила  к  ее  щекам,  залив  их  яркой  красной  краской,  отчего  она
становилась похожей на старшеклассницу, влюбленную в учителя. – Вызывал? – я небрежно кивнул
головой в сторону двери Блэка. - Да, вызывал, - пробормотала девушка.
- Прекрасно. О, и..., отличные духи Джесс,  - я стоял уже у двери, боковым зрением замечая,
как она еще больше залилась краской.
Не  сразу  до меня  дошло,  что  с  такой же  довольной  и  гордой  улыбкой  победителя  вошел  в
кабинет  Блэка,  но,  как  только  я  пересек  его  порог,  улыбка  сама  сползла  с  моего  лица.  В  кресле
напротив шефа сидела агент Свон собственной персоной с невероятно деловым видом.
«Ничего хорошего в этом явно нет» - подсказывал мне мой внутренний голос.
 
Глава 2 «Что точно не могло случиться с Джеймсом Бондом» EPOV
Что я не люблю в своей работе – так это эффект неожиданности. Никогда не знаешь, что ждет
тебя за углом или в кабинете начальства, как сейчас.
Поскольку день сегодня не заладился с утра, я ничуть не удивлялся, увидев Бэллу в кабинете
Блэка  с очень  сосредоточенным  выражением лица,  слушающую шефа. Кроме них  в помещении не
было больше никого. Блэк, как всегда, впрочем, выглядел серьезным и, как мне показалось, слегка
озадаченным, если не обеспокоенным. Морщина на его переносице, выделяющаяся сегодня больше
обычного,  свидетельствовала  о  том,  что  даже  сейчас,  поправляя  свои  очки,  он  не  расставался  с
какой-то важной мыслью.
Джейкоб Блэк был довольно высоким и крепко сложенным мужчиной сорока с лишним лет, с
очень  загорелой кожей и  заметно лысеющей шевелюрой. Лицо у него было типичного начальника:
строгое и сосредоточенное, но когда он улыбался (вы должны быть очень везучим человеком, чтобы
увидеть улыбающегося Блэка), невозможно было не улыбнуться в ответ, глядя на него.
- Очень  хорошо,  что  вы,  наконец,  появились,  агент Каллен, мы  как  раз  вас  и ждали,  чтобы
начать разговор, - размерено проговорил он, жестом приглашая меня сесть в кресло рядом с Бэллой
Свон.
Я поспешил выполнить его просьбу, быстро пересек кабинет и опустился в уютное кожаное
кресло, не удостоив Бэллу взгляда. Она делала вид, что не замечала меня с того самого момента, как
я появился в кабинете, и сейчас она продолжала не замечать меня, изучая взглядом свои туфли.
Пока я располагался в кресле, Блэк нацепил очки обратно на переносицу и прокашлялся.
- Что ж, перейдем к делу.– Сегодня мне попалась одна очень симпатичная…- он неторопливо
разбирал кипу документов, лежащих на столе, один из них, очевидно, заинтересовал его больше всех
и он сделал паузу, пробегая глазами по документу. Очень «уместную» паузу, стоит сказать.
«Ну-ну, продолжай» - с сарказмом подумал я, косясь на Бэллу, которая изо всех сил старалась
проглотить улыбку.
- …папка,  -  так же невозмутимо произнес Блэк.  – Но для начала  я  вот что хочу  узнать. Вы
двое уже знакомы, не так ли?
«О, да, но лучше бы нет»
-  Да,  сэр,  -  ответила  за  меня  Свон,  я  успел  лишь  рот  раскрыть,  -  мы  знакомы,  но  вместе
никогда не работали.
«Упаси бог, мне достаточно того, что приходится делить с тобой один офис. Не представляю,
чтобы было, если бы ты работала со мной в одном отделе».
Бэлла  с  самого  начала  своей  карьеры  застряла  в  отделе  оккультных  преступлений  этажом
выше от насильственных, где работал я. Собственно говоря, агент Малдер в юбке эта дамочка.
- Вас перевели на наш этаж только сегодня, верно?
«Что? Что  значит  «перевели на наш  этаж»?»  -  я  едва  смог  удержаться  от проявления  своих
далеко не положительных эмоций.
Она  уверенно  кивнула  в  ответ,  бросив  на меня мимолетный  взгляд,  который,  вопреки  всем
своим стараниям, расшифровать я не мог. - Отлично, - я не мог понять, что в этом было такого отличного, в особенности для меня. – А
теперь касательно дела, за которым я вас вызвал. Кому-нибудь из вас известно что-либо о Форксе?
Я напряг память, пытаясь вспомнить, где слышал это название, но на ум не приходило ничего
конкретного.  Я  был  уверен,  что  где-то  уже  встречал  слово Форкс,  только  не  мог  вспомнить,  где
именно.
-  Что-то  знакомое,  -  в  конце  концов,  я  не  могу  знать  все,  это  не  входит  в  круг  моих
обязанностей.
Бэлла взяла инициативу в свои руки:
- Город на севере США, штат Вашингтон, если не ошибаюсь. Численность населения… - она
задумалась на несколько секунд, после чего уверенно продолжила,  - порядка  трех  - четырех  тысяч
человек. Первый в стране по количеству осадков.
 «Ничего  себе!»  -  я  громко  выдохнул,  не  скрывая  своего  удивления,  взглянул  на  Бэллу.
«Ходячий справочник по географии, а не девушка. Интересно, что еще она знает так же хорошо?».
- Все верно, - подтвердил Блэк. – И в последнее время, точнее в последние три года, в Форксе
стали пропадать местные жители, причем все они жили в одном доме, сменившем за это время пять
хозяев. Полиция  ничего  не  выяснила,  тела  не  были  найдены,  никто из  соседей  ничего  не  знает. Я
хочу, чтобы вы занялись этим делом.
«Мы? Мы – это я и она?»
Я  старался  скрыть  свое  удивление  и  негодование.  Не  знаю,  насколько  хорошо  у  меня  это
выходило, наверное, не очень хорошо, ведь это была Бэлла – та самая Бэлла мысли о работе в паре с
которой вызывали у меня приступы тошноты и желания немедленно убраться из кабинета Блэка.
А еще лучше – проснуться снова и понять, что все сегодняшнее утро было всего лишь плохим
сном.
Бэлла слегка побледнела, когда мы переглядывались. В ее взгляде читалось все то, что было
спрятано далеко внутри меня: неприязнь, отвращение и безысходность. Последнее потому, что никто
из нас ничего не мог поделать со сложившейся ситуацией. Приказ есть приказ, он выполняется, но не
обсуждается – это первое правило ФБР. В конце концов, мы всего лишь государственные служащие,
обязанные беспрекословно выполнять все распоряжения начальства, а свое недовольство выражать
только молча в тряпочку.
- Но задание это не такое простое, как вы думаете,  - не  замечая изменений на наших лицах,
продолжал  Блэк.  –  Действовать  необходимо  нестандартно.  Подумав,  я  решил,  что  в  случае  с
Форксом  нужен  особый  подход,  поэтому  действовать  будете,  не  раскрывая  своей  причастности  к
ФБР. Проще говоря – под прикрытием.
Последние  его  слова про прикрытие мне  очень не понравились. Это  значило  только  одно  –
необходимо  как  можно  незаметнее  внедриться  на  объект,  в  нашем  случае  –  эту  дождливую
Вашингтонскую дыру – и провести расследование незаметно. Все было бы ничего, но при этом мне
придется  вести  дело  плечом  к  плечу  со  Свон.  В  таком  случае  незаметно  вряд  ли  получится.  Во-
первых, это Бэлла, что говорит о многом, во-вторых, я привык работать один, эдакий одинокий волк,
который не  терпит  чужой  руки, прикладываемой  к  своей  работе. Сколько помню  себя на  работе  в
Бюро, я всегда работал самостоятельно, при этом довольно успешно, мне не нужен был напарник, я
прекрасно справлялся сам, и Блэк знал об этом.
Ну, если не прекрасно,  то, во всяком случае, неплохо  это уж точно. Подумаешь, что иногда
применял нестандартные решения, действовал порой не по протоколу, но ведь я справлялся!
С досады хотелось спросить, чем же я разозлил его больше обычного, но я смолчал, плотно
прикусывая язык.
- Я  долго  думал,  кого  поставить  на  это  дело,  но  лучше  вас  двоих,  кандидатур  не  нашлось.
Понимаю, что это немного не ваш профиль, но я абсолютно уверен, что вы справитесь с заданием.
Вся необходимая информация, - он передал мне тонкую серую папку, - здесь. Ознакомьтесь, - я взял у него папку и сразу же принялся изучать ее содержимое, - Самолет до Сиэтла в 14:00, билеты, а так
же  все  необходимые  документы  найдете  в  папке. Кроме  этого,  новые  паспорта  с  вымышленными
фамилиями  и  именами,  кредитные  карточки  и  все  остальное  вплоть  до  водительских  прав  и
медицинских страховок – тоже здесь. ФБР берет на себя все расходы, связанные с расследованием,
от вас требуется только одно – разобраться с тем, что твориться в Форксе и при этом не выдать себя.
Жить будете в том самом доме, из которого исчезали люди. Желаю удачи, она вам пригодится. И,
кстати, чуть не  забыл, для всех вы – Роберт и Кристен Смит – молодожены,  -  закончив свою речь,
Блэк снял очки и, опустив их на стол, с чувством выполненного долга откинулся на спинку кресла.
 «Стоп! Что он только что сказал?»
Раскрытая папка едва не выпала из моих похолодевших пальцев. Я рефлекторно поднял глаза
на шефа,  осознавая,  что  он  только  сказал  и  что  это  значит. Не  уверен,  что  при  этом мне  удалось
сохранить естественный цвет лица, должно быть я прилично побледнел, представляя нас с Бэллой в
качестве мужа и жены. И в кошмарном сне мне не могло представиться нечто подобное.
Бэлла,  сидящая  рядом,  заметно  вжалась  в  кресло,  я  видел,  как  ее  пальцы  с  длинными
рубиновыми ногтями впились в боковушки кресла. Выглядела она примерно так же, как и я, с одной
разницей  в  том,  что на  ее  лице  отражалось немного меньше  эмоций. Она  только  окаменела, но не
побледнела, как я.
В моей голове в тот момент было пусто, как и зачастую в моем холостяцком холодильнике, в
лучше времена видавшем максимум пару бутылок пива и упаковку замороженных овощей.
И только после того, как до меня окончательно дошло все, что он сказал, я смог хоть как-то
мыслить (под «как-то» подразумевалось, что непечатно).
«Старина Блэк… Что я тебе такого сделал, что ты решил так жестко надо мной издеваться?
Ты же должен  знать, как я отношусь к  этой особе. Слухами ФБР полнится, ты должен был быть в
курсе! Всем известно, как «страстно» мы с Бэллой «любим» друг друга».
Однако, Джейкоб внимания нашему замешательству не придал.
- На этом все, вы свободны.
***
Очутившись в коридоре, я смог наконец вздохнуть с облегчением, но я знал, что радоваться
пока  слишком рано,  скорее  самая пора плакать или  еще лучше  -  залечь  где-то на дне и переждать
полосу неудач, столь крепко ко мне прицепившуюся. Сегодняшний день был явно не самым лучшим
в моей жизни,  скорее наоборот  –  самым  ужасным,  а  впереди  все  было  еще  хуже. Мне предстояло
жить под одной крышей с девушкой из моих кошмаров и притворяться, что мы любящая пара. От
этой мысли мне резко захотелось плеваться.
Разве может быть что-то хуже?
Без сомнений, может. Как только я покинул кабинет Блэка, раздался  звонок моего сотового.
На экране высветился номер Розали. «Великолепно». Я уже собирался отвечать, как увидел идущего
мне навстречу Эммета.
«Не день,  а  сплошное недоразумение,  а  ведь  еще  только девять  утра! Господи, прошу  тебя,
помоги мне пережить этот понедельник».
 
Глава 3 «Истина где-то рядом или хорошо смеется тот, кто смеется последним»
 
Я сбросил вызов, потому как другого выхода из сложившейся ситуации не было, а если и был,
то мне он неизвестен. Роуз должна додуматься, что я скорее всего занят, если не отвечаю на звонок,
но кто их, блондинок, знает?
Теперь, когда одной проблемой стало меньше, я обернулся к Эммету. Вид у него был вполне
обычный: деловой костюм с  галстуком, бейдж на  груди, легкая небритость и никаких следов того,
что накануне он был с нами в клубе. «Его возможно там и не было вовсе» - подумал я. Эммет с головой был погружен в свои собственные мысли, сильная задумчивость отражалась
на его лице и не давала мне покоя.
Как много он знает?
Помнит ли он, что было вчера?
Известно ли ему, где его неверная невеста провела ночь?
Хотел бы я иметь ответы на все эти вопросы.
- Кхм…,  напарник,  ты  и  дальше  будешь меня  игнорировать?  –  послышался  голос  Бэллы,  а
затем и она сама возникла передо мной.
- Бэлла…
- Эд, на два слова, - Эммет появился за ее спиной очень не вовремя, хотя с другой стороны я
не знал, кто лучше: она или он.
-  Ты  Розали  не  видел?  –  тихо  спросил  он,  когда  мы  отошли  от  Бэллы  на  достаточное
расстояние, чтобы наш разговор остался только между нами.
- Нет, а что сучилось?
«Лги и  делай  уверенное  выражение  лица,  только  так  твоя  ложь прокатит»  -  говорил  я  себе.
Эти мысленные наставления хоть и работали, но уверенности мне придавали не особо. Я надеялся,
что сейчас сумею выйти сухим из воды, а через несколько часов успешно сделаю ноги из Нью-Йорка
в  Вашингтон.  Вряд  ли  Эммет  станет  искать  меня  там,  чтобы  расквасить  мою  физиономию,  если
правда всплывет наружу.
- Я всю ночь не мог до нее дозвониться, дома тоже никого, ее квартира пуста. Знаешь, у меня
нехорошее предчувствие, все-таки это Роуз, она умеет находить неприятности на свою голову.
«Согласен, но не лучше меня во всяком случае».
- Может  быть,  она  заночевала  у Элис? Помнишь  ее:  такая  неугомонная  девочка-бомба?  –  с
моей стороны было очень некрасиво подставлять Элис, тем более я не знал, известно ли ей что-то о
нас.
- Очень даже может быть, - согласился Эммет. – Хорошая идея, я позвоню этой Элис, спасибо
дружище,  -  он  похлопал меня  по плечу  и  поспешил  к  себе  в  кабинет,  но  сделав  несколько шагов,
вернулся и очень тихо спросил, - А мне показалось или вы со Свон пошли на мировую?
- Хуже, нас сделали напарниками.
- Сочувствую, брат, говорят, она большая стерва.
***
 
К  себе  в  кабинет  я  вернулся  подавленным. Неприятно  было  осознавать,  что  к  списку моих
«заслуг» добавилась ложь лучшему другу и подстава ни в чем невинной девушки. Я чувствовал себя
настолько  ужасно  от  осознания  этого,  что  необходимость  терпеть  Бэллу  казалась  уже  не  такой
тяжкой  ношей  на  фоне  последних  событий.  Возможно,  это  я  еще  смог  бы  пережить  без  особых
потерь, а вот дружба с Эмметом может быть потеряна навсегда. А все из-за чего? Все из-за того, что
я  не  умею  во  время  останавливаться,  когда  дело  доходит  до  источника  всех  наших  проблем,  как
говорил Гомер Симпсон.
Сегодняшний день должен научить меня чему-то. Я твердо решил, что перестану напиваться
до  зеленых  чертей.  С  завтрашнего  дня  теперь  точно  не  будет  больше  никаких  «а  давай  смешаем
текилу с водкой».
В кабинете меня ждал сюрприз в виде Бэллы Свон, вальяжно развалившейся за моим рабочим
столом на моем личном кресле, оскверняя святую-святых моих квадратных метров своей филейной
частью, которая, стоит сказать у выглядит нее довольно-таки неплохо в обтягивающей юбке.
- Вообще-то на  двери  висит  табличка  «агент Э. Каллен»,  -  сухо  бросил  я,  вешая пиджак на
вешалку.
- Теперь мы напарники и кабинет у нас теперь тоже общий, - криво усмехаясь, ответила Бэлла. - Но стол мой.
- Поставишь мне второй, тогда и будет твоим, - ее невозмутимость в этой ситуации при виде
моего недовольного и в какой-то степени даже несчастного лица выводила меня из себя. Я старался
держать эмоции в кулаке, не позволяя им вырваться наружу и лишить нас единственного стола.
- Послушай, Бэлла,  у меня  сегодня  с  самого  утра  дела идут просто  ужасно,  я  зол,  как  черт,
поэтому будь так добра, освободи мой стол, пока я добрый.
- Поднимешь руку на слабую, хрупкую и беззащитную женщину? И совесть не замучает тебя,
Каллен? – Бэлла округлила глаза, манерничая, как девчонка, что злило меня еще больше.
- Это где ты увидела здесь хрупкую слабую и беззащитную женщину? – съязвил я.
Бэлла  некоторое  время  сверлила  меня  гневным  взглядом,  надеясь,  видимо,  что  ей  удастся
прожечь во мне дыру. Я делал то же самое, надеясь, что достигну того же эффекта.
- Ладно тебе, я сегодня добрая,  - наконец сказала она. – Давай сделаем так: ты отдаешь мне
паспорт  и  прочие  мои  документы,  я  иду  домой,  собирать  вещи  и  ты  не  видишь  меня  вплоть  до
посадки на самолет.
- Хорошо, но сначала ты извинишься передо мной за испорченную рубашку.
- Да ладно тебе! Заладил тут со своей рубашкой, как будто я тебе дом сожгла, – она брезгливо
изогнула левую бровь. Удивительно, как этот маленький и, казалось бы, простой жест подействовал
на меня. Впервые  за  все  время  я разглядел  в Бэлле Свон не  только молоденькую  стерву  с хваткой
крокодила, а довольно симпатичную девушку.
«Черт, Эд, а это еще что за мысли? Она – враг номер один, не забывай».
-  Слушай,  Бэлла,  я  хочу  кое-что  разъяснить  относительно  наших  рабочих  отношений  да  и
вообще,  -  я  вплотную  подошел  к  столу  и  проделал  с  Бэллой  то,  что  полчаса  назад  проделывал  с
Джессикой Стенли: оперся на  вытянутых руках о  столешницу и навис над  уютно  сидящей  в моем
кресле Бэллой. – Этот кабинет,  - вкрадчиво произнес я,  - всегда был моим, ты тут на правах гостя,
поэтому и веди себя соответственно.
- А  иначе  что?  –  не  похоже,  что  мои  слова  и  действия  произвели  на  нее  нужный  эффект,
Бэллу,  кажется,  ничто не  смущало  в  данной  ситуации,  хотя  по  идее  она  должна  была  чувствовать
себя неудобно. Я делал все для этого, но оказалось, что недостаточно.
-  А  иначе  увидишь  Эдварда  Каллена  в  гневе.  Не  советую  тебе  меня  злить,  «милая»,  -
плотоядная усмешка не сходила с моих губ. Я чувствовал себя стопроцентным победителем.
Бэлла ничего не сказала в ответ, на пару секунд она застыла с каменным выражением на лице,
после чего молниеносно вскочила с кресла, и в считанные секунду оказалась позади меня. Прежде
чем  я  успел  как-то  среагировать,  она  скрутила  мою  правую  руку  у  меня  за  спиной,  я  потерял
равновесие,  не  удержав  с  неожиданности  тело  на  одной  руке,  и  упал  лицом  на  стол,  плотно
впечатвшись щекой в дерево.
«Она оказалась гораздо сильнее, чем я полагал».
- И ты меня лучше не зли, - шептала мне на ухо Бэлла. – Я тоже сдачи могу дать.
Мне удалось совершить кое-какие манипуляции, чтобы сбить Бэллу с ног. Когда она потеряла
равновесие,  я  воспользовался моментом и  скрутил  ее  руки  у нее  за  спиной,  крепко  сжимая  кисти,
чтобы она не могла вырваться.
-  А  теперь?  –  я  чувствовал  себя  королем  ситуации,  наблюдая  за  ее  жалкими  попытками
вырваться.
Бэлла  дернулась  в последний  раз,  громко  рассмеявшись перед  этим. Сначала  я не понимал,
почему  она  смеялась,  но  когда  мою  ступню  пронзила  боль  и  я,  обрушивая  на  Бэллу  мысленный
поток грязных ругательств, инстинктивно выпустил ее из рук. Чертовка наступила мне на ногу своим
острым каблуком!
-  И  не  думай,  что  твои  штучки  со  мной  пройдут:  не  на  ту  напал,  «милый»,  -  усмехаясь,
поцедила сквозь зубы Бэлла. - Это все из-за того, что я не поставил тебе стол, да? – морщась от боли, спросил я. Желание
убить Бэллу постепенно угасало, но смену ему пришло другое: как можно быстрее закончить дело в
Форксе и подать заявление о переводе в другой штат.
- Нет, всему виной твое жлобство, Каллен.
- Это была недешевая рубашка, между прочим.
- Не дороже, чем мои туфли,  - фыркнула Бэлла. Я, все еще немного прихрамывая, дошел до
кресла и опустился в него, почувствовав невероятное облегчение. В  то время Бэлла нашла папку с
материалами и достала нужные ей документы.
- Мистер и миссис Смит,  - пробормотала она, криво усмехнулась и небрежно бросила папку
на  стол,  та  проехалась  по  скользкому  покрытию  стола  и  шлепнулась  на  пол,  а  ее  содержимое,
подхваченное потоком воздуха, исходящего от вентилятора, разлетелось по кабинету.
«Очаровательно!»
- Если  там  будет  одна  спальня,  ты  будешь  спать  в  гостиной  на  диване,  Бэлла. Это  должно
было быть только мое дело.
- А оно тебе по зубам, Каллен? Что-то я сильно в этом сомневаюсь.
Я  испытывал  невероятно  сильное  желание  запустить  в  нее  степлером  или  телефоном,  уже
представив себе ее, падающей в обморок, от чего губы непроизвольно растянулись в улыбке.
«Черт, это будет настоящая война».
- И не с таким справлялся, поверь мне.
- Что ж, время покажет… Увидимся в аэропорту, Роберт.
Как  только  за  ней  закрылась  дверь,  я  облегченно  вздохнул  и  развалился  в  кресле,  утопая  в
аромате ее духов, который был здесь повсюду.
«Стерва, но вкусом, черт побери!»
 
Глава 4 «Рейс моих кошмаров» EPOV
 
Время  до  посадки  на  самолет  пролетело  довольно  быстро  за  всеми  этими  сборами  и
попытками  избежать  пересечений  с  Эмметом.  Я  считал  это  хорошим  знаком. Похоже,  что  удача,
наконец, повернулась ко мне более приятным местом, и это не могло не радовать.
По дороге в аэропорт я позвонил Розали, предварительно подготовив себя к большой порции
истерики с ее стороны, но, к моему огромному удивлению, Роуз ответила на звонок очень спокойно,
мне даже показалось, что она испытывала что-то вроде счастья и радости, когда услышала мой голос.
-  Я  не  хочу  говорить  по  телефону,  Эдвард,  давай  встретимся  где-нибудь  после  работы  и
поговорим. Мне есть, что  тебе сказать  такого, о чем не стоит  говорить по  телефону,  - сказала она,
когда долгое приветствие  закончилось. Я боялся даже представить себе, что такого она собиралась
мне  сказать,  я  попытался  догадаться  сам,  но  по  ее  безмятежному  голосу  трудно  было  судить  о
предмете разговора.
- Встретиться не выйдет, у меня скоро самолет.
- Далеко собрался? - ее голос поник.
-  Не  очень.  Начальник  сутра  порадовал  заданием  в  другом  штате.  Чувствую,  это  надолго
затянется, но нам с тобой в любом случае надо поговорить, Роуз. То, что случилось вчера… - Розали
воспользовалась паузой в моей речи и быстро заговорила:
- Именно об этом я и хотела поговорить с тобой, Эдвард! Мы были пьяны, да? Я не помню,
что вчера было, но я одно только хочу сказать…
- Вчерашняя ночь была ошибкой, - резко выпалил я.
- Нет! Эдвард,  ни  за  что! Я…  –  ее  визг  в  телефонной  трубке  на  некоторое  время  заглушил
даже шум  проезжавших мимо машин.  Роуз  продолжала  говорить,  но  я  никак  не мог  различить  ее
слова.  Казалось,  что  она  была  слишком  далеко  от  телефона,  будто  в  другом  конце  комнаты,  и  с каждой  секундой  сигнал  все  слабел,  пока  окончательно  не  пропал.  Батарея  села  в  самый
неподходящий момент. Как обычно.
Ничего иного от сегодняшнего дня ожидать не стоило, но я, как самый наивный оптимист на
свете, надеялся на послабление своего наказания, которого на этот раз не последовало. Теперь и без
того  затруднительная  ситуация,  в  которой  мне  «посчастливилось»  оказаться,  только  лишь
отягощалась,  становилась  похожей  на  петлю,  норовящую  поймать  мою  шею.  Инстинктивно  я
ослабил галстук, почувствовав почти физическую необходимость в большем количестве кислорода.
Мне  резко  захотелось  оказаться  на  стрельбище  или  просто  застрять  где-нибудь  в  перестрелке.
Выругавшись про себя, я с досадой швырнул телефон на заднее сидение автомобиля и резко надавил
на  газ, мысленно  проклиная  весь  сегодняшний  день. Только  богу  было  известно,  что ждет меня  в
Форксе. Или, правильнее будет сказать – дьяволу.
 
***
 
Четырехчасовой перелет на самолете с Бэллой Свон, сидящей рядом, поначалу не показался
мне  таким кошмарным, каким  я  его представлял  себе. Большую  часть  времени мы молчали. Бэлла
изучала  материалы  дела,  в  то  время  как  я  делал  вид,  что  дремал,  а  на  самом  же  деле  украдкой
поглядывал на свою новоиспеченную напарницу. Она с головой ушла в изучение папки, данной нам
Блэком, что не замечала то, как я бесстыдно пялился на ложбинку ее груди, хорошо видную из двух
расстегнутых пуговиц на блузке. Именно за этим занятием я поймал себя на четвертом часу полета,
когда моя скука переросла из легкого томления в несносное мучение.
Я не привык к молчанию в подобных ситуациях, и едва ли не каждые пять минут наровился
завязать разговор или на крайний случай перекинуться парой фраз о чем угодно, только бы разорвать
паутину молчания. Но, вспоминая о том, кто сидел рядом со мной, желание разговаривать как рукой
снимало.
Так, постепенно замученный скукой, я принялся обдумывать дело, но мне помешала Бэлла. Не
отрывая  глаз  от  папки,  она машинально  потянулась  к  верхней  пуговице  блузки. Некоторое  время,
пока глаза напарницы бегали от строчки к строчке очередного отчета шерифа с места происшествия,
пальцы Бэллы  играли  с  верхней  пуговицей. Этот жест  привлек мое  рассеянное  внимание,  которое
мгновенно сфокусировалось на тонкой изящной кисти мисс Свон.
Бэллы…
Когда твой враг настолько обольстителен, невольно забываешь о том, что он - твой враг.
Одним легким движением она расстегнула пуговицу. Ей было жарко или… Я не чувствовал
особой жары в салоне, хотя внутри меня несомненно что-то теплело. К Бэлле, возможно? Не думаю,
что  это  было  так  на  самом  деле:  я  не  мог  просто  так  перечеркнуть  неоднолетнюю  вражду  между
нами, но что-то в Бэлле, в ее действиях и жестах, с первого взгляда казавшихся мне неслучайными,
определенно  было  нечто  такое,  что  заставляло меня жадно  впиваться  в  нее  взглядом,  пока  она  не
замечала этого.
Я  злился:  чертова  девчонка,  выпившая  не  одну  пинту моей  крови  за  время  наших  распрей,
сводила меня с ума своими небрежными движениями, заставляющими меня позабыть на время обо
всем на свете. Я был пленен ею, как сопливо бы это ни звучало.
Опомнился я только, когда была расстегнута вторая пуговица. Поймал себя на мысли, что мне
плевать, Бэлла Свон она или Джессика Стенли, сейчас ее имя совершенно не имело значения, ничто
больше  не  имело  значения,  кроме  ее  обворожительного  сосредоточенного  взгляда,  легонько
прикушенной нижней губы и нежной молочной кожи.
Я  попытался  заставить  себя  оторвать  взгляд  от  этой  божественной  симфонии  красоты,
невинности  и  –  черт  возьми  –  сексуальности.  Попытка  эта  была  абсолютно  бессмысленной  и
никчемной. И на то было две причины: во-первых, теперь я просто не мог думать ни о чем другом, кроме  нее,  и,  во-вторых,  я  не  хотел  думать  ни  о  чем  другом. Она  окончательно  завладела  моими
чувствами и мыслями – далеко не чистыми мыслями.
То, что творилось со мной в те бесконечно долгие минуты, было проклятьем и даром, раем и
адом одновременно, если такое возможно. На некоторое время мне удалось забыть, что передо мной
– мой заклятый враг, моя главная соперница, я не мог думать о ней так и я совершенно не обращал
внимания на тихий голосок разума и на действие, произведенное нажатием на стоп-кран. Ни о каких
остановках  не могло  идти  речи,  когда  передо мной  было  такое  идеальное,  такое мягкое  и  теплое,
нежное и сочное…
И тут-то до меня наконец дошло, что мозг из последних сил рванул стоп-кран, пытаясь снова
объединить меня  с моим  сознанием.  Запоздалая  и  очень  вялая  реакция  заставила меня  на  секунду
оторвать взгляд от Бэллы и сделать несколько глубоких вдохов. Дышать было очень сложно: воздух
в  салоне  показался  мне  слишком  сухим  и  непригодным  для  дыхания.  Я  чувствовал  себя  рыбой,
поймавшейся  на  удочку  рыбака  и  вытащенной  на  воздух,  к  которому  мои  жабры  не  были
приспособлены.
Очень  соблазнительный  рыбак  или  наживка  –  понять  было  сложно  –  между  тем,  так  же
безмятежно листала папку и совсем не замечала, что творилось со мной. Глубокая задумчивость на
ее лице постепенно переходила в скуку. Желание  забросить папку куда подальше было написано у
нее на глазах.
 «Неужели все настолько плохо?» - думал я.
Мои глаза все еще с прежним умилением искоса поглядывали на Бэллу, теперь я позволил им
жить собственной жизнью. Еще не известно было, к чему это может привести: такая мелкая деталь,
вроде  этой, совсем не  волновала меня в  этот момент. Все мои страхи и желания были направлены
только на Бэллу, и, к своему величайшему ужасу, я осознал, что не могу их контролировать. Сейчас
дело было не до того, что я ненавидел ее, ведь можно подумать, что я больше не испытывал к ней
неприязни: нет, мое отношение к ней ни на йоту не изменилось, я по-прежнему терпеть ее не мог, но
только лишь Бэллу, к ее телу это не относилось.
Именно это и пугало меня.
Где-то глубоко в душе.
Какая-то часть меня неистово билась  в истерике,  требуя Бэллу прекратить  свое дьявольское
обольщение,  но  эта  часть  была  ничтожно  малой  и  неспособной  противостоять  другой  –  более
сильной и стойкой части, которой нравилась все эта ситуация. Во мне, как будто, бились две стихии:
лед и пламя, страсть и рассудительность, разум и чувства. И самым ужасным было то, что я не знал,
кому отдаю свое предпочтение. Я понимал, что не должен больше рассматривать Бэллу, но еще я так
же четко понимал, что не могу прекратить это.
Попытки  убедить  себя  в  том,  что  мне  не  нравится  Бэлла,  а  только  ее  тело,  больше  не
помогали.  Как  можно  любить  вкус  шоколада,  ненавидя  его  запах?  Как  можно  думать  только  о
лепестке  цветка,  и  находить  его  прекрасным  отдельно  от  всех  остальных  лепестков?  Ответ
смехотворно прост: никак.
Вот почему в моей голове одна за одной рождались самые извращенные и пошлые фантазии
относительно  сидящей  рядом  особы,  когда  та  забросила  ногу  на  ногу,  обнажив  небольшую  часть
молочного цвета лодыжки в разрезе юбке.
Дышать стало очень трудно, мне снова, второй раз за день, показалось, что галстук слишком
сильно сдавливает шею, и я захотел немедленно ослабить его. Внутри меня все закипало, не уверен,
что мои внутренние органы все еще не поплавились от пожара, резко возникшего в моем теле. Жар
охватил  меня,  как  огонь  охватывает  облитое  бензином  дерево.  Внизу  живота  появилось  странное
напряжение, свидетельствующее только о том, что вот-вот произойдет нечто ужасное… Теперь все мои мысли, по крайней мере, большая их часть уж точно, перетекла в иное русло –
в поиск возможности пережить полет. Я никак и никуда не мог сбежать от Бэллы, мы находились на
высоте 30 тысяч футов над землей, что делало мой побег весьма проблематичным.
Я  вжался  в  спинку  кресла,  а  пальцы  мои  крепко  обхватили  пластиковые  боковушки.
Совершив невероятное усилие я отвернулся от Бэллы и, плотно сцепив зубы, принялся лихорадочно
соображать,  что  делать  дальше. Я пока  еще не  знал,  как поступлю, не мог нормально  соображать,
думая о  том, как Бэлла  возбудила меня  так просто. Мне было  страшно подумать, на что  она была
способна, действуя нарочно, соблазняя в открытую. Я старался не думать об этом и вообще, о Бэлле,
но сложно было выбросить из головы то, что являлось центром вселенной.
Не знаю, как вышло так, что она заметила мое со стороны казавшееся странным поведение, но
не прошло и минуты, как она вынырнула из папки и взглянула на меня.
«Господи, если ты там есть, сделай так, чтобы мы сейчас попали в воздушную яму или чтобы
птица  залетела  в  один  из  двигателей,  или  салон  разгерметизировался...  Да  сделай  же  хоть  что-
нибудь!»
- Что-то не так? – холодно спросила Бэлла, разглядывая меня с ног до головы. Я почувствовал,
как по спине прошелся неприятный холодок, когда ее взгляд упал на мои штаны.
«Отличное  «хоть  что-нибудь», ничего не  скажешь… Хотел  бы  я  знать, почему  ты меня  так
ненавидишь?»
- Нет… То есть да. Мне нужно выйти…  - путаясь в буквах, я едва  смог связать их в самые
простые слова.
 
Глава 5 «Странному дому - странные соседи» EPOV
 
(Edward’s POV)
Глоток  свежего  воздуха,  до  отказа  наполненного  озоном  –  все  потому,  что  дождь  в  этих
местах  не  был  редкостью,  а  скорее  правилом  –  оказался  именно  тем,  в  чем  я  нуждался  все  эти
бесконечно  долгие  четыре  часа,  проведенные  в  невозможно  душном,  как  мне  казалось,  салоне
Боинга.  Я  был  несказанно  рад,  когда  объявили  о  посадке,  и  самолет  наконец  приземлился.  Рад
потому,  что  свободен  от  Бэллы,  от  глупой  и  в  какой-то  мере  постыдной  ситуации,  в  которой  я
оказался по своей же вине. Да-да, именно по своей вине, ведь я прекрасно знаю, что тот, кто ведется
на  искушение  –  ничем  не  лучше  того,  кто  искушает.  Не  следовало  мне  таращиться  на  свою
напарницу,  даже  если  бы  она  решила  обнажиться  полностью.  Это  сто  процентов  была  ошибка.
Сладкая, пьянящая не  хуже  двойного  виски или  крепкого пуэрториканского  рома,  сводящая  с  ума
своей  ослепительной  красотой,  манящая,  губительная  ошибка,  которой  я  не  мог  ни  простить,  ни
избежать.
Впрочем,  все  закончилось  так  же  быстро,  как  и  началось.  Прохладное  дыхание  Сиэтла,
хорошо ощутимое  уже  с первой  секунды, когда ноги  только коснулись  асфальта, освежило меня и
притупило горько-сладкое послевкусие от недавней неприятности.
А дальше все пошло гладко, как по маслу.
Получение  багажа,  поездка  в  такси,  угрюмая  Бэлла  и  молчаливый  я. Мы  не  проронили  ни
одной фразы с того момента, как я скрылся в туалете самолета.
Это  было  и  правильно  и  неправильно  одновременно.  С  одной  стороны  нам  с  Бэллой  пора
было уже натянуть кольца на наши безымянные пальцы и теплые улыбки с влюбленными взглядами-
молниями – на лица, но с другой  - мы оба мечтали, я  точно  это  знал, о  том, чтобы каждый из нас
оказался сейчас на разных материках.
Раз в пять минут мне приходилось твердить мысленно, что я просто обязан переступить через
себя, сдавить гордость в стальной кулак и заставить заткнуться громкий, как музыка в ночном клубе,
голос придавленного самолюбия, и изображать влюбленного по уши парня. Но я не мог. Нет, только не  с Бэллой Свон,  чье  тело  –  тут,  конечно же, не поспоришь  –  достойно  высшей похвалы. У  тела
этого душа черная – вот в чем беда, вернее – полбеды. Вторая половина заключалась в том, что я не
мог  забыть  об  этом.  Я,  то  и  дело,  прикидывал,  сколько  мне  необходимо  выпить,  чтобы  Бэлла
показалась мне милой, а уж о том, сколько галлонов спиртного мне необходимо поглотить, чтобы я
смог  разглядеть  в  ней  девушку,  на  которой  мне  –  заядлому  холостяку,  гордящемуся  своим
положением – захотелось жениться, было и думать страшно.
Короче говоря, как бы я не силился, мне не удавалось заставить себя войти в роль, нацепить
нужный образ и уверенной походкой вступить в новую жизнь – жизнь женатого человека.
Слово  «женитьба»  всегда  наводило  на  меня  ужас,  словно  это  означало  смерть.  В  какой-то
мере  оно  так  и  было: жениться  всегда  значило  для  меня  окончательно  и  бесповоротно  порвать  с
прошлой  жизнью,  перестать  быть  таким  свободным  и  счастливым  в  своей  свободе  ото  всех
обязательств  мужчины,  перечеркнуть  все,  что  было  со  мной  прежде,  одним  словом  –  сжечь  все
мосты, ведущие к прежнему миру. Похоронить себя прежнего и родиться заново. В аду.
Сейчас попробую объяснить.
Если исходить из того, что жизнь – это свобода, а женитьба – это в какой-то степени потеря
свободы,  то  получаем  простое  уравнение: жизнь  =  свобода,  откуда женитьба  =  потеря  свободы  =
смерть. Вот такая простая математика. А поскольку, я еще слишком молод, чтобы умирать, то еще
долго никому не удастся натянуть на меня оковы семейной жизни.
Я  размышлял  об  этом  еще  вчера,  а  уже  сегодня  все перевернулось: жизнь преподнесла мне
сюрприз  в  виде  осуществления  самого  жуткого  ночного  кошмара,  проснуться  от  которого,  увы,
невозможно. Никто еще не просыпался от реальности и не убегал от настоящего мира туда, где было
бы  уютно,  безопасно и  где  все мечты непременно  осуществлялись. Это нереально, потому,  что не
существует на свете такого места, где жизнь течет по нашим собственным правилам, а не по тем, что
навязаны нам кем-то свыше. Таков принцип бытия: ты никогда не являешься хозяином собственной
жизни, а если являешься  - то ты самый последний идиот на планете. Такие, как правило, не живут
долго и счастливо.
 
Позволив мыслям  поглотить  себя  целиком,  я  не  обращал  внимания  ни  на  что  вокруг.  Весь
окружающий мир с мелькающими в окнах видами города и назойливыми каплями мелкого дождя, с
противным  звуком  стучащих  по  лобовому  стеклу  на  некоторое  время  перестал  существовать  для
меня.
К  реальности  я  был  возвращен  благодаря Бэлле. Меня  что-то  беспокоило, но поначалу  я  не
мог  понять,  что.  Мне  понадобилось  целых  полминуты,  чтоб  распознать  это  чувство  –
пронизывающее  насквозь  ледяным  ветром  ощущение,  испытываемое,  когда  кто-то  пристально
смотрит на тебя, пожирая глазами, сверля дырку в теле. Неприятные, скажу я вам ощущения.
Повернув голову вправо, я встретился взглядом с Бэллой. Она смотрела прямо мне в глаза с
такой нежностью и теплотой, несвойственной ей, что, казалось, еще немного, и она расцелует меня.
Я не мог понять, что все это значило, почему она так странно себя вела, пока не заметил, куда время
от  времени  указывали,  подобно  стрелкам-указателям  пути,  ее  блестящие  глаза  –  вниз  и  слегка
налево. Проследив  за  ее  взглядом,  я  увидел  белый  конверт  в  ее  руках.  Бэлла  держала  его  между
нами, ровно посередине, на уровне коленей, но прижимая к себе. Так обычно держат  ту или иную
вещь, которую хотят передать кому-либо и остаться при этом незамеченным.
Мне не составило труда распознать этот простой жест, и я незаметно забрал конверт из ее рук.
Сначала мне показалось странным, что конверт был пуст, но, как только я внимательно рассмотрел
его,  я  понял,  что  в  конверте  лежало  что-то  очень  маленькое  –  золотое  обручальное  кольцо,  как
выяснилось немногим позже.
Я покосился на Бэллу то ли вопросительно, то ли удивленно – понять я и сам не мог. В ответ
она только мило улыбнулась, украдкой поглядывая на такое же кольцо на своем безымянном пальце. Эх, чего только не сделаешь за пятьдесят тысяч долларов в год…
 
К  концу  поездки  дождь  прекратился,  но  солнце  по-прежнему  пряталось  за  свинцовым
покровом  массивных  туч.  Зелень,  в  которой  утопал  весь  Форкс,  была  покрыта  тонкой  паутиной
прозрачных капель воды, это создавало поистине великолепную картину тишины, умиротворения и
уюта. Я не мог вспомнить, когда в последний раз видел природное явление подобной красоты, более
того: я не подозревал, что дождь может быть так красив.
Такси  довезло  нас  до  нашего  дома,  я  расплатился  с  водителем  и,  как  любящий  муж  и
настоящий  джентльмен  помог  Бэлле  выйти  из  машины.  Действие  это  сопровождалось  теплым  и
нежным взглядом в ее  адрес и отвращением, хорошо скрываемым  глубоко под кожей. Теперь я не
мог быть собой, прежнего Эдварда Калена не должно остаться в моем теле на время нашего задания.
Его  целиком  и  полностью  должен  заменить  Роберт  Смит  –  до  тошноты  милый  парень,  безумно
влюбленный  в  свою молодую жену,  в  свое  золотце,  в  свою  рыбоньку,  заиньку...Фу,  как противно!
Благо,  за  годы  работы  в  Бюро  я  научился  скрывать  свои  настоящие  эмоции  и  чувства,  почти
превращаться в такую себе машину обеспечения правопорядка и безопасности, человека с холодной
кровью и горячей головой – именно этого порой требовала моя работа, чтобы при необходимости я
смог без колебаний выполнять приказы вроде стрелять на поражение… Поэтому я не волновался за
то, что на моем лице проскочит отвращение, когда я строил из себя Роберта.
Еще  немного  и  я  полностью  стану  им. Эдвард Каллен  останется  только  в моих мыслях  –  в
единственном месте, где я могу быть самим собой без риска разоблачения.
 
Я захлопнул дверцу такси, позволяя машине спешно скрыться, растворившись в зеленоватой
дымке туманной улицы. Она жила своей с виду тихой, но опасной на самом деле жизнью. Именно
нам предстояло разобраться в источнике этой опасности, предположительно исходящей из дома, где
мы должны поселиться.
Взглянув на него, я не заметил ничего странного или отдаленно похожего на типичный «дом с
привидениями»  из  фильмов  ужасов:  никаких  старых  и  засохших  деревьев,  никакого  массивного
железного  забора;  здание  не  было  ветхим,  скорее  наоборот.  Небольшой  двухэтажный  коттедж,
выполненный  в  светлых  тонах  по  всем  правилам  викторианского  стиля  и  чудный  сад  с  большим
количеством  деревьев  и  ровно подстриженных кустов  зелени  смотрелся  очень мило и приветливо.
Ничего снаружи дома не выдавало его жуткую историю. Но кто знает, что там внутри?
Окружали его такие же аккуратненькие двухэтажные домики, манящие своим приветливым и
ухоженным  видом, изумрудно-зелеными лужайками-газонами, цветущими  садами и разнообразием
внешнего вида и отделки.
Я никак не мог подумать, что Форкс выглядит именно так: радушно, тепло. Судя по названию,
я  ожидал  увидеть  более  угрюмое,  если  не  сказать  мрачное,  место  с  ветхими  постройками.  Из
описания  Бэллы  я  представлял  себе  эдакий  Сайлент-Хилл,  и  был  очень  удивлен,  когда  убедился,
насколько мои представления не соответствуют реальности.
- Милый, - кажется, это меня звала «моя Крис» таким приторно-сладким голосочком, - ты не
хочешь помочь мне с вещами?
Пришлось  оторвать  взгляд  от  манящих  разнообразием  соседних  домов  и  поспешить  на
помощь Бэлле. Боковым зрением я заметил, что к нам приближалась молоденькая девушка.
-  Конечно,  дорогая,  -  живо  отозвался  я.  В  ту  же  самую  минуту  рядом  со  мной  раздалось
бодрое и  звонкое  «привет». Это была  та девушка, которая спешила к нам  –  стерва – подсказывала
мне  интуиция.  Такие  длинные  в  прямом  смысле  этого  слова  рыженькие  девчонки  с  загадочной
дерзкой  улыбкой  и  лисьим  взглядом,  вроде  нее,  непременно  оказывались  или  горячими штучками
или стервозными дамочками. Она не понравилась мне изначально. Было в ней что-то такое, что отталкивало, но я пока не
понимал, что.
- Вы, должно быть, Смиты, верно? Роберт и…
- Кристен,  -  Бэлла  неожиданно  возникла  рядом  со  мной,  будто  из-под  земли  выросла. Она
оглядывала  незнакомку  с  каким-то  странным  предостерегающе-настороженным  взглядом,  тяжело
поддающимся  анализу.  Она  походила  сейчас  на  самую  настоящую  ревнивую  жену,  завидевшую
соперницу вблизи своего супруга.
«Хорошо вошла в роль, ничего не скажешь».
- Кристен… - повторила девушка, – надо запомнить, - она снова обольстительно улыбнулась,
а я почувствовал странное раздражение, напополам смешное с неприязнью по отношению к ней. – А
я  -  Аманда,  живу  в  доме  с  синей  крышей  на  противоположной  стороне  улицы,  -  продолжала
девушка. – О вашем приезде здесь много говорили, что и не удивительно: сюда редко кто переезжает
из  крупных  городов,  да  и  вообще.  Большинство  старается  наоборот  покинуть  Форкс:  слишком
скучное место, знаете ли.
«Неизвестно куда исчезают местные жители и приезжие  – очень  скучное место, прямо-таки
тихая гавань, болото!» - подумал я.
- Скучное? – переспросила Бэлла – говорят, здесь люди исчезают.
-  Такое  происходит  во  всем  мире.  Люди  исчезают,  пропадают  без  вести…,  -  Аманда
равнодушно  пожала  плечами,  как  будто  считала  подобную  криминальную  ситуацию  нормой  для
такого маленького городка, как Форкс. – Знаете, так бывает, что пошел человек утром на работу, а
вечером домой так и не вернулся, и никто его не видел, никто ничего не знает, а полиции наплевать.
Им всегда наплевать.
Я хотел, было, возразить, вступиться за органы охраны правопорядка, но подумал, что в этой
ситуации лучше промолчать.
Бэлла считала иначе.
- На самом деле это не так,  - пытаясь говорить спокойно, возразила она,  - просто иногда их
сил бывает недостаточно, тем более, существует определенный процент случаев, которые остаются
нераскрытыми.  У  меня  двоюродная  сестра  работает  в  полиции,  -  услышав  это  пояснение,  я
облегченно вздохнул. Про себя, разумеется.
Аманда,  как  можно  было  догадаться  из  ее  равнодушного  «возможно»,  разговор  этот
продолжать не желала. Она быстро сменила тему на более легкую – легкую для себя, но не для нас.
- А  почему  вы  решили  променять  дом  в Нью-Йорке  –  в  таком  крупном  городе  с  кипящей
жизнью на жилье в этом захолустном городке?
Поскольку  лгать  мне  было  положено  по  профессии  и  статусу,  я  не  посчитал  сложным
самостоятельно, вместо Бэллы, придумать историю и повесить пару ложек лапши на уши Аманды.
- Мы с Кристен,  - улыбнувшись «жене», я ласково притянул ее к себе  за талию,  - не любим
шум.  Нам  захотелось  тишины,  уединения,  короче  говоря,  спокойной  жизни  в  тихом  семейном
гнездышке,  где-нибудь  вне  душного мегаполиса. Форкс мы нашли  через интернет, нам показалась
отличной здешняя атмосфера и природа, и вот мы здесь.
-  Да,  природа  здесь  замечательная,  -  подтвердила  Бэлла.  –  Дожди,  туманы,  прохлада,
бесконечный лес, куда ни глянь – мини-Лондон на территории США – просто мечта.
- Наша мечта, - уточнил я.
- Что ж, тогда добро пожаловать в мечту!
Почему мне не понравилось, как прозвучало это приветствие?
Не  знаю,  почему,  но  мне  показалось,  что  в  голосе Аманды  были  какие-то  странные  нотки,
звучащие подозрительно, хотя мне запросто могло показаться из-за того, что я знал об этом городе.
Тем временем я заметил, как к соседнему дому, сделав резкий поворот, подъехала спортивная
машина,  которая  не  совсем  вписывалась  в  атмосферу Форкса. Слишком  яркая,  дерзкая,  быстрая  и привлекающая  к  себе  внимание.  Только  настоящий  сорвиголова  или  гонщик  мог  быть  за  рулем
красного Aston Martin’a.  Я  едва  не  присвистнул  от  восхищения,  настолько  странно  было  увидеть
здесь такое авто.
Как раз благодаря машине я и обратил внимание на соседский дом, что заставило меня вновь
восхищаться: он выглядел  гораздо дороже нашего, похоже, что  это был самый лучший дом вокруг
или же вообще на всей нашей улице. Спрятанный в деревьях, особняк не бросался в глаза так сильно,
но  только  до  тех пор, пока на него не  обращали  внимания. Изучив  его  внимательно,  я  вернулся  к
машине,  к  этому  времени  она  уже  была  оставлена  на  подъездной  дорожке  в  гараж,  а  пятерка
молодых людей только что покинула Aston Martin и теперь безмятежно направлялась к дому.
Мне лишь раз удалось увидеть их лица, но и этого было достаточно для того, чтобы я нашел
своих соседей такими же неподходящими к Форксу, как и их машину. Слишком красивые, статные и
грациозные, казалось, они не шли по земле, а парили в воздухе...
Их было пятеро: впереди шла высокая стройная блондинка, слишком отличающаяся от всех
моих  знакомых-блондинок,  она  будто  сошла  с  обложки  глянцевого  журнала.  Рядом  с  ней  шел
высокий  парень  с  темно-русыми  волосами  и  очень  правильными  чертами  лица,  такими
правильными, что сложно было представить себе.
Позади  них,  взявшись  за  руки, шла  еще  одна  пара  –  именно  пара,  потому,  что  всем  своим
видом они кричали о любви друг к другу; девушка была не очень высокой, хрупкой и походила на
тонкую  ветвь  лозы,  у  нее  были  темные  волосы,  длинной  чуть  выше плеча,  аккуратный маленький
носик, тонкая линия губ была просто создана для поцелуев, а ее глаза... в них невозможно было не
утонуть.  Глаза  девушки,  похожие  на  два  янтарных  камешка,  манили  к  себе  с  невероятной  силой,
словно водоворот, затягивали и не отпускали. Спутник этой девушки-ловушки – высокий блондин с
острыми  скулами  ввел меня  в  замешательство  своим  болезненно-бледным  видом,  но,  несмотря  на
это, он был так же красив, как и остальные.
Позади великолепной четверки, иначе их я назвать не мог, понурив голову, плелся, похожий
на  одинокого  волка шатен. Он  отставал  от  них на  несколько шагов,  что  совсем  его  не  волновало.
Парень,  в  отличие  от  своих  спутников,  на  нас  не  взглянул,  но  мне  все  ж  удалось  разглядеть  его
резковатое лицо и в какой-то мере грубые, но такие правильные черты, когда внезапный порыв ветра
дунул  в  их  сторону  с  нашей,  подняв  опавшие  желтые  листья  с  влажного  асфальта,  и  ненадолго
закружил  их  в  причудливом  хаотичном  танце.  Тоже  самое  произошло  с  прической  Бэллы:  еще
насколько секунд ровно уложенные волосы свободно развевались по ветру.
В тот момент вся процессия как будто получила удар током, темненькая резко остановилась и
во второй раз посмотрела на нас, таким взглядом, от которого мне стало не по себе, а затем все они
поспешно скрылись в доме.
Ветер  успокоился  так  же  быстро,  как  и  поднялся,  о  его  резком  порыве  ничто  уже  не
напоминало. Я взглянул на Аманду, не  стал долго  задерживать на ней свой взгляд и посмотрел на
Бэллу.  Первая  была  безмятежно  спокойна,  а  вторая  имела  на  лице  выражение,  точь-в-точь
повторяющее мое – непонимающее и немного удрученное.
- Кто они, Аманда? – спросил я, все еще глядя туда, где пару секунд назад стояла та пятерка.
- Самая яркая семья в Форксе и теперь уже ваши соседи. Все они  - дети доктора Милтона и
его жены, - ответила девушка и, чуть подумав, уточнила,  - приемные. Блондинку зовут Рашель, она
сестра-близнец Джастина, тоже блондина. Он вместе с Лилит – темненькой, а его сестра – с Питером,
это  тот,  что  с  темно-русыми  волосами. Не  знаю,  насколько  законны  их  отношения,  они  ведь  под
одной фамилией и все считаются детьми Эмбер и Дэниела Милтонов… Но, знаете, это не мое дело.
- А последний кто? – прозвучал голос Бэллы, которая до этого момента не только молчала, но
и не двигалась.
-  Лукас.  Редкий  красавец  и  вор  женских  сердец,  девушки  в  школе  перед  ним  штабелями
падают (по своей младшей сестре знаю), но, похоже, ему здесь никто не нравится, - в голосе Аманды прозвучала плохо скрываемая обида, и я усмехнулся про себя, когда понял, что она значила.  – Эти
Милтоны,  они  вообще  очень  нелюдимые,  всегда  держатся  вместе  и  в  основном  отдельно  от  всех
остальных. Странные люди, хоть их приемный отец мил и добр, а вот миссис Милтон мало кто знает,
она ведет такую же обособленную жизнь, как и дети…  - закончив свой рассказ, Аманда замолчала,
на  некоторое  время  повисла  неловкая  тишина,  она  так  и  требовала  быть  нарушенной,  оттого,  что
затягиваясь, создавала гнетущую атмосферу вокруг нас.
Аманда же ее и прервала.
- Знаете, мне уже, наверное пора, приятно было с вами познакомиться. Если хотите, заходите
в эту среду в восемь вечера на вечеринку, будет много народу, вы как раз сможете познакомиться с
местными жителями.
- Обязательно зайдем, - пообещал я.
Наспех попрощавшись с Амандой, я принялся помогать Бэлле с чемоданами.
 
Глава 6 «Кровавая тайна» BPOV, EPOV
 
(Bella’s POV)
Иногда ответы на интересующие тебя вопросы находишь совсем не в том месте, где упорно и
ищешь.
Рассказ Аманды о Милтонах, подкрепленный наглядным примером  заставил меня включить
их  в  список  потенциальных  подозреваемых.  Слишком  быстро,  согласна,  но  надо  же  с  чего-то
начинать? Тем  более  я  и  сама  находила  их немного  странными,  несоответствующими  что  ли  этой
теплой,  уютной  атмосфере,  царящей  в  Форксе.  Обособленность  и  едва  не  затворнический  образ
жизни этой семьи тоже наводил на некоторые навязчивые мыслишки.
Непременно надо будет проверить их, вдруг в нашей базе найдется что-то интересное на них;
что-то, чего о них никто здесь не знает; что-то темное, тайное, грязное…
Мысли о странной семейке не покидали меня с того самого момента, когда я впервые увидела
их  –  все  такие  разные,  но  в  тоже  время  похожие  друг  на  друга,  их  образы  создавали  в  моем
воображении характеры этих людей.
Блондинка  –  Рашель,  судя  по  яркому  боевому  раскрасу  и  одежде,  явно  была  девушкой  с
непростым характером,  возможно, резкой и циничной. Ее брат-близнец показался мне открытым и
жизнерадостным по тому, как живо он вел себя с Лилит, эта девушка в свою очередь была полной
противоположностью блондинки – открытая, как и Джастин, возможно, немного взбалмошная, точно
любит модно одеваться. Питер – странный тип – похож на тихоню, создан для того, чтоб быть под
каблуком  у  таких,  как  Рашель.  И  самый  последний  парень  –  Лукас  –  тоже  не  менее  странная  и
загадочная  личность.  От  него  веяло  холодом,  гневом. Мертвым  могильным  холодом  и  огненным
гневом.  Взгляд  его  темных  глаз,  когда  он  посмотрел  на  меня,  настолько  пропитанный  смесью
непонятных  чувств,  что  волосы  встали  дыбом,  прожег  во  мне  огромную  дыру.  Было  так  странно
ощущать  на  себе  испепеляющий  взгляд  совершенно  незнакомого  человека,  что  некоторое  время
после  того,  как  вся  их  компания  скрылась  в  доме,  я  стояла,  замерев  на  месте,  и  не  могла
пошевелиться. Это сбило меня с толку и еще долгое время бледное лицо Лукаса смотрело на меня,
каждый раз, когда я закрывала глаза.
 
***
 
Итак, Милтоны.
Когда с распаковкой вещей было, наконец, покончено, я расположилась в уютной гостиной со
своим  тоненьким Макбуком  на  коленях. Интернет  в Форксе  работал  на  удивление  быстро,  и  уже
через полминуты я просматривала список людей с фамилией Милтон в нашей базе данных. -  Ни  минуты  без My  space?  –  поинтересовался  неизвестно  откуда  возникший  перед  моим
носом Эдвард. Он смотрел на меня снизу вверх с широкой ухмылкой.
- Иди к черту, Каллен, я работаю.
- В самом деле, что ли? – дурачился Эдвард, - Хм… А я тут подумал, не обыскать ли нам дом
на предмет чего-нибудь странного.
- Вперед, я не возражаю.
- Два  этажа,  чердак,  подвал  и  гараж,  и  все  это  –  я  сам? Для  чего  мне  тогда  напарник  был
нужен?
Похоже, ему нравилось устраивать подобные сценки, в которых я и сама была бы не против
поучаствовать, но только не сейчас.
 
(Edward’s POV)
Две минуты и пятнадцать секунд – я ожидал, что Бэлла сломается немного быстрее. Скрепя
зубами, она отложила ноутбук в сторону и требовательно уставилась на меня, поднявшись с дивана.
- Беру чердак и второй этаж, - тоном, не терпящим возражений, сказала она.
Глупо  было  мне  надеяться,  что  Бэлла  не  возьмет  на  себя  самый  маленький  участок  для
осмотра.  Меня  распирало  желание  возразить,  предложив  ей  взять  еще  и  гараж,  но,  глядя  на  ее
недовольную физиономию, я понимал, что сейчас это было совершенно бесполезно.
Когда  шаги  Бэллы  на  лестнице  окончательно  стихли,  я  воспользовался  моментом,  чтобы
заглянуть  на  экран  ее  лаптопа.  Он  был  темным,  но  мигающая  мягким  зеленым  светом  кнопка
включениявыключения  говорила  о  том,  что  компьютер  включен.  Отлично!  Я  попытался
«разбудить» Мак,  и  здесь  меня  постигло  разочарование:  кто  бы  сомневался,  что  на  нем  не  будет
пароля. Пришлось оставить эту затею и приняться за работу.
Первым делом я обвел взглядом гостиную на предмет чего либо, бросающегося в глаза, даже
не надеясь, что так легко смогу найти какую-нибудь улику, упущенную полицейскими.
И, естественно, я ничего не нашел.
Мебель, оставшаяся от прежних жильцов, была целой, я бы даже сказал, совершенно новой, с
некоторых  вещей  даже не  были  сняты прозрачные полиэтиленовые  чехлы против пыли. Кровавых
пятен на ковре или жутких посланий, нацарапанных на паркете, не было. Кухня оказалась такой же
скупой на улики, я тщательно просмотрел каждый подвесной шкафчик и все до единого выдвижные
ящики в столешницах, но ничего, кроме пыли, не нашел. Я  заглянул даже в пустой холодильник и
морозилку, но и там меня ждало разочарование в виде полного ничего.
Пришла очередь делать то, чего я хотел бы избежать – спускаться в самые низы.
Вход в подвал был расположен в кухне, значит, идти долго не придется, а это в свою очередь
значит,  что  потянуть  время  перед  самой  неприятной  частью  работы  не  удастся.  Не  сложно
догадаться,  что  я  ненавижу  подвалы.  Еще  с  детства  у  меня  выработалась  неприязнь  к  ним,
граничащая  с почти паническим  ужасом, после  того, как однажды, шутки ради, мой  старший брат
запер меня в подвале нашего родительского дома.
В  кромешной  темноте,  слушая  тихий  гул  радиатора, пробуждавший  в моем  детском  разуме
представление  о  жутких  монстрах  –  людоедах,  я  на  всю  жизнь  получил  неизгладимый  страх,
который четко отпечатался в моей памяти, и даже теперь, спустя много лет, я не мог избавиться от
неприятных ощущений, когда приходилось спускаться в подвалы.
- Ты должен, приятель, - сказал я себе, - ты должен спуститься туда, ведь не даму же посылать
в такое место.
Хотя  я  совсем  не  был  против  предоставить  подвал  Бэлле,  и  только  мысль  о  том,  что  в  ее
глазах я буду настоящим трусом, предложи ей такое, останавливала меня.
Кое-как  я  все  же  заставил  себя  спуститься  в  подвал,  прихватив  фонарик,  на  случай,  если
погаснет единственная тусклая лампочка, слабо освещающая все помещение. В  подвале  хранился  всякий  старый  хлам,  который  давно  уже  стоило  выбросить:  пустые
коробки  из-под  техники,  погрызенная  (!)  теннисная  ракетка,  деревянные  ящики,  заглядывать  в
которые  мне  совершенно  не  хотелось  и  пожалуй,  единственная  стоящая  хранения  вещь  -  старый
деревянный стол с различными инстрементами, вроде молотка, садовых ножниц и прочего.
Я  уже  собирался  уходить,  как  вдруг  мне  в  глаза  бросилось  что-то  ворсистое  кориченевого
цвета, лежащее под столом. Это оказалась шерсть с пятнами чего-то, напоминающего кровь. Какому
животному принадлежала шерсть, я не знал. Бэлла тоже не смогла ответить на этот вопрос, поэтому
мы решили отправить нашу находку в лабораторию.
 
(Bella’s POV)
На следующее утро, после того, как Эдвард уехал в Сиэтл отвозить в лабораторию местного
отделения ФБР  найденную  нами  улику,  у  меня  на  душе  заскребли  кошки. Непонятное  тревожное
ощущение  –  предчувствие  чего-то  нехорошего  –  полностью  завладело  всеми  моими  мыслями,  не
оставив места для других переживаний. Чтобы хоть как-то отвлечься от этого, я попыталась занять
себя  развешиванием  одежды  в  шкафу.  Спальни  в  доме  было  две  и  проблем  с  ночевкой
соответственно не возникало. Я взяла себе комнату с окнами, выходящими на улицу, а для Эдварда
оставила возможность наслаждаться видом заднего дворика, благо он у нас был.
Перед  тем,  как  взяться  за полный  чемодан,  битком набитый  одеждой,  я широко  распахнула
тяжелые кремового цвета шторы и выглянула в окно. В глаза резко ударил яркий свет восходящего
солнца, с непривычки пришлось прищуриться.
«Ну и погода: то дождь и туман, то солнце светит – ничего не поймешь».
Когда  глаза  привыкли  к  свету  я  осмотрела  вид,  открывающийся  из  моей  спальни:  дома,
деревья, дома, деревья, дома… - какое «разнообразие» пейзажа. Дополняли эти декорации несколько
человек на улице и сосед напротив, поливающий зачем-то вместо газона дорожку, ведущую к дому –
шериф – по словам Каллена.
Не раздумывая долго, я взглянула в зеркало во весь рост, поправила прическу и отправилась
поздороваться с соседом, не без задней мысли о работе, само собой.
- Мистер Дженнинкс? – позвала я. Пришлось встать на газоне, чтобы не намочить ноги. Мой
собеседник, похоже, настолько  глубоко  задумался о чем-то, что не  заметил моего приближения, и,
услышав позади себя незнакомый голос, вздрогнул от неожиданности. Он резко развернулся ко мне,
когда эффект неожиданности прошел. Я отметила, что как для шерифа он был слишком молод.
На меня  уставился  типичный индеец,  очень  загорелый,  коротко постриженный,  с  высокими
скулами и темными глазами; с виду он был лет на пять младше меня.
-  Нет,  его  нет,  уехал  проведать  дочь  в  Сиэтл.  А  что  случилось?  –  почти  скороговоркой
проговорил парень.
Я отвечала вопросом на вопрос.
- А вы..?
- Его сосед, Марк.
Я кивнула в знак приветствия, отметив, что было странным, что этот Марк поливал соседскую
лужайку, возможно шериф платил ему за уборку, но это все равно показалось мне подозрительным.
- Не знаешь, когда вернется мистер Дженнинкс?
- Понятия не имею, - пожал плечами Марк.
Что-то подсказывало мне, что он говорил меньше, чем знал…
- Ему передать от вас что-нибудь? – в голосе парня звучало плохо скрываемое раздражение.
Будто я ему надоела, и он хотел поскорее от меня избавиться.
Теперь я понимала, что недаром Марк этот показался мне скользким типом: он точно скрывал
что-то о шерифе. А может и не о нем, может просто скрывал что-то. Мало ли какие у людей тайны? -  Нет-нет,  ничего  не  надо,  я  просто  заходила  поздороваться,  -  миленькая  улыбка  во  все
белоснежные  32  зуба  должна  была  придать  словам  правдоподобия  и  заставить  его,  наконец,
вернуться к своей работе.
Напоследок я не заметно окинула взглядом уютный дворик, до боли напоминающий мне наш
с  Эдвардом.  Будто  бы  и  вправду  все  дома  в  округе  имели  такой  ровный  изумрудный  газон,
разделенный плиточной дорожкой «под камень» на два зеленых озерца. Единственное, что отличало
дом шерифа  от  остальных  –  две  огромных  белоснежных  вазы  с  какими-то  неизвестными  мне,  но
очень  красивыми  цветами  –  именно  эти  вазы,  точнее  одна  из  них  –  левая  –  и  привлекла  мое
внимание.  Обычно  я  к  цветам  равнодушна,  но  сегодня  именно  такое  вот  маленькое  чудо,  что  я
обратила на вазы взгляд, и позволило мне сравнять с Эдвардом счеты в нашем расследовании.
Небольшое  красное  пятнышко,  до  боли  напоминающее  кровь  –  вот,  что  было  на  вазе,  оно
хорошо выделялось на белом, даже будучи таким маленьким в размере.
Теперь  я  начинала  понимать,  что  на  самом  деле  «поливал»  или  лучше  сказать  –  отмывал
Марк. Кусочки мозаики собирались воедино в моей голове, пока я шла к себе домой, но лишь затем,
чтобы вернуться, как только парень закончит заметать следы…
 
Глава 6 «Кровавая тайна»
(Bella’s POV)
Иногда ответы на интересующие тебя вопросы находишь совсем не в том месте, где упорно и
ищешь.
Рассказ Аманды о Милтонах, подкрепленный наглядным примером  заставил меня включить
их  в  список  потенциальных  подозреваемых.  Слишком  быстро,  согласна,  но  надо  же  с  чего-то
начинать? Тем  более  я  и  сама  находила  их немного  странными,  несоответствующими  что  ли  этой
теплой,  уютной  атмосфере,  царящей  в  Форксе.  Обособленность  и  едва  не  затворнический  образ
жизни этой семьи тоже наводил на некоторые навязчивые мыслишки.
Непременно надо будет проверить их, вдруг в нашей базе найдется что-то интересное на них;
что-то, чего о них никто здесь не знает; что-то темное, тайное, грязное…
Мысли о странной семейке не покидали меня с того самого момента, когда я впервые увидела
их  –  все  такие  разные,  но  в  тоже  время  похожие  друг  на  друга,  их  образы  создавали  в  моем
воображении характеры этих людей.
Блондинка  –  Рашель,  судя  по  яркому  боевому  раскрасу  и  одежде,  явно  была  девушкой  с
непростым характером,  возможно, резкой и циничной. Ее брат-близнец показался мне открытым и
жизнерадостным по тому, как живо он вел себя с Лилит, эта девушка в свою очередь была полной
противоположностью блондинки – открытая, как и Джастин, возможно, немного взбалмошная, точно
любит модно одеваться. Питер – странный тип – похож на тихоню, создан для того, чтоб быть под
каблуком  у  таких,  как  Рашель.  И  самый  последний  парень  –  Лукас  –  тоже  не  менее  странная  и
загадочная  личность.  От  него  веяло  холодом,  гневом. Мертвым  могильным  холодом  и  огненным
гневом.  Взгляд  его  темных  глаз,  когда  он  посмотрел  на  меня,  настолько  пропитанный  смесью
непонятных  чувств,  что  волосы  встали  дыбом,  прожег  во  мне  огромную  дыру.  Было  так  странно
ощущать  на  себе  испепеляющий  взгляд  совершенно  незнакомого  человека,  что  некоторое  время
после  того,  как  вся  их  компания  скрылась  в  доме,  я  стояла,  замерев  на  месте,  и  не  могла
пошевелиться. Это сбило меня с толку и еще долгое время бледное лицо Лукаса смотрело на меня,
каждый раз, когда я закрывала глаза.
***
Итак, Милтоны.
Когда с распаковкой вещей было, наконец, покончено, я расположилась в уютной гостиной со
своим  тоненьким Макбуком  на  коленях. Интернет  в Форксе  работал  на  удивление  быстро,  и  уже
через полминуты я просматривала список людей с фамилией Милтон в нашей базе данных. -  Ни  минуты  без My  space?  –  поинтересовался  неизвестно  откуда  возникший  перед  моим
носом Эдвард. Он смотрел на меня снизу вверх с широкой ухмылкой.
- Иди к черту, Каллен, я работаю.
- В самом деле, что ли? – дурачился Эдвард, - Хм… А я тут подумал, не обыскать ли нам дом
на предмет чего-нибудь странного.
- Вперед, я не возражаю.
- Два  этажа,  чердак,  подвал  и  гараж,  и  все  это  –  я  сам? Для  чего  мне  тогда  напарник  был
нужен?
Похоже, ему нравилось устраивать подобные сценки, в которых я и сама была бы не против
поучаствовать, но только не сейчас.
 
 (Edward’s POV)
Две минуты и пятнадцать секунд – я ожидал, что Бэлла сломается немного быстрее. Скрепя
зубами, она отложила ноутбук в сторону и требовательно уставилась на меня, поднявшись с дивана.
- Беру чердак и второй этаж, - тоном, не терпящим возражений, сказала она.
Глупо  было  мне  надеяться,  что  Бэлла  не  возьмет  на  себя  самый  маленький  участок  для
осмотра.  Меня  распирало  желание  возразить,  предложив  ей  взять  еще  и  гараж,  но,  глядя  на  ее
недовольную физиономию, я понимал, что сейчас это было совершенно бесполезно.
Когда  шаги  Бэллы  на  лестнице  окончательно  стихли,  я  воспользовался  моментом,  чтобы
заглянуть  на  экран  ее  лаптопа.  Он  был  темным,  но  мигающая  мягким  зеленым  светом  кнопка
включениявыключения  говорила  о  том,  что  компьютер  включен.  Отлично!  Я  попытался
«разбудить» Мак,  и  здесь  меня  постигло  разочарование:  кто  бы  сомневался,  что  на  нем  не  будет
пароля. Пришлось оставить эту затею и приняться за работу.
Первым делом я обвел взглядом гостиную на предмет чего либо, бросающегося в глаза, даже
не надеясь, что так легко смогу найти какую-нибудь улику, упущенную полицейскими.
И, естественно, я ничего не нашел.
Мебель, оставшаяся от прежних жильцов, была целой, я бы даже сказал, совершенно новой, с
некоторых  вещей  даже не  были  сняты прозрачные полиэтиленовые  чехлы против пыли. Кровавых
пятен на ковре или жутких посланий, нацарапанных на паркете, не было. Кухня оказалась такой же
скупой на улики, я тщательно просмотрел каждый подвесной шкафчик и все до единого выдвижные
ящики в столешницах, но ничего, кроме пыли, не нашел. Я  заглянул даже в пустой холодильник и
морозилку, но и там меня ждало разочарование в виде полного ничего.
Пришла очередь делать то, чего я хотел бы избежать – спускаться в самые низы.
Вход в подвал был расположен в кухне, значит, идти долго не придется, а это в свою очередь
значит,  что  потянуть  время  перед  самой  неприятной  частью  работы  не  удастся.  Не  сложно
догадаться,  что  я  ненавижу  подвалы.  Еще  с  детства  у  меня  выработалась  неприязнь  к  ним,
граничащая  с почти паническим  ужасом, после  того, как однажды, шутки ради, мой  старший брат
запер меня в подвале нашего родительского дома.
В  кромешной  темноте,  слушая  тихий  гул  радиатора, пробуждавший  в моем  детском  разуме
представление  о  жутких  монстрах  –  людоедах,  я  на  всю  жизнь  получил  неизгладимый  страх,
который четко отпечатался в моей памяти, и даже теперь, спустя много лет, я не мог избавиться от
неприятных ощущений, когда приходилось спускаться в подвалы.
- Ты должен, приятель, - сказал я себе, - ты должен спуститься туда, ведь не даму же посылать
в такое место.
Хотя  я  совсем  не  был  против  предоставить  подвал  Бэлле,  и  только  мысль  о  том,  что  в  ее
глазах я буду настоящим трусом, предложи ей такое, останавливала меня.
Кое-как  я  все  же  заставил  себя  спуститься  в  подвал,  прихватив  фонарик,  на  случай,  если
погаснет единственная тусклая лампочка, слабо освещающая все помещение. В  подвале  хранился  всякий  старый  хлам,  который  давно  уже  стоило  выбросить:  пустые
коробки  из-под  техники,  погрызенная  (!)  теннисная  ракетка,  деревянные  ящики,  заглядывать  в
которые  мне  совершенно  не  хотелось  и  пожалуй,  единственная  стоящая  хранения  вещь  -  старый
деревянный стол с различными инстрементами, вроде молотка, садовых ножниц и прочего.
Я  уже  собирался  уходить,  как  вдруг  мне  в  глаза  бросилось  что-то  ворсистое  кориченевого
цвета, лежащее под столом. Это оказалась шерсть с пятнами чего-то, напоминающего кровь. Какому
животному принадлежала шерсть, я не знал. Бэлла тоже не смогла ответить на этот вопрос, поэтому
мы решили отправить нашу находку в лабораторию.
 
(Bella’s POV)
На следующее утро, после того, как Эдвард уехал в Сиэтл отвозить в лабораторию местного
отделения ФБР  найденную  нами  улику,  у  меня  на  душе  заскребли  кошки. Непонятное  тревожное
ощущение  –  предчувствие  чего-то  нехорошего  –  полностью  завладело  всеми  моими  мыслями,  не
оставив места для других переживаний. Чтобы хоть как-то отвлечься от этого, я попыталась занять
себя  развешиванием  одежды  в  шкафу.  Спальни  в  доме  было  две  и  проблем  с  ночевкой
соответственно не возникало. Я взяла себе комнату с окнами, выходящими на улицу, а для Эдварда
оставила возможность наслаждаться видом заднего дворика, благо он у нас был.
Перед  тем,  как  взяться  за полный  чемодан,  битком набитый  одеждой,  я широко  распахнула
тяжелые кремового цвета шторы и выглянула в окно. В глаза резко ударил яркий свет восходящего
солнца, с непривычки пришлось прищуриться.
«Ну и погода: то дождь и туман, то солнце светит – ничего не поймешь».
Когда  глаза  привыкли  к  свету  я  осмотрела  вид,  открывающийся  из  моей  спальни:  дома,
деревья, дома, деревья, дома… - какое «разнообразие» пейзажа. Дополняли эти декорации несколько
человек на улице и сосед напротив, поливающий зачем-то вместо газона дорожку, ведущую к дому –
шериф – по словам Каллена.
Не раздумывая долго, я взглянула в зеркало во весь рост, поправила прическу и отправилась
поздороваться с соседом, не без задней мысли о работе, само собой.
- Мистер Дженнинкс? – позвала я. Пришлось встать на газоне, чтобы не намочить ноги. Мой
собеседник, похоже, настолько  глубоко  задумался о чем-то, что не  заметил моего приближения, и,
услышав позади себя незнакомый голос, вздрогнул от неожиданности. Он резко развернулся ко мне,
когда эффект неожиданности прошел. Я отметила, что как для шерифа он был слишком молод.
На меня  уставился  типичный индеец,  очень  загорелый,  коротко постриженный,  с  высокими
скулами и темными глазами; с виду он был лет на пять младше меня.
-  Нет,  его  нет,  уехал  проведать  дочь  в  Сиэтл.  А  что  случилось?  –  почти  скороговоркой
проговорил парень.
Я отвечала вопросом на вопрос.
- А вы..?
- Его сосед, Марк.
Я кивнула в знак приветствия, отметив, что было странным, что этот Марк поливал соседскую
лужайку, возможно шериф платил ему за уборку, но это все равно показалось мне подозрительным.
- Не знаешь, когда вернется мистер Дженнинкс?
- Понятия не имею, - пожал плечами Марк.
Что-то подсказывало мне, что он говорил меньше, чем знал…
- Ему передать от вас что-нибудь? – в голосе парня звучало плохо скрываемое раздражение.
Будто я ему надоела, и он хотел поскорее от меня избавиться.
Теперь я понимала, что недаром Марк этот показался мне скользким типом: он точно скрывал
что-то о шерифе. А может и не о нем, может просто скрывал что-то. Мало ли какие у людей тайны? -  Нет-нет,  ничего  не  надо,  я  просто  заходила  поздороваться,  -  миленькая  улыбка  во  все
белоснежные  32  зуба  должна  была  придать  словам  правдоподобия  и  заставить  его,  наконец,
вернуться к своей работе.
Напоследок я не заметно окинула взглядом уютный дворик, до боли напоминающий мне наш
с  Эдвардом.  Будто  бы  и  вправду  все  дома  в  округе  имели  такой  ровный  изумрудный  газон,
разделенный плиточной дорожкой «под камень» на два зеленых озерца. Единственное, что отличало
дом шерифа  от  остальных  –  две  огромных  белоснежных  вазы  с  какими-то  неизвестными  мне,  но
очень  красивыми  цветами  –  именно  эти  вазы,  точнее  одна  из  них  –  левая  –  и  привлекла  мое
внимание.  Обычно  я  к  цветам  равнодушна,  но  сегодня  именно  такое  вот  маленькое  чудо,  что  я
обратила на вазы взгляд, и позволило мне сравнять с Эдвардом счеты в нашем расследовании.
Небольшое  красное  пятнышко,  до  боли  напоминающее  кровь  –  вот,  что  было  на  вазе,  оно
хорошо выделялось на белом, даже будучи таким маленьким в размере.
Теперь  я  начинала  понимать,  что  на  самом  деле  «поливал»  или  лучше  сказать  –  отмывал
Марк. Кусочки мозаики собирались воедино в моей голове, пока я шла к себе домой, но лишь затем,
чтобы вернуться, как только парень закончит заметать следы…
 
Глава 7 «У моей бессонницы – твое имя».
 
(Lucas POV)
-  Ты  же  все  прекрасно  понимаешь,  Лукас,  это  надо  прекратить,  пока  не…  -  Лилит  снова
начинает свою привычную тираду, от которой, по правде говоря, уши мои уже вянут.
Я, несомненно, люблю свою сестру, хоть мы и не связаны никакими кровными узами, но для
меня она как родная, и я люблю ее, я забочусь о ней, о своей «маленькой» сестренке. Вообще-то, Лил
у нас просто золото: внимательная, общительная, порой даже слишком общительная, как для стиля
нашей жизни,  сочувствующая,  добрая,  обаятельная,  понимающая,  ей можно  доверить  любые  свои
самые  сокровенные  тайны  с  уверенностью,  что  она  никогда  никому  не  проболтается;  Лил  очень
хорошая сестра и подруга, но иногда она становится просто нестерпимой. Как, например, сейчас.
Вот уже второй час подряд она толдычит мне об одном и том же: я должен что-то сделать с
тем, что происходит со мной.
Сказать себе: действуй – не так-то и просто в моей ситуации, ведь я совершенно не знаю, как
мне быть. Бывает, что даже столетний жизненный опыт может оказаться совершенно бесполезным.
Все те знания, что ты копил годами и десятилетиями, могут быть ненужными, когда столкнешься с
чем-то по-настоящему сложным. Я думал, что с легкостью могу решать все свои проблемы, имея за
спиной добытый  за всю свою долгую жизнь вампира огромный багаж  знаний и опыта, но, когда в
моей жизни нежданно-негаданно появилась она, я мог выбросить на мусорку все, что знал.
Приходится прерывать пламянную речь Лилит, слушать ее сейчас я не в настроении.
- Пока не повторилась та история, да?
Она беззвучно кивает, потупив взгляд, на некоторое время в  гостиной,  где мы сидим: я уже
третий час неподвижно, как мраморная  статуя, и Лилит  – расхаживает вокруг дивана, взад-вперед,
взад-вперед. Ее движения напоминают маятник  –  такие же монотонные и ровные. Если бы не моя
добытая  с  годами  выдержка,  я  бы  точно  уже  сорвался  и  закричал  на  нее,  но  я  спокойно  терплю,
стараюсь  не  замечать  ее.  Думать  о  чем-то  другом  или  не  думать  вовсе.  Хотелось  бы  мне  сейчас
очистить свой мозг от нее… Если бы я только мог не думать…
В такие моменты, я жалею, что вампиры не могут заснуть. Раньше я думал, что это здорово:
отсутствие  потребности  во  сне  дает  столько  всяких  возможностей. Те  девять  часов,  что  я  раньше
тратил на  сон,  теперь можно провести  с  гораздо  большей пользой. Когда  тебе не нужно  спать,  ты
можешь сделать столько всего… А потом, когда я понял, что у этой медали есть и обратная сторона, до меня, наконец, дошло,
что  я  потерял  –  очень  важную  и  необходимую  частичку  жизни,  ту  самую  частичку,  без  которой
можно  сойти  с  ума.  Без  сна  я  не  мог  отдохнуть  как  следует.  Другие  такие,  как  я,  могут  только
посмеяться  и  сказать:  брось,  парень,  нам  никогда  не  надо  отдыхать,  потому  что  мы  никогда  не
устаем! Но они не знают и не могут представить себе, что и с нами может приключиться такая беда,
от  которой  можно  устать  до  чертиков. И,  нет,  это  даже  не  в  утомительной  бесконечности  нашей
жизни  проблема.  Это  моя  личная  проблема,  моя  личная  бессонница,  имя  которой  мне  слишком
больно произносить даже в уме.
А теперь еще и она, как издевательство, как моя личная клетка, как чудовищное напоминание
о том, что я пытаюсь вырвать из своего сердца.
- Думаешь,  я  не  понимаю, Лил? Думаешь,  не  знаю,  в  какое  тягучее  болото  я  попал?  – мой
голос  звучит  тихо, и  сейчас  кажется мне  слишком  чужим. Не моим  голосом. Я  впервые  за  долгое
время отрываю взгляд от ковра на полу и смотрю в глаза Лилит. – Нет, конечно ты не думаешь так,
верно?
- Ты сам знаешь, - пожимает плечами она.
- Да, я знаю это. И если бы я только мог знать, что мне делать, так же хорошо, как я знаю твои
мысли.
- А я  знаю, что тебе стоит сделать, Лукас,  - выдохнула Лил. Она в долю секунды бесшумно
пересекла гостиную и теперь сидела напротив меня в уютном белом кресле. Ее глаза смотрели прямо
в мою душу. Иногда мне казалось, что кроме способности видеть будущее, она, как и Джастин, умеет
заглядывать  туда,  куда неспособен  заглянуть  никто  другой. Видеть  всего  человека,  как на  ладони,
знать все его страхи и тайные желания, чувствовать каждое мельчайшее изменение в его настроении.
- И что же? – я смотрю на нее, с нетерпением ожидая, пока хотя бы в ее мыслях появится то,
что  она  собирается  сказать. А  там  –  совсем  не  то,  что  я  хочу  знать,  то,  что  совершенно  меня  не
касается, а я не люблю нарушать чужое личное пространство. Поэтому, оставляю ее мысли только
для нее самой.
«Ты знаешь, что я хочу сказать, и тебе это не понравится…» - думает Лил.
- Оставь ее, Лукас, давно пора сделать шаг вперед и оставить прошлое в пролом – там, где ему
самое место. Добрых десять лет прошло с тех пор, а ты все еще не даешь ее душе покоя, который она
заслужила. Послушай же,  - она наклоняется ближе ко мне,  заглядывая прямо мне  в  глаза,  - нельзя
постоянно жить в прошлом, все равно того, что было, уже не вернуть, а Бэлла – не она, это совсем
другой человек.
- Что такое десять лет для нас, скажи мне? Два раза сменить место жительства и школу. И все.
Это  ничто,  понимаешь?  Для  вампира  –  это  как  один  день,  а  для  меня  это  как  одно  мгновение  –
мгновение, которое отделяет меня от…  - ее имя тонет в пучине боли, которая вырывается, когда я
оживляю в памяти образы, что так сильно ранят мое неживое сердце, каждый раз, когда я касаюсь
тех невыносимо  болезненных  для меня  воспоминаний,  обжигающих  кожу,  заставляющих  биться  в
агонии и умирать, каждый раз снова и снова, вспоминая ее.
Кажется, я все еще не смог смириться с тем, что ее больше нет, я должен верить, что там, где
она сейчас, ей гораздо лучше, чем мне, но я не могу. По-прежнему, не могу научиться жить без нее.
Раньше,  когда  мы  еще  были  вместе,  и  каждый  день  казался  нам  маленьким  раем,  оттого,  что  мы
проживали его друг с другом, я думал, какая может быть у меня жизнь без нее? На что будут похожи
мои дни, если вдруг она покинет меня? Тогда я не мог себе этого представить. И вот, когда ее больше
нет,  я понял,  почему  не мог:  потому,  что  без  нее  нет жизни. В мире,  где  нет моего  ангела, жизнь
попросту  невозможна,  в  таком  месте,  в  котором  я  оказался  после  ее  ухода,  можно  лишь
сушествовать, подобно зомби, не чувствуя вкусов и запахов, не видя цветов и форм. Жизнь без нее
похожа  на  кому,  когда  ты  можешь  слышать  и  осознавать  все,  что  происходит  вокруг  тебя,  но  не
можешь реагировать ни на что, быть так близко к жизни, но не иметь возможности схватиться за нее. Жизнь без той, что была и даже после смерти остается моей жизнью, не похожа ни на какую бы-то
ни было известную мне форму жизни. Это пустота, это темнота и полное забытье. В этом мире нет
другого  цвета,  кроме  черного  и  серого,  там  вечно  идет  дождь,  о  солнце  на  той  планете  холода  и
одиночества никто не слышал, там нет счастья и радости, там никогда не услышать радостного смеха
и не увидеть улыбки. Там есть только бесконечная, всепоглощающая, леденящая душу пустота.
- Но ты же сам знаешь, что Бэлла Свон – не может быть той, кто тебе нужен. Я понимаю, что
ты чувствуешь, но и ты должен понять, что нельзя искать ее в ком-то другом, даже в этой девушке.
- А ты объясни это моему сердцу, Лил.
«Она права, Лукас. - доносится голос отца со второго этажа, - Бэлла Свон – это не Оливия, и
она не может быть ею. Я хочу, чтобы ты понял, что мыслишь в неправильном русле, пока не станет
уже слишком поздно для этого. Бэлла другая, пусть ты и видишь отр…»  - я бездумно блокирую его
мысли, задним умом понимая, что он прав.
 
(Bella’s POV)
Вечером того же дня в двух вещах я была абсолютно уверена: во-первых, у местного шерифа
не  было никакой  дочери ни  в Сиэтле, ни  вообще, Марк нагло  соврал мне и  об  этом, и  об  отъезде
Дженнинкса; во-вторых, с Эдвардом точно приключилась какая-то беда, потому, что его мобильник
не  отвечал  порядка  трех  с  половиной  часов.  Каллен  уже  давно  должен  был  вернуться  из  Сиэтла,
поездка не могла забрать у него так много времени, и мне казалось странным, что он до сих пор не
вернулся.
Сама  того  не  осознавая,  я  начинала жутко  нервничать  по  этому  поводу,  усердно  старалась
заставить  себя  не  думать  о  плохом,  но  интуиция,  которая  очень  редко  меня  подводила,  сейчас
подсказывала, что с моим новоиспеченным напарником приключилась какая-то история.
Нехорошая история.
Очень нехорошая, темная, вероятно кровавая история.
Может быть, его уже даже нет в живых. Кто знает, не случилось ли с ним тоже самое, что и с
шерифом?
В  очередной  раз  хватаясь  за  кобуру  пистолета  во  время  новой  вспышки  беспокоящего,
подобно занозе в пальце, чувства страха, я поймала себя на мысли, что боюсь все же за этого рыжего.
Как бы сильно он не раздражал меня, это касалось только работы: в офисе, на парковке, в поземном
гараже, в лифте, в кабинете начальства я испытывала дикое желание непременно досадить Эдварду,
но в такой ситуации, в которой мы оказались сейчас, я тревожилась о нем, как ни в чем не бывало.
Тяжело было объяснить это самой себе.
Может потому, что я человек в первую очередь, а Эдвард Каллен, хоть он и засранец, но такой
же как и я человек из плоти и крови?
Сомневаюсь, что эту самую кровь я хотела бы увидеть где-нибудь на асфальте сегодня ночью.
Кровавые  мысли  об  Эдварде  оказались  последней  каплей,  представления  о  нем  и  о  его
холодном  бездыханном  теле,  лежащем  рядом  с  телом шерифа на  какой-нибудь помойке  заставили
меня активно действовать. На всякий случай прихватив пистолет, я вышла из дома, предварительно
убедившись, что на улице поблизости не было ни души. Бесспорно - радостный факт.
Сумерки  осторожно  подбирались  к  городу,  незаметно  подкрадываясь  бесшумной  походкой,
хищника, что вышел на охоту. Так и я сама себе напоминала тигра, выслеживающего свою добычу
среди безлюдной, казавшейся мертвой, улочке Форкса.
Я планировала незаметно проникнуть в дом шерифа с целью обыскать его на предмет чего-то,
чего я не знала сама. Предельно ясно мне было только одно: я должна во чтобы то ни стало попасть
туда и искать, а что искать – будет видно уже по ситуации. Сейчас сойдет что угодно, совершенно
любая  вещь,  способная  помочь  в  расследовании. Какая-нибудь маленькая  зацепка,  странность  или
аномалия; одним словом то, что может оказаться ниточкой, которая приведет меня к ответам. Порой бывает, ты что-то ищешь, даже не зная, что именно и зачем вообще ты это делаешь. Ты
совершенно не понимаешь, зачем тебе это все, ведь есть дела, более важные, чем поиски неизвестно
чего неизвестно где и неизвестно зачем тебе нужного. Ты не знаешь даже, что будешь делать с тем,
что  найдешь,  не  говоря  уже  о  том,  какими  качествами  должен  обладать  нужный  предмет. Просто
ищешь и знаешь, что когда найдешь, понимание придет к тебе само по себе. Будешь держать в руках
эту вещь, чувствуя себя, наконец завершенным, и понимать, что именно это ты искал.
Вот так было со мной, пока я шла к дому шерифа.
Свет  в  окнах  его  дома  не  горел,  небольшое  пространство  вокруг  дома  заливал  тусклый
желтый свет фонаря. Искусственный, неживой; от него веяло грустью и… безысходностью, что ли?
Этот  свет  наводил  на  меня  какую-то  беспричинную  тоску,  но  никак  не  вселял  надежду  и
уверенность.
Один шаг вперед – и я стояла в небольшом залитом светом от фонаря кругу радиусом в метра
три-четыре,  открытая  взору  всем,  кому  только  захочется  выглянуть  в  окно  от  нечего  делать  или,
томясь  в  несносном  ожидании  кого-то  очень  важного,  кто  никак  не  приходил,  несмотря  на  все
обещания и клятвы.
Все  еще  стоя  в освещенном кругу,  я  сделала  разворот на 360  градусов и  уперлась  взглядом
прямо в дом Милтонов. Не нарочно. Само собой как-то вышло, что поймала себя за рассматриванием
их дома.
Свет,  струящийся  из  нескольких  окон  на  втором  этаже  и  одного  –  на  первом,
свидетельствовали о том, что его хозяева – частично или полностью – были дома. На втором этаже в
одном  из  окон  мелькала  неясная  тень,  по  очертаниям  напоминающая  человека.  Тень  не  спеша
двигалась из одного угла в другой, изредка в поле моего зрения появлялась еще одна тень – ростом
она была ниже первой и в основном стояла неподвижно.
Я наблюдала за их домом совершенно непроизвольно, ощущая не до конца понятную мне тягу
к  этой  немного  странной  семье  с  абсолютно  одинаковым  цветом  глаз  у  каждого  из  них;  тягу
похожую  на  зарождающуюся  паранойю.  Паранойю  эту,  я  чувствовала,  пораждало  любопытство.
Здоровое или нет – тут уж как посмотреть.
С  одной  стороны  очень  глупо  было  строить  какие-то  теории  о  них,  исходя  только  лишь  из
собственных предположений и фантазий.
Ну, подумаешь, не похожи на  остальных  –  все мы индивидуальности,  это наше право  быть
такими, какие мы есть, и никто не может лишить нас его. В нем основа человеческой природы.
А  еще  у нас  есть право на приватную жизнь, и никто не имеет права посягать на  это наше
право, напомнила я себе.
Но  с  другой  стороны,  было  что-то  в  этом  доме,  что  не  давало  мне  покоя.  Я  старалась  не
думать об этом, но мысли сами лезли в мою голову, прежде чем я успевала вытравливать их оттуда.
Досчитав до трех, я отвела взгляд от дома Милтонов и направилась к дому шерифа. В конце
концов, у меня была там работа, не стоит об этом забывать.
Я снова решила убедиться, что меня никто не видит, но в этом меня постигла неудача: едва
слышные шаги эхом отдавались от асфальта во всех уголках квартала. Шаги приближались, а видно
никогда  не  было. Я  осмотрелась  по  сторонам,  испытывая  легкий  испуг  в  виде  неприятной  волны
дрожи, разливающейся по спине. В самом деле, было немного жутковато слышать звук шагов, но не
видеть того, кто их издавал.
А  издавал  их Лукас Милтон,  это  я  узнала мгновеньем  позже,  когда  развернулась  и  решила
сделать  вид,  что  просто  прогуливаюсь  по  городу.  Но  весь  мой  замысел  рухнул,  когда  я  едва  не
впечаталась в него. От неожиданности на некоторое время у меня пропала способность говорить и
даже думать.
Этот парень и  то сердитое до ломоты в суставах выражение лица, с которым он смотрел на
меня,  пробудило  ощущение  дежа  вю,  точно  таким же  душераздирающим,  пропитанным  гневом  и злостью  взглядом  он  одарил  меня  вчера  во  дворе.  И  самое  ужасное  в  этом  всем  было  то,  что  я
совершенно не понимала, что во мне не так. Я никак не могла понять, почему он смотрел на меня,
как на врага номер один, и еще я не могла понять, привиделось ли мне, или и в самом деле, его глаза
на какой-то крохотный промежуток времени наполнились страданием,  так, будто я или что-то еще
причиняло ему невыносимую боль. По кончикам пальцев вдруг прошел электрический разряд, когда
наши  взгляды  соприкоснулись,  и  тут-то  я  поняла,  что  в  нем  сейчас  так  смутило меня  –  его  глаза.
Вчера  они  были  теплыми,  хоть и  сложно  было представить  себе,  что на  его  таком  холодном  лице
может быть что-то теплое, вчера его глаза были похожи на два глубоких, почти бездонных озера из
жидкого золота, а сегодня вся эта теплота будто растаяла, и вместо янтаря в его зрачках теперь был
уголь.
Он  резко  отскочил  на  два шага  назад,  позволяя  расстоянию между  нами  увеличиться. Я  не
могла  не  почувствовать  облегчения,  когда  это  произошло,  ведь  дыхание  мое  больше  ничто  не
сдавливало так, как необъяснимый эффект его присутствия.
- Прости, я тебя не заметила, - сказала я, делая один уверенный шаг назад.
- Ерунда, не бери в голову, - ответил Лукас, и я отметила, что его голос был едва ли не самым
прекрасным  голосом, который мне когда-либо приходилось слышать –  такой мягкий, бархатистый,
вязкий и тягучий, как мед. – А ты… - он сощурил как-то странно свои глаза, совсем не было похоже,
что он вспоминал мое имя, тут было что-то другое, чего я не могла понять, - Кристен, верно?
- Да.
- Я Лукас, Лукас Милтон.
- Знаю.
- Аманда? – спросил он, слегка усмехаясь.
- Аманда, - подтвердила я.
- Все ясно, - он снова усмехнулся чуть более свободно, но напряжение, в котором находилось
его тело все это время, по-прежнему остро ощущалось в воздухе.
Разговор у нас не клеился, да и я сама не была особо расположена к каким угодно разговорам
с Лукасом или кем-то другим, у меня была работа, с которой я должна поскорее разобраться.
- Ладно, не буду тебя отвлекать, - будто прочитав мои мысли, сказал Милтон.
И вот я стою уже совершенно одна под одиноким неприветливым фонарем.
 
Глава 8 «Ужасы и комедии»
 
Кровавого следа на вазе больше не было, я тщательно просмотрела обе и не нашла никаких
следов того, что во дворе этого дома прошлой ночью произошло убийство. Я злилась и корила себя,
понимая, что упустила очень важную улику, но ведь я не могла выдать себя перед Марком, кем бы
он ни был. Мне пришлось уйти и позволить ему замести все следы. Я просто позволила убийце уйти
с места преступления, но не это было самой большой проблемой: хуже всего было то, что теперь у
меня нет никаких физических доказательств. Теоретически я могу обвинить его в убийстве шерифа и
даже довести дело до суда, но что если с исчезновением жителей дома номер 129 этот случай никак
не связан? Что если у Марка, к примеру, были свои счеты с Дженнинксом и теперь у него наконец
появилась возможность отомстить, имея шанс быть не привлеченным к ответственности из-за того,
что смерть шерифа, как он надеялся, припишут к череде исчезновений и, когда их виновник будет
найден, ему повесят еще и Дженнинкса?
Очень умный ход, и был бы он вполне удачным, если бы не я, но на беду паренька, мне было
известно о нем слишком многое.
А еще большее только предстояло выяснить.
И начинать необходимо прямо сейчас. Немного поразмыслив, я решила, что вариантов последующих действий у меня не так много.
Домой идти нет никакого  смысла,  заявлять  о пропаже Эдварда  –  тоже,  он  запросто мог позволить
себе  задержаться  в  Сиэтле  с  целью  слегка  развеяться,  поэтому  и  отключил  свой  телефон.  Что ж,
пусть  прохлаждается,  а  я  тем  временем  раскрою  это  дело  и  получу  очередную  благодарность  от
начальства, и это не говоря уже о том, что обойду Эдварда еще на один шаг.
Но это только в том случае, если он все еще жив, а если нет? Об этом я старалась не думать
вовсе.
Я с опаской оглянулась по сторонам и принялась воплощать свой план в жизнь. Убедившись,
что входная дверь заперта на замок, я обошла дом в поисках места, через которое можно проникнуть
внутрь. Через черный ход зайти можно было только разбив стекло, но на это я не решалась. Должен
был быть другой способ…
И  он  был.  Вскоре  после  того,  как  я  раза  три  обошла  дом,  мне  пришла  в  голову  одна
совершенно безумная на первый взгляд идея забраться в дом через открытое окно на втором этаже.
Чтобы сделать это, сначала необходимо было забраться по дереву, одна из крупных веток которого
почти упиралась в стену. Это действительно было безумием, но другого выхода у меня не было.
- Прекрасно, Бэлла, значит, ты хочешь сломать себе что-нибудь, упав с высоты почти шести
метров?  –  с  сарказмом  спросила  я  саму  себя.  –  И  кто  потом  будет  собирать  тебя  по  косточкам?
Доктор Милтон? Хм… говорят, он отличный врач, глядишь и соберет.
С этими словами я обхватила руками самую низкую ветку и сделала первый неуверенный шаг
к  больничной  койке.  Я  надеялась,  что  моя  физическая  подготовка  будет  достаточной  для  этой
авантюры.  Конечно,  лазанье  конкретно  по  деревьям  в  академии  ФБР  мы  не  практиковали,  а  так
приходилось забираться на различные объекты. В этом я никогда не была первой, и сейчас жалела,
что уделяла физической подготовке чуть меньше времени, чем следовало.
Спустя добрых пять минут моих попыток забраться на нужную ветку, я расцарапала себе все
ладони,  но  не  сдалась  все  равно.  В  этом  зачастую  и  есть  моя  самая  главная  беда  –  я  не  сдаюсь
никогда и не в чем, и иногда упорство не приводит меня ни к чему хорошему.
- Еще немного, Бэлла, еще немного и ты доберешься до этой проклятой ветки! Молись, чтобы
она не треснула или еще что-нибудь в этом роде, - прорычала я.
И  вскоре  я  действительно  с  горем  пополам  оказалась  там,  куда  так  отчаянно  стремилась
попасть. Усталая, запыхавшаяся, с кровоточащими ранками на ладонях, я стояла на очень крепкой (к
моему счастью) ветке, в пяти с половиной метрах от земли, придерживаясь за ствол дерева, чтобы не
упасть. Я испытывала невероятную гордость за себя в тот момент. Теперь дело оставалось за малым
–  осторожно  пробраться  по  дереву  в  окно. Придется  прыгать,  причем  полагаясь  только  на  себя  и
свою удачу. Пока она меня подводила немного чаще, чем хотелось бы…
Но все равно пути назад уже нет, глупо отступать, когда ты так близко к цели.
Стараясь  быть  настолько  осторожной,  насколько  это  возможно,  я  повисла  на  ветке  и  стала
медленно  продвигаться  к  окну.  Перемещение  по  дереву  таким  путем  было  очень  медленным  и
немного утомительным, но вскоре я была у цели. Теперь пришло время самой рисковой части плана,
мне необходимо было хорошенько раскачаться и запрыгнуть в окно, не упав при этом на землю. Я
взглянула вниз, а затем на окно. Теоретически возможно, а теперь пора проверить на практике. Мне
не пришлось долго решаться на прыжок и заставлять себя делать то, в чем, если разобраться, не было
столь  острой  необходимости,  но  опять  же:  я  очень  упрямый  человек,  чего  хочу,  того  всегда
добиваюсь, и мой удачный трюк это только доказал.
Я стояла в темной комнате по смутным очертаниям в кромешной тьме похожей на спальню,
невероятно  довольная  собой.  Я  предпочитала  не  думать  о  том,  что  мне  предстоял  такой же  путь
назад. Сначала необходимо было проверить здесь все, и только потом думать об обратной дороге.
Но в самую первую очередь стоило включить освещение. Щелкнув выключателем, я поняла,
что  очутилась,  как  и  думала,  в  спальне.  Комната  была  довольно  светлой,  просторной  и  скромно, почти  по  спартански,  обставленной:  большая  аккуратно  застеленная  кровать  стояла  посередине
комнаты,  стол  с  компьютером  -  у  окна,  с  противоположной  стороны  стоял  большой  шкаф  и
несколько книжных полок, маленький ночник висел на стене над кроватью. Вот, пожалуй, и все. На
спальне зацикливаться я не стала и сразу спустилась на первый этаж. Перед этим я позволила себе
воспользоваться  ванной,  чтобы  вымыть  руки  от  смолы  и  крови. Само  собой,  я  следила,  чтобы  не
оставить нигде своих пальчиков, мне это здесь совершенно ни к чему.
Закончив в ванной, я спустилась на первый  этаж и оказалась в просторной и более уютной,
чем  спальня,  гостиной. Светлые  обои и мягкая мебель  здесь  были  в  синеватых  тонах, и  создавали
приятную  атмосферу  уюта  и  комфорта.  Мое  мнение  о  вкусе  покойного  шерифа  значительно
возросло.
Я  прошлась  по  первому  этажу,  внимательно  рассматривая  все  вокруг,  в  кухне  и  чулане  не
было  ничего  такого,  что  могло  заинтересовать  меня,  поэтому  я  снова  вернулась  в  гостиную  и
принялась  внимательно  изучать  упущенное  в  прошлый  раз  моего  пребывания  здесь.  У  шефа
Дженнинкса  было  довольно  много  различных  профессиональных  наград  и  достижений,  судя  по
количеству дипломов, висящих на стене, однажды его даже признали человеком года города Форкс.
Забавно, что они проводили такие мероприятия здесь.
Рядом  с  дипломами  в  красивой  рамке  висела  одна  фотография,  которая  привлекла  мое
внимание больше, чем все дипломы и свидетельства вместе взятые. Она висела чуть в стороне, но не
сливаясь  с  общей  массой.  С  фотографии  на  меня  смотрел  темноволосый,  видный  мужчина,  чье
молодое лицо светилось от радости. Рядом с ним стояла молодая блондинка с приятным выражением
лица, лет двадцати пяти на вид, на ней было пышное свадебное платье и улыбка самого счастливого
человека на свете.
«Свадебное фото Дженнинксов, - догадалась я. – Интересно, почему они расстались?»
Итак,  после  осмотра  гостиной  я  поняла,  что  делать мне  здесь  больше  не  чего  и  собиралась
уходить.  Я  в  последний  раз  окинула  взглядом  пустую  гостиную,  перед  тем  как  погасить  свет  и
подняться на второй этаж к «своему» окну. Мое внимание привлекло странное движение в деревьях
за домом. Два красных огонька мелькнули среди раскидистых ветвей папоротника и растворились в
темноте. На несколько  секунд  все  вокруг  замерло, мне показалось, что  все  закончилось,  как  вдруг
движение  среди  деревьев  повторилось. Неясная фигура  промелькнула  в  темноте,  слишком  бвстро,
чтобы ее можно было разглядеть, в нескольких метрах от дома и растворилась в ночном лесу.
Я поняла только одну вещь – необходимо действовать. Открыла окно, быстро перепрыгнула
через подоконник и в считанный секунды оказалась снаружи, держа пистолет наготове.
- Эй, кто здесь? – громко позвала я, озираясь по сторонам в поисках загадочного гостя. Никто
не отзывался, по-видимому, оно, чем бы оно ни было, убежало в лес.
Я  сделала  несколько шагов  вперед,  пытаясь  разглядеть  следы  на  земле.  Тщетно,  в  темноте
невозможно было увидеть что-то еще, кроме очертаний деревьев. Страх постепенно подбирался ко
мне, медленно, но верно сковывая тело. На душе стало так тревожно, как будто я попала в ловушку.
Ощущения эти моими не были, казалось, очутилась я в зоне действия какого-то поля, излучающего
их.
Мой внутренний голос кричал мне вернуться домой, но я не слушала его, уверенно продолжая
двигаться в темноте, считая, что имея в руках оружие, могу не бояться. Внезапно, снова из темноты
вынырнуло  нечеткое  очертание  той  самой фигуры,  теперь  она  не  двигалась,  а  застыла  среди  двух
могучих дубов. Я не могла понять, на что похожа  эта фигура,  ее края были  смазанными, и  только
глаза, светящиеся ярким красным цветом, внимательно изучали меня.
Животное,  а может и не животное  двинулось немного  вперед,  совершенно  бесшумно, и  это
оказалось последней каплей. Я дошла до точки и, не помня себя от страха, выстрелила несколько раз,
а затем бросилась бежать.
То, что я увидела в лесу, точно не было ни человеком, ни животным. Домой  я  вернулась  в  состоянии  крайнего  эмоционального  возбуждения. Я  понимала,  что  в
сложившейся ситуации паника – первый и самый опасный враг, но ничего другого просто не могла
испытывать, вспоминая то, что увидела в лесу. Два красных светящихся глаза смотрели на меня по-
прежнему из темной прихожей, наводя настоящий ужас. Не могу точно сказать, что происходило, но
никогда прежде я не испытывала  страха  гораздо большего, чем  там, в лесу. Казалось, что оно,  это
животное или что оно там такое, каким-то странным образом заставляло меня чувствовать себя так.
Но  теперь,  когда  я  была  дома  в  относительной  безопасности,  можно  было  успокоиться  и
попытаться понять, кого или что я видела там. Без сомнений, ответ был «что», никакое известное мне
животное не могло походить на увиденное мною в лесу создание.
«Оборотни, вампиры, лугару – кто? Не пришельца же из космоса, в конце концов, я видела!»
Я  заперла  входную  дверь  и  включила  свет  в  прихожей,  от  чего  сразу  стало  немного
спокойнее. Сердце  мое  все  еще  колотилось,  как  будто  я  только  что  бежала  марафон,  что  отчасти
тоже  можно  было  назвать  правдой.  Я  в  очередной  раз  за  последние  пять  минут  попросила  себя
успокоиться, и на  этот  раз,  кажется, мне  удалось. Ощущение  защищенности  от  стен  дома  сделало
свою  работу.  Я  решила,  что  сейчас  отнесу  лишние  килограммы  в  виде  пистолета  в  спальню  и
попытаюсь  обмозговать  ситуацию,  а  мысли  жили  своей  жизнью,  не  желая  соблюдать  никаких
порядков и очередей. Сложно было выбросить из головы хотя бы на пару минут поток всевозможных
теорий, как самых простых, так и поистине внеземных.
Я  быстро  поднялась  к  себе  в  комнату,  толкнула  дверь  и  увидела  то,  что  заставило  меня
застыть в немом ужасе на некоторое время. Дело было даже не столько в том, что я увидела, а в том,
как неожиданно это было. А картинка, стоит сказать, вырисовывалась  очень неожиданная: посреди
моей  кровати  в  перепачканном  непонятно  чем  пиджаке,  в  мокрых  снизу  брюках  и  грязнущих
ботинках, раскинув руки в разные стороны, мирно посапывал он – мой чудо-напарник, которого за
все это время я успела дважды похоронить и один раз воскресить.
- Эдвард, - громко позвала я, - это что еще такое?
Мои  слова  подействовали  на  него  как  холодная  вода:  Каллен  резко  подскочил  и  сел  на
кровати,  остатки  сна  из  него  выветрились  мгновенно.  Он  оглянулся  по  сторонам,  будто  пытался
понять, где находится, а потом сфокусировал свой взгляд на мне.
Только  сейчас  я  заметила,  что  грязной  была  не  только  его  одежда,  но  и  лицо,  а  волосы,
которые и до того отличались тем, что постоянно находились в беспорядке, теперь были взъерошены
еще больше.
- Что «это»?
- Ты. На моей постели. Грязный, как после купания в сточной канаве. Да чем, черт возьми, ты
занимался в Сиэтле? – злобно бросила я.
-  Бэлла,  ты  ни  за  что  не  поверишь,  -  выдохнул  Эдвард  и  тут  же  снова  уронил  голову  на
подушку. Я едва сдерживала себя оттого, чтобы заорать на него во весь голос. Подумать только: пока
я из кожи вон лезу, чтобы раскрыть это дело, он надирается в ближайшем баре, вываливается в грязи,
как свинья, и после этого имеет наглость ложиться в ботинках на мою кровать!
- Черт, Каллен, это уже слишком даже для тебя! Немедленно убирайся из моей постели, пока я
еще в силах контролировать себя.
- А  что потом?  – промурлыкал Эдвард.  – Присоединишься? А кстати,  -  он перевернулся  на
бок, подпер голову рукой и, лукаво прищурив глаза, взглянул на меня, - тут, оказывается кровати с
вибромассажем, не хочешь попробовать?
Этого  я  выдержать  уже  не  смогла.  То,  что  делал  этого  чертов  Эдвард  Каллен,  начинало
выводить меня из себя по-настоящему. Я подошла к нему, схватила за лодыжки и потащила прочь с
кровати,  приговаривая  «не  хочешь  по-хорошему,  будет  тебе  по-плохому».  Он,  впрочем,  тоже
дураком не был: ухватился руками за спинку кровати и свел все мои попытки стащить его на пол к
нулю. - Надорвешься, Бэлла, - усмехнулся Каллен.
- Ты что, пьян?
- Нет.
- Под кайфом?
- Нет.
- Больной?
Не видя дальнейшего смысла в своем занятии, я отпустила его ноги. Примерно в тот же самый
момент Эдвард отпустил спинку кровати и, наконец, слез с нее, оставив после себя грязные следы на
новеньком одеяле.
- Да что ты, в самом деле, завелась так, Свон? Это даже не твоя кровать, если разобраться, нам
здесь жить всего-то… - договорить ему я не дала.
- Вот именно, что всего-то! Знаешь, чем я занималась, пока ты пропадал черти где, Каллен? А
скажи мне,  пожалуйста,  как  продвигается  наше  расследование? Нет,  ты  не  знаешь,  ты  не можешь
знать, как оно продвигается, поскольку ты даже не пытаешься принять в нем участие.
- А вот  тут  ты не права,  - он опустился на многострадальную кровать и принялся медленно
расшнуровывать правый ботинок. – Я как раз много чего выяснил за сегодня. Например, ты знаешь,
что убит местный шериф? Уверен, что не знаешь.
Я фыркнула в ответ.
- Как раз это я и собиралась тебе сообщить.
- Что ж,  в  этом  уже  нет  необходимости,  -  пожал  плечами Эдвард. Он  справился  с  первым
ботинком и преступил  ко  второму.  – Зато  есть кое  в чем другом. Нам позарез необходимо  узнать,
отчего он умер.
- Это будет проблематично: его тело не найдено.
- Да ну? – Эдвард хмыкнул, отшвырнул ботинок в сторону двери и прошествовал к большому
зеркалу во весь рост возле шкафа с одеждой. - А почему, как ты думаешь, я весь в грязи?
- Ну, как гласит поговорка, свинья грязь найдет.
- Ах, значит, вот как ты обо мне думаешь? – с деланным сожалением пробормотал Каллен.
- Что, взаимно?
- Я думаю, ты знаешь, какого я о тебе мнения.
Да, верно, мы терпим друг друга только из-за этой работы. Мы оба это знаем.
- Вот и отлично – это взаимно. А теперь рассказывай, почему же ты весь такой чумазый, и как
это связано с шерифом?
- Я нашел его  тело и вызвал полицию. Пришлось прятаться, чтобы не мелькать лишний раз
перед глазами у местных.
Догадываюсь, где ему пришлось прятаться…
- Только не спрашивай, где, - поспешил добавить Каллен, когда я только собиралась озвучить
свое предположение.
- Хорошо… А ты его не осмотрел?
- Времени не было. Но, Бэлла, мы должны знать, от чего он умер.
- И как мы это узнаем? Нас, простых смертных, никто не будет в это посвящать, из газет тоже
мало полезного можно выяснить. Проблема в том, что теперь его тело в морге, а нам туда доступа
нет…  По  крайней  мере,  легального,  -  я  беспомощно  развела  руками  и  уставилась  на  Эдварда,  в
надежде,  что  у  него  есть  какой-то  план.  Лицо  его  действительно  вселяло  надежду  на  то,  что  мы
сможем выяснить, как умер шериф.
-  В  точку!  –  воскликнул  Эдвард  так  неожиданно,  что  у  меня  перехватило  дыхание.  – Мы
проникнем  туда  сегодня  ночью,  после  полуночи.  Охрана  там  не  сильная,  так  что  мы  справимся.
Готовься, а я пока в душ.
- Постой Эдвард. Он остановился, стоя уже у дверей и оглянулся на меня.
- Мне нужно рассказать тебе кое-что, что случилось, когда я пыталась осмотреть дом шерифа.
Я  вкратце пересказала Эдварду  события  сегодняшнего  дня,  заострив  внимание на  странном
существе, увиденном в лесу.
- Не понимаю, что это могло быть. Ни одно из знакомых мне животных не может иметь такой
цвет глаз.
- И какая твоя версия? – дослушав мой рассказ, спросил Эдвард.
- Не знаю. Может оборотни или вампиры. Послушай, я никогда не видела ничего подобного,
хотя  за  время  работы  в  отделе  оккультных  преступлений мне  пришлось  насмотреться  всякого,  но
чтоб такое... Никогда.
- Вампиры? – переспросил Каллен. На  его лице  застыло  удивленное  выражение,  а  глаза  его
точно  смеялись.  – Вампиры?!  –  снова  сказал  он  чуть  громче,  и  теперь  не  только  в  глазах,  но  и  в
голосе  слышался  смех.  –  Это  такие  бессмертные  создания,  которые  пьют  кровь,  спят  в  гробах  и
боятся солнечного света?
- Да, они.
В  комнате  повисло  молчание.  Эдвард,  с  усмешкой  на  устах,  рассматривал  свои  ботинки,
валяющиеся у двери, а я смотрела на него, пытаясь понять, что он будет делать дальше. На некоторое
время мы застыли в таком состоянии, как вдруг Каллен разразился смехом.
- Вампиры, - повторял он, не прекращая смеяться, - ну надо же! Оборотни и лугару… нет, это
все…
Я  молча  наблюдала  за  тем,  как  он  сложился  пополам  от  смеха,  делал  безрезультатные
попытки говорить связно, и пыталась сообразить, что смешного он находит в моих предположениях.
Как бы я не пыталась понять, мне было совсем не смешно.
- Агент Малдер во плоти, - успокоившись, проговорил он.
- Не смешно… Скалли! – раздраженно пробормотала я. – Все, хватит уже об этом, иди в душ,
продолжим после, - я вышла из комнаты и уже в коридоре слышала, как он возмущался.
- Эй, я не рыжая баба, я… - никак не хотел угомониться Каллен.
- Рыжий мужик!
 
Глава 9 «Разговоры о вампирах со специалистом»
 
Около полуночи, как и договаривались, мы спешили к больнице. Морг – наша заветная цель –
располагался  в  отдельной  пристройке  за  основным  трехэтажным  зданием.  Мне  было  безумно
интересно, как Каллен планировал попасть туда незаметно.
- Есть два способа попасть внутрь,  - сказал он, когда мы проходили мимо  главного входа,  -
первый – через коридор на первом этаже, а второй – через отдельный неприметный с виду и хорошо
спрятанный  от  посторонних  глаз  вход.  Нам  больше  всего  подходит  именно  этот  вариант,  хотя  в
помещение морга проникнуть легче через больницу.
- Возвращаясь к теме секретных материалов, нам нужна Скалли, - пошутила я.
- Да, было бы просто замечательно.
- И почему ты не пошла в медицинский… - это прозвучало почти как сожаление, но уж никак
не вопрос.
- Тогда кто-то другой, но не я превращал бы твою жизнь в кошмар, а я такого удовольствия
никому не подарю, Каллен.
- Маньячка,  - шутливо огрызнулся Эдвард. Я  собиралась отплатить ему  той же монетой, но
оказалось, что мы уже пришли.
Небольшая  кирпичная  пристройка  почти  упиралась  в  густой  дремучий  лес.  Кое-где  по
узенькой  дорожке,  устланной  гравием,  прорастали  отдельные  ветви  папоротника,  деревья местами опускали свои длинные раскидистые ветви так низко, что некоторые из них приходилось отодвигать
руками.  Понятно,  почему  этим  входом  обычно  не  пользуются,  ведь  гораздо  проще  пойти  по
светлому больничному коридору, чем пробираться через лес.
Вход  в морг был освещен одной  тусклой лампочкой, которая  то и дело  угрожающе мигала,
готовясь  в  любой момент погаснуть,  казалось,  она  светила из последних  сил и  вот-вот  собиралась
испустить последних вздох.
-  У  них  тут  такие  двери,  будто  это  какое-то  хранилище  ценных  вещей,  -  пробормотала  я,
оглядывая массивную железную дверь.
- Не говори…
- Как попадем внутрь?
- Бэлла,  ты хоть имеешь представление,  с кем  связалась?  –  усмехнулся Эдвард  своей  самой
очаровательной  улыбкой.  Каждая  девушка  готова  была  упасть  на  колени  или  растечься  розовой
лужицей на полу, увидев ее, но не я, я была не из тех, у кого от одной улыбки такого красавчика, как
Эдвард, дрожат колени и напрочь отказывает мозг. Ему нужно нечто большее, чтобы  я пала к  его
ногам. Например, пять бутылок вина. И если после этого я все еще буду в сознании, тогда, пожалуй
разрешу,  ему  поцело…  что  за  мысли,  спрашивается,  у  вас  такие,  мисс  Свон?  Я  одернула  себя  и
хорошенько отчитала в сердцах.
«Никогда не думала, что мне придется заставлять себя не думать о Каллене в таком русле».
-  С  опальным  агентом ФБР,  невыносимым  бабником  и  любителем  проводить  свой  досуг  в
канализации?
-  С  мастером  на  все  руки,  -  Эдвард  с  гордостью  извлек  из  внутреннего  кармана  куртки
маленький набор отмычек и продемонстрировал мне.
- Смотри, не перехвали себя, Каллен, а то еще манией величия заболеешь.
- Как же  все-таки  приятно,  когда  о  твоем  здоровье  так  заботятся,  -  промурлыкал Эдвард  и
принялся открывать замок. Тот долго не поддавался, и я делала скучающий вид, пока Эдвард, тихо
ругаясь,  сражался  с  дверью. Сначала  я  стояла  рядом  с  ним,  наблюдая  за  всеми  его  действиями,  а
потом, когда действительно  стало  скучно, решила немного размять ноги. Вокруг был  только лес  –
черный, полный таинственных обитателей мрачный форксовский лес. У меня не было ни малейшего
желания ступать на его территорию, хоть нутром я ощущала, что мне еще придется наведаться туда.
- Ну, что там, на все руки мастер, как продвигаются дела? – иронично поинтересовалась я.
-  Полный…  -  послышался  щелчок,  свидетельствующий  о  том,  что  замок  был  открыт,  -
порядок,  - выдохнул Эдвард, настежь открывая передо мной дверь.  - Видишь? – он изогнул левую
бровь, не переставая улыбаться и сверлил меня взглядом.
- Прибереги  свои штучки  для Джессики Стенли, Эдвард,  -  бросила  я,  делая шаг  в  темноту
помещения.
Эдвард зашел следом за мной. Сказать ему, очевидно, было нечего, поэтому он промолчал.
Мы  оказались  в  темном  холле  без  каких  либо  намеков  на  окна,  впереди,  в  самом  конце
коридора,  где-то  далеко  от  входа,  судя  по  тусклости  света,  была  включена  лампа. До  нас  свет  не
доходил.  В  помещении  было  очень  холодно  и  пахло  всевозможными  растворами,  главным  из
которых был формалин, неприятный запах которого мгновенно ударил по ноздрям.
- «Обожаю» бывать в таких местах, - процедила я сквозь плотно стиснутые зубы.
- Что ни говори, а местечко действительно не из приятных, - согласился Эдвард.
Пока я напрягала глаза, чтобы всмотреться в темень, казавшуюся мне непроглядной, Эдвард
зажег фонарик и посветил им  вокруг. Мы  стояли на полу,  выложенном бледно-зеленой кафельной
плиткой, стены так же были из этой плитки, справа от нас располагалось рабочее место дежурного,
заваленное кучей бумаг. Дальше осматриваться мы не стали, так как ничего больше не представляло
для нас большого интереса здесь. То, что нам было нужно, располагалось в конце коридора.
- Ну что, Свон, идем? Я  уверенно  кивнула,  и  мы  направились  в  сторону  источника  света.  С  первого  шага  я
пожалела,  что  обула  туфли  на  каблуке  вместо  чего-то  более  практичного  и  не  такого  громкого,
теперь  каждый мой шаг  со  звоном  отскакивал  от  кафельного  пола,  эхом  прокатывался  по  стенам,
расплываясь в каждом углу помещения.
- Думаешь, здесь действительно никого нет? – прошептала я.
-  Сейчас  первый  час  ночи. Подумай,  кто  будет  здесь  в  такое  время  суток,  кроме  трупов  и
мышей? В любом случае, не волнуйся, ни те, ни другие никому ничего не расскажут.
Поразмыслив, я поняла, что Эдвард был прав. Ну, кому, скажите, понадобиться приходить в
морг среди ночи?
Мы  сделали  всего  несколько  шагов  вперед,  как  позади  раздался  громкий  требовательный
голос:
- Эй, вы кто такие и что здесь делаете?
Мы  замерли на месте, обменявшись испуганными взглядами. Не понимаю, как мы могли не
услышать  звука шагов  в  таком  тихом помещении, но факт  был фактом  – нас  засекли. Я медленно
развернулась на голос и встретилась взглядом с высоким медовым блондином. Сложно было понять,
приобрела ли его кожа бледный оттенок из-за света фонарика Эдварда или он сам по себе был так
бледен.
Так нездорово бледен…
Его  глаза  имели  такой же  янтарный цвет,  как  и  глаза Лукаса. Именно по  этому  признаку  я
поняла, что это был доктор Милтон – его приемный отец.
Я бросила на Эдварда красноречивый взгляд вроде «а ты говорил: нет тут никого..!».
- Я спрашиваю еще раз: кто вы такие и почему находитесь здесь? – повторил он свой вопрос,
медленно приближаясь к нам.
- Вы умеете хранить секреты, док? – спросил Эдвард.
Я взяла ситуацию в свои руки, вышла на один шаг вперед и достала свое удостоверение.
- Мы агенты ФБР. Я Бэлла Свон,  это  – мой напарник Эдвард Каллен. Мы  здесь  занимаемся
расследованием странного исчезновения людей в этом городе, работая под прикрытием. Все  знают
нас как Кристен и Роберта Смитов.
Милтон  внимательно  рассмотрел  мое  удостоверение,  а  на  удостоверение  Эдварда  бросил
только один небрежный взгляд.
- Мы вынуждены были прибегнуть к таким... кхм, не совсем законным методам работы. Нам
нельзя, чтобы местные жители узнали о том, кто мы на самом деле, - пояснил Эдвард.
- И нам нужна ваша помощь, доктор Милтон, - закончила я.
Он молчал. Добрых полминуты блондин хранил молчание, обдумывая все, сказанное нами. На
какой-то момент времени, пока Эдвард говорил о том, что наше разоблачение здесь нежелательно, на
его лице проскочила едва заметная тень. Я так и не смогла понять, что это значило.
- Я постараюсь быть вам полезен, но очень сомневаюсь, что действительно смогу оказать вам
помощь в расследовании. Я слышал, что пропало несколько семей из одного дома, и это все, что мне
известно об этом, - сказал Милтон. Я чувствовала, что он не врал.
- Мы здесь немного по другому вопросу, вообще-то. Нас интересует причина смерти шерифа
Дженнинкса,  - Эдвард, наконец, погасил свой фонарик, не видя больше необходимости в нем. – Не
могли бы вы показать нам его тело и желательно рассказать о своих предположениях?
- Но я хирург, а не патологоанатом.
- Вас и этому должны были учить, - возразил Эдвард.
Не имея огромного желания  заниматься чужой работой, Милтон все же согласился показать
нам тело. Эдвард по дороге атаковал его вопросами.
- Давно вы живете в Форксе?
- Чуть больше двух лет. - И за это время вы замечали что-нибудь странное?
- Странное? – переспросил Милтон. – Что вы имеете в виду под этим понятием?
- Что угодно. Все, что имеет отклонение от нормы.
-  Нет,  абсолютно.  За  все  время,  что  я  живу  здесь,  не  происходило  ничего  из  ряда  вон
выходящего, кроме, конечно, исчезновения людей.
«Два с половиной года назад… Это примерно тогда начались исчезновения. Может, их семья
как-то к этому причастна? Отсюда обособленный образ жизни и все остальное…»
Из моих размышлений меня вывел голос Эдварда:
- А вы знали кого-нибудь, кто мог желать шерифу смерти?
- Я не думаю, что  это было убийство. Взгляните,  - он приподнял белую простыню и указал
нам на отвратительную рваную рану на левом предплечье. – Такие повсюду на теле.
Представив себе эту ужасную картину, я невольно сморщилась. К горлу подступил соленый
ком, и мне пришлось зажать рот ладонью. Сэндвич и салат, съеденные на обед, просились наружу.
«Отвратительно!»
- Это не мог сделать человек, верно? – подвел итог Эдвард. Он прошелся вдоль стола и взял
папку  с  фотографиями  и  полицейским  отчетом  с  места  происшествия,  немного  полистал  ее,
рассмотрел фотографии, и затем поднял взгляд на молчаливого доктора. – Здесь сказано, что жертва
потеряла много крови, которой на месте преступления толком и не было.
- Его убили в другом месте, а тело перенесли, - вмешалась я. – Это все объясняет. Но никто не
видел, сколько там ее было.
- На что  ты намекаешь? Неужели на…  - Каллен  сощурил  глаза,  его  губы изогнулись  в  едва
заметной улыбке. Затем он сказал то, что явно говорить не планировал. - Значит, это было нападение
животного?
- Скорее всего, именно так, - пожал плечами доктор Милтон.
- И какого же?
- Трудно сказать без детального осмотра.
Поразмыслив немного, я догадалась, какого.
Шерсть в нашем доме – на месте исчезновения людей.
Странное существо с красными глазами возле дома шерифа.
Говорят,  преступник  всегда  рано  или  поздно  возвращается  на  место  преступления.  Что  ж,
наверное,  так  оно  и  есть  на  самом  деле.  По  крайней  мере,  наш  случай  это  только  доказывает.
Остается  узнать,  как  в  этом  всем  замешан  Марк  и  что  за  существо  охотится  здесь.  Этим  я
планировала заняться на следующее утро, а сейчас готова была возвращаться домой.
Но у Эдварда были свои планы. И шли они в разрез с моими.
- Эти рваные раны, док, это укусы? Я готов поклясться, что видел там следы от зубов. Если
допустить, как это делает агент Свон, - Эдвард кивнул в мою сторону, - что крови на месте убийства
не  было  слишком  много,  можно  сделать  вывод,  что…  Озвучь  нам,  Бэлла,  свое  предположение,
сделанное вечером.
Какого черта нес этот Каллен, я не могла понять. Почему вдруг законченный скептик пытался
заставить  меня  предполагать  тот  вариант,  с  которого  еще  недавно  он  смеялся?  Неужто  вздумал
выставить  меня  полной  идиоткой  в  глазах  доктора Милтона?  Если  совсем  недавно  я  думала,  что
здесь  действительно  водились  вампиры,  то  теперь  более  правдоподобным  казался  вариант  с
оборотнями.  Я  послала  Каллену  мимолетный  недовольный  взгляд,  но  он  начисто  его
проигнорировал, сделав вид, что ничего не замечает.
«Вот как, значит…»
- Мисс Свон считает, что на шерифа напал вампир, - проговорил Эдвард, прежде чем я успела
сказать хоть слово. Он выглядел безумно довольным собой, у Милтона от удивления брови поползли
к верху, а я гневно сжала кулаки. -  Да,  действительно,  я  озвучила  такую  идею  недавно,  -  еще  один  уничтожающий  взгляд
молнией полетел в Эдварда.
- Но ведь мы-то с вами – люди образованные – и знаем, что никаких вампиров на самом деле
не существует, - он вопросительно взглянул на дока.
Я  готова  была  пристрелить  Калена  на  месте,  прямо  здесь  и  сейчас,  у Милтона  на  виду. И
совесть, я уверена, меня бы не замучила.
-  Я  считаю,  что  это  дело  каждого  человека,  во  что  ему  верить,  -  вкладывая  в  свой  голос
максимум спокойствия, медленно проговорила я.
- Верить – да, но путать эту веру с работой – крайне неразумно.
-  А  кто  путает?  По-моему,  когда  есть  достаточно  доказательств  причастия
сверхъестественных  сил  к  происходящему,  это  уже  не  становится,  как  ты  сказал,  путаньем,  это
становится фактом, отрицать который - бессмысленно.
-  Гмм…,  -  Эдвард  изобразил  на  лице  серьезную  озадаченность,  которую  вскоре  сменила
задумчивость, - помнится мне, у нас в отделении работает один агент, чей широкий образ мышления,
заставляет его к каждому делу привлекать сверхъестественное.
-  Мне  так  же  известен  другой  агент,  который  постоянно  то  и  делает,  что  игнорирует
неопровержимые доказательства существования различных аномальных явлений.
- Простите, я вам не мешаю?
Мы  одновременно  перевели  наши  взгляды  на  доктора  Милтона,  чей  недавно  такой
невозмутимый вид сменился тенью иронии, искрящейся в краешках глаз.
-  Если  что,  я  могу  выйти  и  вернуться,  когда  вы  закончите,  -  предложил  он,  по-видимому,
абсолютно серьезно.
- Мы  уже  закончили, и  здесь  в  том  числе,  -  я поспешила поставить  точку  в нашей  встрече,
пока Каллен не взболтнул еще чего-нибудь лишнего.
Но  у него и на  сей  раз  были  свои планы. Мне начинало  казаться,  что  он получает  какое-то
извращенное удовольствие от происходящего.
- Но у меня есть еще один очень важный вопрос к вам, док, как к специалисту... О вампирах.
Милтон  насупил  брови  и  недоумевающе  взглянул  на  Каллена.  Он  громко  выдохнул  и
поинтересовался, что тот хотел бы узнать.
Вся эта до ужаса комическая ситуация начинала выводить меня из себя. Ненависть к Каллену
достигла своего апогея, теперь он не просто раздражал меня одним фактом своего присутствия, он
доводил до такого состояния, до которого еще никому не удавалось. Да, обычно Бэллу Свон очень
сложно  вывести  из  себя,  но,  похоже  на  то,  что  у  этого  Эдварда  есть  чрезвычайно  гадкий  дар  -  с
невероятной легкостью выводить из себя даже человека с такими крепкими нервами.
Меня очень сильно  задевало, что Эдвард хотел непременно бросить камень в мой огород, и
старался, буквально чуть ли не из кожи вон лез, делая для этого все возможное. Он избирал самые
тонкие пути, прощупывал все мои болевые точки, чтобы нанести удар, который должен будет сбить
меня с ног. Именно поэтому он начал  этот разговор о вампирах,  заранее  зная, что доктор Милтон,
как ученый, окажется скептично настроен в отношении подобных вещей. Более того, он сам-то и не
верил ни в оборотней, ни в вампиров, ни во все остальное, существование которого я не отрицала: я
просто не могла отрицать это теперь, став свидетелем подобного явления.
- С научной точки зрения, - не спеша, будто растягивал удовольствие, получаемое от процесса
разговора, проговорил Каллен, - не могли бы вы специально для агента Свон озвучить причины, по
которым существование вампиров невозможно?
Нахмуренный  вид Милтона  перерос  в  слегка  озадаченный,  я  бы  даже  сказала  смущенный:
плотно  сжатые  губы напряглись,  а на переносице  возникла  едва  заметная морщинка. Удивительно
было видеть ее на такой гладкой ровной коже и молодом лице.
«Конечно же, любого нормально человека озадачил бы подобный вопрос» - подумала я Сейчас я так же впервые задумывалась о том, сколько ему могло быть лет, и, думая об этом, я
нашла  странным,  что  его  приемные  дети  были  не на много  старше  его  самого. Я  вспомнила  лицо
Лукаса – его мне удалось рассмотреть лучше всего – и тут же прикинула, какой ничтожной должна
быть их разница в возрасте. Лет семь или восемь, не больше. Десять можно дать только с огромной
натяжкой.
Я постаралась заглянуть в глаза Эдварду, чтобы понять, о чем он думал и думал ли вообще об
этом. Его лицо оказалось непроницаемым.
- Это будет несложно,  - немного подумав, ответил Милтон. – Исходя из  того, что мы о них
знаем:  у  них  холодная  кожа  вследствие  отсутствия  пульса,  можно  сказать,  что  ни  одно  живое
существо  в  мире  не  способно  существовать  без  тех  функций,  которые  осуществляет
кровообращение.  А  без  работы  сердца  тоже  долго  не  протянешь.  Отсюда  вывод:  существование
вампиров невозможно ни теоретически, ни практически.
«Неплохо, очень даже неплохо…»
Более точно мою мысль развил Эдвард:
- А почему большинство людей, когда речь  заходит о  вампирах, представляют  себе  этакого
графа Дракулу:  долговязое  существо  с  серым цветом  кожи,  в  длинном  черном плаще,  с  горящими
красными  глазами? И  это  еще не  все,  -  он принялся  ходить по помещению из  стороны  в  сторону,
напоминая ворчащего лектора на занятиях в университете. – Кто сказал, что у вампиров обязательно
должен отсутствовать пульс? Кто-то проверял или..? Или как? – он резко остановился и смерил нас
вопросительным взглядом. Я не знала, как мне быть: смеяться или может плакать. То, что он взялся
делать, я меньше всего ожидала от него в этой ситуации. – Что мы знаем о них? – спросил он и тут
же  ответил  на  свой  вопрос.  –  Только  то,  что  читаем  о  них  в  литературе,  далеко  не  научной
литературе. Вы читали романы Энн Райс, доктор Милтон?
О нет, только не это! Я готова была провалиться сквозь землю, если удастся утащить с собой
и Каллена.
- Да, я знаком с ее творчеством, но только поверхностно.
- Стокер?
- Нет, не читал.
- Вы  немногое  потеряли  на  самом  деле. История  о  любви  вампира  к  человеку  –  что может
быть…  глупее,  не  так  ли?  Так  вот,  к  чему  я  клоню.  Я  хочу  сказать,  что  наши  знания  о  них
ограничиваются  несколькими  десятками  художественных  романов  и  парой  сотен  научных  статей,
причем неизвестно еще, кто их писал и, откуда черпал информацию.
Я  тяжело  вздохнула,  осознав  всю  тяжесть  своего  положения:  теперь,  когда  Эдварду
представилась возможность извести меня, он ее ни за что не упустит. Милтон оперся руками об стол,
приготовившись  к  долгой  «лекции»  Эдварда  о  вампирах. Что-то  подсказывало мне,  что  она  будет
долгой.
-  Итак,  вампиры,  -  начал  Каллен.  –  Существуют  цыганские,  румынские,  европейские  и
славянские легенды о вампирах; на самом деле их гораздо больше, но эти – самые распространенные.
Все  они  –  я имею  в  виду  вампиров из  разных  легенд и поверий  –  различны, но имеют некоторые
общие  черты.  Все  они  нам  хорошо  известны,  на  них  нет  смысла  акцентировать  внимание,  а  вот
различия... Например, славянские  вампиры,  если перед ними рассыпать  зерна, не  смогут  сделать и
шагу  от  этого  места,  пока  не  соберут  все  зернышки  до  одного.  Рожденные  с  лишними  волосами,
рожд?нные слишком рано, рожд?нные у матери, которой перешла дорогу ч?рная кошка, рожд?нные с
хвостом, внебрачные дети, а также умершие неестественной смертью или умершие до крещения по
румынским  легендам  были  вампирами.  По  некоторым  поверьям,  они  не  могут  войти  в  дом  без
приглашения, не отражаются в зеркалах и не отбрасывают тени.
- А в Ирландии признаком вампиризма считаются рыжие волосы, - добавила я. - Спасибо, Свон, - Каллен усмехнулся и с невозмутимым видом продолжил. – Таким образом,
имея  слишком  много  различных  и  местами  противоречивых  сведений,  нельзя  утверждать  что-то
конкретное  о  вампирах.  Еще  ведь  не  доказано,  что  они  –  живые  мертвецы,  может  быть,  они
выглядят, как мы с вами. Очень даже возможно, что они совсем не такие, какими мы привыкли их
представлять  себе. Живут,  как  все,  в  больших  городах,  деревнях,  работают  в  офисах  с  восьми  до
пяти,  ходят  на  вечеринки,  ездят  на  каникулы  в  Альпы,  покупают  мебель,  чинят  машины  и
занимаются  любовью,  а  кровь  нужна  им  редко  и  в  малых  количествах,  и  с  этой  целью  они
обращаются  к  паре-тройке  близких  друзей,  которым  известно  об  их  сущности.  Кто  может  дать
гарантию, что у вас по соседству не живет вампир?
В конце своей речи Эдвард со взглядом мне не понятным, посмотрел сначала на меня, потом
на Милтона. Последний старался сохранять невозмутимый вид, но я видела, что на самом деле вся
эта  лекция  была  ему  до  лампочки,  просто  он  не  хотел  показаться  невежливым,  оттого  и  слушал
моего ненормального напарника. Я лишь удивлялась, откуда ему было все это известно и главное –
почему он все это знал, если в существование вампиров категорически не верил?
Что ж, мой напарник не уставал удивлять меня.
- Я по  этому поводу могу  дать  вам  развернутый  ответ, но  сейчас не  самое подходящее  для
этого  время,  поэтому  скажу  только  одно  слово  –  порфирия.  Поищите  в  гугле.  А  сейчас  мне
необходимо возвращаться на дежурство, если у вас больше нет вопросов.
- Нет, это все, что мы хотели узнать. Спасибо огромное за помощь.
Я поблагодарила Милтона и поспешила  увести Каллена от него подальше, пока он не  завел
разговор об оборотнях.
Этого я бы точно не вынесла.
 
Глава 10 «Невеста смерти» Lucas POV
 
Ей было восемнадцать, и она была моей невестой…
 
Мы влипли.
Еще вчера я и представить себе не мог, насколько сильно мы влипли в этом с виду спокойном
и  тихом  городке,  просто  идеально  подходящем  для  нас  благодаря  своей  дождливой,  пасмурной  и
туманной погоде.
Все  было  слишком  хорошо,  чтобы  быть  правдой.  Я,  наконец,  понял,  что  это  в  самом  деле
было так.
Во-первых, Бэлла. Какая-то часть меня - и я не знал, насколько она была сильна, но знал, что
она будет бороться до конца в достижении своей цели – не хотела понять и принять тот факт, что она
- всего лишь внешне схожа с Оливией, если слово «схожа» вообще применимо к данной ситуации.
Бэлла словно отражение моей возлюбленной, все в ней до мельчайших изгибов подбородка и тонкой
дрожащей линии слегка пухлых губ напоминало мне о ней. Только мысли Бэллы не были  закрыты
щитом, а все остальное в ней заставляло меня, как слепца, думать, что она вернулась ко мне. Что она
сумела каким-то дивным и непостижимым образом своей любовью перебороть смерть между нами, и
возвратиться. Я знал, что допускать подобные мысли было крайне неразумно и по-девчачьи наивно,
ведь не бывает такого в нашем мире, это невозможно, как невозможно заставить лето длиться весь
год. Я пытался не думать о схожести Бэллы и Оливии, убеждал себя, что у каждого человека на этом
свете  есть  свой  двойник,  ну  или,  по  крайней  мере,  очень  похожий  на  него  человек,  и  внешность
Бэллы, как раз один из таких случаев. Другого объяснения не может быть. И пусть сознание мое изо
всех сил отказывалось принять это, она была совершенно другим человеком.
Во-вторых, то, кем являлись Бэлла и этот ее напарник – Каллен – создавало для нас лишние
трудности. До этого дня еще никто не разоблачал нас, как вампиров, хотя риск был довольно часто. В большинстве случаев, когда слухи о странной семейке приобретали истинный характер или когда
кто-либо  очень  близко  подбирался  к  нашей  тайне, мы  просто  исчезали,  оставляя  после  себя  лишь
волны неспокойствия и массу вопросов.
Никто  никогда  не  находил  на  них  ответы. Мы  были  слишком  хорошо  натренированны  и
изобретательны,  чтобы  не  оставлять  после  себя  никаких  лазеек:  только  предположения,  догадки,
домыслы…
Оливия  была первой,  кто  разгадал  наш  секрет. Она и поплатилась  за  это  слишком  высокой
ценой – ценой самой дорогой вещи, что была у нее - жизни.
Всего лишь какой-то несчастный десяток лет назад мы жили в Миннесоте. Живописные озера,
прерии,  леса,  скалистые  утесы,  умеренный  континентальный  климат,  тихие  маленькие  города  с
размеренной вялотекущей жизнью. Что могло быть лучше? И все действительно было идеально на
первых  порах,  но  внезапно,  как  снег  на  голову,  в  привычное  течение  наших  жизней  с  шумом  и
плеском свалилась она. Я сразу понял, что в этой девочке было что-то необычное. Тишина ее мыслей
убивала меня в непреодолимом желании понять ее. Я долгое время злился на Оливию из-за того, что
она была такой особенной, такой непостижимой для меня. Я привык всегда знать, кто о чем думает, я
привык без труда понимать, что на уме у того или иного человека, и из-за этого люди казались мне
скучными и неинтересными, а Оливия впервые заставила меня думать иначе.
Она была первым человеком, по  вине которого  я потерял покой. Я думал о ней  ежемнутно.
Днем,  ночью,  на  уроках,  за  пустой  болтовней  с  семьей  в  школьном  кафетерии,  во  время  охоты.
Каждый  раз,  когда,  выбрасывая  из  головы  все,  что  только  мог,  отдаваясь  своим  животным
инстинктам, во время утоления жажды, я думал о ней.
Выслеживая добычу.
Готовясь к прыжку.
Вонзая зубы в шею очередного хищника.
Я представлял себе Оливию. И тут уже дело было не только в том, что я ее не мог постичь, а в
том,  что  кровь  ее  для  меня  была  моим  личным  путем  к  забвению,  который  открывается  перед
наркоманом во время принятия очередной дозы.
Жадно  высасывая жизнь из  очередной пумы,  я представлял  себе,  что  высасываю  ее из  этой
девушки.  Я  представлял  себе  ее  лицо  с  застывшим  в  глазах  выражением  ужаса,  ее  тело,
извивающееся в моих руках – руках убийцы.
С этого и началась наша история – с моего желания ее крови и с ее бесстрашия.
Когда  она  догадалась,  сложив  в  уме  нехитрую  цепочку  из  всех  ее  знаний  обо  мне,  что  я
вампир, я попросил ее держаться от меня подальше. Но было уже слишком поздно нам находиться на
расстоянии друг от друга. Я осознал, что жажда крови не была главным двигателем моего желания
быть рядом с Оливией, она не исчезла, а притупилась, освобождая место для новых чувств.
Полгода я заново запирал монстра внутри себя в клетку, созданную долгими годами борьбы с
жаждой.  Полгода  я  учился  заново  сдерживать  себя.  Рядом  с  ней  я  всегда  чувствовал  себя
неустойчивым,  не  способным  совладать  с  самим  собой,  новообращенным  вампиром.  Эти  полгода
были  самым  ужасным  периодом  в  моей  жизни,  когда  я  балансировал  на  тонкой  ниточке  над
пропастью,  находясь  на  грани  разрушения  стены,  отделяющей  меня  от  полного  превращения  в
чудовище.
Но в  это же время я был так счастлив, как никогда в своей жизни. Мы жили, наслаждались
друг другом, планировали и мечтали. В своих желаниях мы всегда рассчитывали на двоих. Кто же
знал,  что  все  так  быстро  закончится, и мне придется  быть  разбуженным из  сладкого  сна  стаканом
ледяной воды, вылитой на лицо?
Будь проклят тот день, когда я повел ее на бейсбол, посмотреть, как будет играть моя семья.
Это  была фатальная непростительная  ошибка. Сомневаюсь,  что  в жизни  своей  я допускал  ошибки
более ужасные, чем была эта. Виктория,  Джеймс,  Лоран,  балетная  студия,  кровь,  Оливия,  кровь…  Воспоминания  о  том
вечере даже в моей идельной памяти сплелись в одно неразборчивое пятно и только три слова  – ее
больше нет.
Ее. Больше. Нет.
Три  простых  слова,  в  которых  кроется  весь  смысл  моего  существования,  вернее  его
отсутствия. Какая жизнь может быть без нее, если она была моей жизнью, я не знаю. Это все равно,
что потерять стержень, свою опору в этом мире.
Ее. Больше. Нет.
Только эти три коротких слова объясняют такое состояние, как безысходность. Когда хочется
кричать от душевной боли, которую я ощущаю почти физически, так, словно мое тело вновь обрело
способность  испытывать  жгучее  чувство  огня  на  коже.  Но  это  не  обычный  ожег  от  спички  или
горящей щепки, это химический ожог – самый болезненный. Когда хочется умереть, оторвать от тела
обожженную плоть, что угодно, лишь бы не чувствовать, не чувствовать, не чувствовать…
Весь  мой  мир  разрушился,  когда  я  услышал  эти  слова,  они  ударили  по  ушам,  словно
металлические  цепи  по  листу  стали,  создавая  вокруг  дикий  грохот,  заглушающий  все  остальные
звуки. Я понял, что значили эти слова, моментально понял, но принять их за правду я не мог.
Лишь  когда  я  смог  увидеть  ее  безжизненное  тело,  неестественно  запрокинутую  голову  и
небрежно  раскинутые  в  стороны  руки  с  обмякшими  кистями,  из  которых  еще  струилась  кровь.
Смерть стерла краски с ее лица, наряжая ее в бледную маску вечного сна. Я хотел бы представить
себе,  что  она  спит,  что  заболела,  и  это  болезнь  но,  не  смерть,  ненадолго  забрала  ее  краски.  Но
широко раскрытые шоколадные глаза, напоминая о том, что в произошедшем есть лишь моя вина, не
давали мне думать так. Ее глаза молили о помощи, которую она так ждала в те минуты, она верила,
что  я  успею  вовремя,  но  я  опоздал  всего  лишь  на  каких-то  несколько  минут.  Если  бы  я  только
поторопился, ее еще можно было спасти.
Мое тело как будто бы охватил пожар, я словно принял ванну из соляной кислоты, и теперь
каждую клеточку моего тела съедала едкая смертоносная жидкость. Когда шок прошел, я бросился к
ней с одним единственным желанием. Нет, уже не крови. Тогда я больше не жаждал этого…
Приложить  ладони  к  груди,  слегка  приподняв  пальцы,  выше  солнечного  сплетения  на  2-3
пальца, и надавить 15 раз с интервалом в 1 секунду, сильно по человечеким меркам, но мне придется
быть  очень  осторожным.  А  потом  обеспечить  подачу  кислорода  через  рот.  Затем  пятнадцать
нажимов и еще два вдоха.
О Джеймсе я давно позабыл, сейчас не его смерть, а ее жизнь была для меня на первом месте.
С ним сражались Питер, Рашель и остальные. А я, как безумец, пытался вернуть к жизни Оливию, и
не принимал того, что жизнь давно покинула ее истерзанное тело.
-  Лукас,  сынок,  это  бессмысленно.  Уже  слишком  поздно,  -  Дэниэл  положил  руку  мне  на
плечо. Его голос был пропитан болью и сожалением так сильно, как помещение студии – ее кровью.
Я  со  злостью  сбросил  его  руку  со  своего  плеча  и  продолжил  свои  попытки  вернуть  ее,
неистово шепча всего три слова: «пожалуйста… останься… любимая…». Я не хотел мириться с тем,
что опоздал, но невозможно идти против  того, что  уже произошло и не может быть изменено или
стерто  из  ленты  событий.  В  моей  голове  отчаянно  билось  желание  сопротивляться  такой  жуткой
реальности.
Любимая, останься…
Останься со мной...
Останься…
Почему же ты уходишь? Почему ты постоянно ускользаешь от меня?
Очередной  удар  железной  цепи  по  стали,  раздавшийся  исключительно  в  моей  голове,
отрезвил меня. Только тогда я понял, что сжимаю в руках ее холодное тело. Не было больше ни того обжигающего жара  ее  кожи, ни  теплого бархата прикосновений, холод  смерти  забрал  все  это,  все,
что было мне так дорого и любимо, все, что я оберегал и о чем заботился.
Все, ради чего стоило жить.
Дикий животный  рык  вырвался  из  моего  горла,  как  способ  облегчить  нестерпимую  боль  и
агонию.  Я  прижимал  Оливию  к  своей  груди,  силясь  заплакать,  но  не  мог,  ни  одной  чертовой
слезинки  не  сорвалось  с  моих  глаз,  только  крики,  отчаянные,  безумные,  неразборчивые...  Моя
одежда  пропиталась  ее  кровью,  кровь  была  на  моих  руках,  лице,  даже  в  волосах,  но  мне  было
наплевать: еще недавно такая желанная жидкость теперь вызывала у меня отвращение.
Где-то позади меня полыхал пожар, остатки моего врага тлели в костре прямо за моей спиной.
Теперь я даже не смогу отомстить…
Мысль внезапно оборвалась, потерялась в океане боли, да я и не особо пытался уцепиться за
нее. Я полностью растворился в смерти моей любимой.
Не знаю, как долго все это продолжалось, время для меня перестало существовать в те долгие
минуты или часы. Я  так и сидел на полу  в озере разбитых  зеркал, прижимая к себе холодное  тело
Оливии,  бережно,  аккуратно,  как маленького  спящего  ребенка,  и  покачивался  взад-вперед,  плотно
зажмурив глаза. Как будто это помогло мне отречься от того, что недавно здесь произошло.
 
Ей было восемнадцать, и она была моей невестой…
 
Глава 11 «Открытие».
 
(Bella’s POV)
Когда мы возвращались домой, темнота безлунной ночи уже начинала рассеиваться. Иссиня
черное  покрывало  густых  красок  постепенно  отступало  от  города,  освобождая  место  для  серо-
синеватого предрассветного тумана. К этому  времени холод стал просто собачим, и всю дорогу до
дома  мне  пришлось  кутаться  в  легкую  кожаную  курточку,  которую  и  курточкой-то  сложно  было
назвать.
Мы молчали,  лишь  изредка  я  смеряла Эдварда  изучающим  взглядом. Мне  уже  не  хотелось
понять, что было у него на уме, и чего он добивался своим спектаклем. Сейчас я разрывалась между
двумя  одинаково  сильными  и  непреодолимыми  желаниями:  принять  теплый  душ  и  побыстрее
завалиться  в  постель.  Наутро  я  собиралась  покончить  с  расследованием,  поймав  и  основательно
допросив Марка. Я пообещала себе, что вытрясу из него правду, во что бы то мне не стало.
Эдвард  выглядел безмятежно-спокойным, но я могу поклясться, что чувствовала исходящие
от  него  флюиды  волнения  и  беспокойства.  Возможно,  что  я  ошибалась  в  своих  предположениях
относительно  его  истинного  состояния,  в  конце  концов,  я  была  уставшей  и  измотанной,  а  это  уж
никак не способствовало нормальной работе мозга. До поры, до времени я не решалась выяснить, так
ли  это  было  на  самом  деле.  Я  молчала,  присматривалась  к  напарнику,  пытаясь  понять,  что
беспокоило  его,  и  почему  он  хотел  скрыть  от меня  свое  волнение,  но мне  было  слишком  сложно
читать по лицу Каллена его эмоции.
Может, если бы я знала его чуть-чуть лучше…
Вопрос о партнерстве  всегда был для меня чем-то не желанным, чаще  всего  я предпочитаю
работать  в  одиночку,  и  если  мне  все-таки  приходится  работать  с  кем-то  в  паре,  то  я  не  стараюсь
особо сближаться с партнером или знакомиться ближе, чем того требует задание. Когда дело заходит
до  отношений,  я  всегда  такая:  пытаюсь  не  сильно  привязываться  к  людям,  ведь  чем  крепче  твои
отношения  с  каким-то  конкретным  человеком,  чем  больше  ты  ощущаешь  потребность  в  нем,  тем
больнее потом расставаться. Думаю, это всем известно, верно? Вот потому-то я и стараюсь избегать
привязанностей,  оставляя  работу  только  работой. Не  путая  ее  с  дружбой  и  тем  более  –  с  личной
жизнью. У меня есть свои причины поступать так, о которых никто в Бюро не знает. Есть такие вещи в
жизни  каждого  человека,  которые  заперты  глубоко  в  душе,  в  таком  маленьком  пыльном  черном
ящичке. Там хранится все, что дорого нам, без чего мы не представляем себя и свою жизнь, те люди,
без  которых мы  были  бы  никем,  наши  бывшие,  первая  любовь,  самые  большие  радости  и  печали.
Одним  словом  все,  что  нам  бесценно  дорого  и  все  то,  что  мы  не  хотим  или  не  можем  показать
другим. Так вот в этом самом ящичке и кроется причина моего нежелания идти на контакт с людьми
вроде  Каллена.  Один  писатель  называл  их  «одноразовыми  знакомыми».  Под  эту  категорию
подпадают  все,  с  кем  мы  проводим  лишь  незначительный  отрезок  времени,  а  после  расстаемся
навсегда.  Соседи  по  поезду,  самолету,  временные  коллеги  по  расследованию  в  другом  городе,
местные, как правило. На некоторый период времени вы вместе, возможно вам хорошо вместе, вы
находите общий язык, точки соприкосновения. Много точек соприкосновения. Но этот человек все
равно  не  больше,  чем  просто  одноразовый  друг.  В  определенный  момент  времени  ваши  дорожки
сплетаются в одну, идут в унисон, а потом снова разветвляются, так же внезапно, как и сошлись.
Вот и Эдвард, он  такой же одноразовый  знакомый для меня. Ни больше, ни меньше. После
этого дела мы вернемся в Нью-Йорк, я переведусь в другой отдел, и мы больше никогда не будем
работать вместе. Я никогда не буду больше так близко к нему, как сейчас.
«Минуточку,  -  моя  интуиция  очень  не  вовремя  подала  свой  тихий,  но  никогда  не
обманывающий голос, - это сейчас не сожаление случайно проскочило у тебя в мыслях?»
Я  мысленно  сморщилась  и  попыталась  заставить  свою  интуицию  заткнуться,  пока  она  не
сделала  еще  с  десяток  идиотских  выводов.  Вместо  этого  я  попыталась  переключиться  на  более
важные сейчас мысли. Например, как связать все, что происходит в этом городе в одну логическую
цепочку так, чтобы выглядело это правдоподобно, реально и чтобы вывод можно было бы спокойно
предоставить начальству в качестве отчета.
Мои, еще не начатые размышления, прервал негромкий голос Каллена.
- Я что-то не совсем понимаю, кто все-таки убил шерифа? Ты подозреваешь Марка, потому,
что видела его на месте преступления, заметающего следы. Но ведь док сказал, что обычный человек
чисто физически не мог совершить такое.
- А кто сказал тебе, что Марк – обычный человек?
- Ты хочешь сказать, что он и есть то… существо? – Эдвард вопросительно уставился на меня.
Его губы тронула тонкая едва заметная тень усмешки.
- Да, это подразумевалось.
- То есть, днем он - Марк - обычный подросток, не вызывающий никаких подозрений, а ночью
он превращается в красноглазого монстра, который не прочь полакомиться человечиной?  – Каллен
проговорил это с нескрываемым сарказмом. Было очевидно, что он не разделял такого мнения.
- Иными словами – он оборотень.
- Но сейчас же не полнолуние, - возмутился Эдвард.
- Ну и что? Ты не думал о том, что все эти стереотипы об оборотнях, мол, они превращаются
только в полнолуние, выдуманы и с реальностью не имеют ничего общего?
- А  сама  эта  теория  имеет  хоть  что-то  общее  с  реальностью?  –  резко  выпалил Каллен. Его
глаза на какой-то момент времени вспыхнули злостью, но прошел этот всплеск так же быстро, как и
появился.
- У тебя есть другая? – я сделала выпад. И попала в точку: нет, у него не было другой теории.
- И что мы напишем в отчете для Блэка? Что в Форксе водится оборотень? Не знаю Свон, как
ты, а я не привык слышать от начальства речи вроде «Ну что вы, ваши отчеты очень ценны для нас.
Мы  продаем  их  в  Голливуд  за  бешенные  деньги  в  качестве  сценариев  для  фантастических
блокбастеров!»
- Не смешно, Эдвард.
- А кто-то смеется? -  Хватит  уже,  Каллен!  Я  по  горло  сыта  тобой  и  твоими  штучками!  Что  вообще  за
представление  ты в морге устроил?  – я остановилась посреди дороги и схватила Эдварда  за рукав,
чтобы  не  дать  ему  возможности  уйти,  а  он  как  раз  это  и  собирался  сделать.  Он  послушно
остановился и одним резким рывком развернулся ко мне лицом.
- Не кричи, во-первых, - приглушенно прорычал Каллен. – Во-вторых, так было нужно, - всем
своим  видом  он  показывал,  что  у  него  есть  свои  соображения  относительно  происходящего,  и
делиться ими со мной он не намерен. Некоторое время мы сверлили друг друга ледяными взглядами
двух разгневанных друг на друга волков. Грудь Эдварда  тяжело вздымалась, а  губы были  сжаты в
тонкую  полоску.  Внутри  у  меня  все  мигом  похолодало,  покрылось  тонкой  коркой  льда  от  этого
буравящего взгляда.
Что-то не так было с Эдвардом. Вопрос «какая муха тебя укусила?» так и напрашивался быть
заданным, но  я пересилила  свое любопытство и, плотно  стиснув  зубы, разжала пальцы, освободив
рукав куртки Каллена.
Теперь вопросов у меня был целый вагон и маленькая тележка.
Эдвард еще с полминуты взглядом прожигал во мне дыру, после чего развернулся и побрел к
дому по пустой дороге.
Я некоторое  время  стояла посреди  влажного  асфальтного шоссе, пытаясь найти  объяснение
столь резкому изменению настроения Эдварда. Списать это на кризис среднего возраста нельзя: не в
том  Каллен  был  возрасте,  а  критических  дней  и  беременности  у  мужчин  быть  не  могло,  значит,
остается только одно – его действительно укусила какая-то муха, и я должна понять, какая.
***
 
Утро следующего дня началось для меня в девять утра. Я проснулась без помощи будильника,
уставшая, словно и не ложилась спать вовсе. За окном плотной серой стеной стоял ливень, завесой
отгораживая меня от всего окружающего мира.
Эдварда  я  нашла  сидящим  за  обеденным  столом  на  кухне. Он  сосредоточено  рассматривал
свое  отражение  в  чашке  кофе, небритый,  задумчивый и  отгороженный  от  всего и  вся. Если  бы не
было  вчерашнего  разговора  на  улице,  я  могла  бы  списать  это  состояния  на  бессонную  ночь  и
обеспокоенность расследованием, точнее тем, насколько оно запутанно и непонятно.
Каллен  никак  не  отреагировал  на  мое  появление  в  кухне,  вероятно,  он  был  настолько
поглощен  собственными  мыслями,  что  не  заметил,  как  я  вошла  и  принялась  громыхать  посудой,
роясь в коробке с сервизом, в поисках чашки и тарелки для будущих тостов с джемом. А может он
просто не хотел подавать виду, что заметил, продолжая свою вчерашнюю песню.
Он  хранил  молчание,  пока  я  включала  кофеварку  и  засыпала  кофе,  пока  искала  хлеб  для
тостов  и  сахар  для  кофе,  и  только  когда  поджаристый  ароматный  тост  выскочил  наружу,  Каллен
вдруг оживился.
- Как спалось? – спокойно поинтересовался он. Вся вчерашняя  злоба и желчь испарилась из
его бархатного голоса, делая его вновь мягким и приятным для слуха. Именно такой голос хочется
слышать поутру. - Прости, что нагрубил тебе вчера, Бэлла, я был не в себе.
- А сейчас ты снова в себе?
- Сейчас да.
- Здорово, - без особой радости в голосе отозвалась я. - Будь так добр в дальнейшем сообщать
мне, когда снова решишь побыть вне себя. У меня острая непереносимость на внезапные перемены
твоего настроения.
Эдвард хмыкнул и принялся энергично глотать свой кофе, разобравшись с ним в пару глотков,
пока  я  уплетала  тост,  напрочь  не  ощущая  его  вкуса.  Эдвард  все  это  время  сидел  неподвижно,
обдумывая что-то.
Наконец, когда с завтраком было покончено, он сказал: - Птичка вылетела из клетки, - и, поймав мой непонимающий взгляд, добавил. – Марк смылся
в Порт Анжелес сегодня утром на своей машине.
- Надо ехать за ним.
- Нет. Я  сделал один  звонок,  за ним проследят наши ребята из Сиэтла. Если  заметят что-то
подозрительное, тут же его схватят.
- Тем лучше для нас, не придется разоблачать себя на случай если…
- Если он окажется не тем? – впервые за все время нашего расследования я увидела в глазах
Каллена полное понимание.
- Да, именно.
- Но и скучать нам не придется тоже. Ты помнишь о приглашении Аманды, Бэлла? – Каллен
заметно  оживился  и  прибодрился,  заставляя  меня  снова  мучиться  в  догадках  относительно  его
изменчивого настроения.
- Она не отменила вечеринку?
- Насколько мне известно – нет. Газеты еще не разнесли новость о смерти шерифа, так что в
городе никому ничего неизвестно о случившемся.
-  И  ты  хочешь  идти  в  гости  к  этой  женщине?  –  я  не  горела  желанием  проводить  вечер  в
компании Аманды, хоть на самом деле немного развеяться мне не помешает.
- Я подумал, что мы должны быть там, если мы хотим узнать побольше о жизни в Форксе, о
людях, живущих здесь. Глядишь, на что-то еще наткнемся.
Я мысленно съежилась, представляя себе, что у меня развивается паранойя на фоне местных
происшествий,  потому,  что  при  словах  Каллена  о  здешних  людях  мне  почему-то  пришли  на  ум
Милтоны. Мне даже показалось, что как раз о них и говорил Эдвард. Завуалировано, делая тонкий
полупрозрачный намек на то, что и он нашел этих ребят странными.
Как будто боялся признаться себе и мне в том, что они не так просты на самом деле…
Как будто знал то, чего не знала я.
- Дело в Милтонах? – я шла вслепую, полагаясь только на собственные домыслы, надеясь, что
они  окажутся  правдой.  Эдвард  не  отвечал  долгое  время,  по  выражению  его  лица  сложно  было
понять, попала ли я в точку или нет.
- Ты заметила, что с ними что-то не так, теперь, кажется, и я начинаю это осознавать. Я вижу,
что  они не  такие,  как  все, но не могу понять,  что  в них не  то,  -  объяснил? Каллен. Сказать,  что  я
понимала его – все равно, что не сказать совершенно ничего.
Сначала мое  чувство к  этой  семейке было  таким же неясным,  я не могла понять, что  в них
меня  смущало,  но  я  знала,  что  это  было  в  них,  и  мне  это  не  только  казалось.  Только  слепой  не
заметит, как сильно они отличаются от серой массы жителей Форкса: такие яркие, запоминающиеся.
Увидев кого-нибудь из них однажды на улице, невозможно будет спутать их с кем-то другим. Они
настолько яркие и неординарные, что не могут не казаться странными. И тут уже дело не в антураже,
а  в  чем-то  другом. Прежде  мне  казалось,  что  это  из-за  несоответствия  их  семьи  стилю Форкса,  в
любом  другом  крупном  городе  они  бы  ни  за  что  не  вызвали  подозрения,  но  сейчас,  когда  мне
удалось  рассмотреть  двоих  из  них  вблизи,  я  поняла,  что  не  только  в  этом  дело.  Сами  по  себе
Милтоны были другими, не такими, необычными.
Мимо  меня  вспышкой  проносились  различные  воспоминания  о  встречах  с  этой  семьей,
каждый день я сталкивалась с кем-либо из них и не понимала, что в них было таким странным.
Сегодня  я  поняла,  что.  Все  они  такие  разные,  но  в  тоже  время  сходство  между  ними
невозможно не уловить.
Глаза - это первое, что я заметила, первое, что привлекло мое внимание в Милтонах. Цвет их
глаз – медово-золотой – у людей не может быть такого цвета глаз. И это точно не линзы, я смогла бы
определить, носит человек контактные линзы или нет. Следующее, что бросалось  в  глаза  – цвет кожи. Я никогда не  видела, чтобы  у кого-то была
настолько мертвенно-бледная кожа.
А  еще  эта  необыкновенная  божественная  красота  и  грация.  Их  движения  –  плавные,
элегантные  и  грациозные,  почти  как  у  танцоров,  зачаровывают  глаз,  ровно  как  и  лица  –
нечеловечески красивые. Кажется, что смотришь на само совершенство, испытываешь восхищение,
но внутри шевелится что-то, мурашки пробегают по коже, как будто наблюдаешь за самым опасным
хищником.
Сложно объяснить, какие конкретно эмоции я испытывала сейчас, все смешалось в голове и
сердце. Догадки напрашивались сами собой, но я боялась ухватиться за одну из них, потому что одна
была страшнее другой.
Я теперь уже не боялась выглядеть в глазах Эдварда странной, теперь предмет моего страха
изменился…
 
Глава 12 «За мной последний танец»
(Bella’s POV)
День длился долго, даже, пожалуй, слишком долго. С самого утра было решено, что проведем
его мы с пользой для расследования. Я не возлагала особых надежд на продуктивность затеи, зная о
том, что Каллен воспользуется еще одним выпавшим ему шансом и превратит ее в кошмар. К моему
огромному  удивлению,  ничего  подобного  не  происходило.  Мы  договорились,  что  каждый  будет
делать до пяти вечера, и на этом разошлись.
Эдвард  отправился  в  Сиэтл  за  результатами  экспертизы  шерсти,  найденной  нами  в
понедельник. Я чувствовала, что разгадка тайны Форкса была уже не за горами. Кроме этого, Каллен
хотел собрать как можно больше информации о нашем подозреваемом номер один - Марке.
В  это  время  я  отчаянно  пыталась  собраться  с  мыслями  и  написать-таки  первый  отчет  о
расследовании.  Я  обзавелась  еще  одной  огромной  чашкой  кофе  и  расположилась  в  гостиной  с
ноутбуком  на  коленях.  Мне  предстояла  довольно  легкая  и  очень  сложная  одновременно  работа.
Казалось бы, что может быть проще, чем написать отчет о проделанной работе, описав все, что было
сделано  за  последние  три  дня,  и  отправить  его  по  e-mail’y?  Ерунда,  согласитесь?  Но  на  деле
оказалось гораздо сложнее. Я не знала, как к рассказам об оборотнях отнесется Блэк. Он не казался
мне  человеком,  способным  поверить  в  правдивость  истории,  которую  я  планировала  рассказать  в
отчете  и  до  последнего  раздумывала  над  тем,  чтобы  попросить  Эдварда  подготовить  документ
вместо меня – вполне реально, если подключить свое женское обаяние. Был у меня еще один план  -
план «Б», он предусматривал, что над отчетом я поработаю немного позже; отличный, кстати, план.
Возвращения Каллена я ждала после полудня, но он так и не появился и даже не позвонил. Я
строила догадки, относительно того, почему его не было так долго. Предположений было слишком
много,  и  они  были  слишком  разными:  начиная  с  очередного  обнаружения  чьего-нибудь  трупа  и
заканчивая  экскурсией  по  сточным  канавам Сиэтла. В  итоге  я  остановилась  на  том,  что  он  нашел
отличный способ отвертеться от вечеринки у Аманды. И если это, в самом деле, было так, то я ему
завидовала.
Так почти незаметно пролетел день.
Дождь, начавшийся еще утром, не переставал ни на минуту: то слабел, то снова переходил в
ливень,  такой,  что  казалось,  еще  немного,  и  весь  этот  зеленый  городок  смоет  с  лица  Земли  или
затопит серой дождевой массой.
Времени  до  вечеринки  у  Аманды  почти  не  оставалось.  Нежелание  идти  туда,  как  вариант
отсутствие Каллена, казался мне все более и более правдоподобным. Я  только один раз позвонила
ему на мобильный, сообщить, что иду на вечеринку сама. Сомневаюсь в том, что это интересовало
его хотя бы немного,  ведь,  если  я  угадала насчет  его  времяпрепровождения,  то  сейчас  ему,  скорее
всего, тоже не было скучно, а даже очень весело. Достаточно  долго  я  выбирала  наряд  для  вечеринки.  Мне  хотелось  выглядеть  прилично  в
соответствии со статусом  замужней женщины, но и по возможности привлекательно. Что-то такое,
что говорило бы о том, что я не шлюха, но и не девственница. Почти идельно это отражало черное
платье с подолом разной длинны и довольно-таки глубоким V-образным вырезом. Волосы я решила
оставить  свободно  спадать  густыми  шоколадными  волнами  на  открытые  плечи.  Мой  макияж
составляла только вишневая помада и немпого черной туши для ресниц. В этот вечер я уж никак не
планировала  собирать  горы  парней  у  своих  ног. Мысленно  улыбнувшись  себе  в  зеркало  от  этой
удачной мысли, я вспомнила, что все еще стояла босиком.
Туфли на шпильках или сапоги? Вопрос, которым рано или поздно задается каждая женщина.
Ответ на него зависит от того, как именно планируется провести вечер. Дилемма оказалась не такой
уж и сложной, как казалась на первый взгляд. Обуться пришлось по погоде, то есть в сапоги.
Осталось только накинуть плащ и взять зонтик. Я была готова.
-  Бедняжка,  Каллен,  он  такое  пропускает,  -  проговорила  до  неприличия  красивая шатенка,
улыбающаяся мне из зеркала. Подмигнув своему отражению, я раскрыла зонтик и уверенным шагом
вышла на улицу.
Найти  дом  с  синей  крышей  в  конце  улицы  не  составило  для  меня  особого  труда:  хорошее
освещение  двора  и  громкая  музыка  не  позволяли  ему  остаться  незамеченным.  Возле  открытой
входной двери толпилось четверо парней примерно моего  возраста, у каждого в зубах была  зажата
сигарета. Их восторженные взгляды скользнули по мне, когда я на ходу снимала плащ. Один не смог
удержаться от комментария, отпустив в мой адрес нечто вроде «какая крошка».
«Никто не узнал миссис Смит. Что ж, может мне даже повезет развлечься тут как следует».
Рваные ритмы клубной музыки в доме были просто оглушительными, просторную гостиную
превратили в самый настоящий зал ночного клуба с разноцветным неоновым освещением и мебелью,
расставленной  у  стен  так,  что  посреди  комнаты  образовался  самый  настоящий  танцпол.  У
организаторов вечеринки явно был талант и хороший опыт.
Как только я оказалась внутри, меня настигла Аманда. На ней было много косметики и мало
одежды – короткое черное платье, если его вообще можно было так называть, это скорее походило
на ночную рубашку, чем на полноценный наряд.
-  Крис!  Ты  не  простив,  если  я  буду  называть  тебя  Крис?  –  прокричала  она,  стараясь
перекричать музыку.
- Нет!
- Здорово! А где Роберт, он с тобой разве не пришел?
- У него дела в Сиэтле! Работа! – по крайней мере, мне почти не пришлось лгать ей.
Взгляд  Аманды,  наполненный  неподдельным  интересом,  несмотря  на  то,  что  она  была  со
мной, блуждал где-то на противоположной стороне комнаты. Она то и дело, стреляла подведенными
глазами  в  сторону,  где  не  было  такого  сильного  столпотворения,  как  здесь,  но  куда  именно  она
поглядывала,  понять  сразу  было  сложно.  Мешали  постоянно  мелькающие  туда-сюда  люди.
Единственная  вещь,  которая  была  мне  понята,  это  то,  что  там,  куда  она  смотрела,  было  нечто
заинтересовавшее ее немного больше меня.
-  Ну,  ладно,  развлекайся,  Крис!  Еще  увидимся!  –  прокричала  девушка  и  растворилась  в
битком набитой людьми гостиной.
Я попыталась понять,  за  кем  она наблюдала. На  этот  раз  госпожа  удача  была  явно на моей
стороне  и  вскоре  я  заметила  двух  девушек,  со  скучающим  видом  подпирающих  стену.  Даже  в
темноте,  изредка  лишь  разрезаемой  слабыми  проблесками  красного  и  синего  света,  их  лица
невозможно было не узнать. Вот уж не думала, что встречу их здесь. Сначала луч мерцающего неона
вырвал  из  темноты  блондинку  в  ярком  красном  платье,  длина  которого  была  такой  же,  как  и
Аманды,  а  яркий  красный  цвет  почему-то  вызвал  у  меня  нездоровые  ассоциации.  Освещение
скользнуло  по  ее  обнаженным  плечам,  отскочило  от широкого  пояса  и  затем  снова  вернулось  на лицо  – идеальное,  что челюсть  сводит,  лицо девушки,  которая  запросто могла бы поучаствовать  в
конкурсе мисс Мира и, без сомнений, победить в нем. Рядом, едва заметно шевеля губами, стояла ее
сестра – не такая красивая, хотя сложно было так подумать о ней: все равно, пусть даже она не была
настолько  великолепной,  как  Рашель,  она  так  же  завораживала  взгляд  своим  очарованием. Одета
Лилит  была  чуть  поскромнее:  розовое  с  черной  вставкой  на  груди  короткое  платье  свободного
покроя и черные босоножки на шпильках. Кажется, она говорила о чем-то Рашель, судя по тому, как
блондинка  кивала  головой  и  изредка  ее  губы  растягивались  в  усмешке,  от  которой мне  почему-то
становилось не по себе. Их бледная кожа в освещении цветных ламп, казалось, слегка мерцала, что
заставляло меня в очередной раз вспоминать о, вероятно, не совсем человечной сущности их семьи.
Я попыталась отбросить эти мысли, слегка встряхнув головой, но понимала, что это вряд ли
поможет  мне  избавиться  от  назойливых  мыслей  об  истинной  цели  визита  этих  девушек  на
вечеринку.  Возможно,  как  раз  сейчас  они  обсуждали,  кого  лучше  съесть  на  ужин,  у  кого  кровь
вкуснее и все в таком роде. Я начинала постепенно принимать их, как вампиров, почти убедилась в
своей правоте, и только один маленький нюанс никак не хотел давать мне покоя. Как их отец, если
он  вообще  являлся  таковым,  мог  делать  то,  что  по  сути  было  против  его  природы? Это  никак  не
укладывалось в моей голове.
Заставить себя не думать о Милтонах у меня сейчас явно не могло получиться, как бы я ни
старалась,  но  мне  необходимо  было  прекратить  пялиться  на  них,  пока  со  стороны  это  не  стало
казаться странным. Я не хотела, чтобы они даже просто подозревали о том, что я знаю их тайну или
хотя бы догадываюсь о ней. Слишком опасно было в данном случае показывать свое знание, недаром
же она тайна, непредназначенная для того, чтобы кто-то еще знал ее. И это только первая проблема,
вторая будет куда серьезнее этой. Что сделают со мной Милтоны, если узнают, что их тайна уже не
совсем тайна? Убивают ли они тех, кто разоблачает их, был ли таковым шериф Дженинкс и как ко
всему  этому  причастен Марк?  И  еще,  почему  в Форксе  их  секрет  до  сих  пор  не  раскрыли,  ведь
должны были, или  здесь никто не  слышал об Энн Райс, Стокере или о Лерел Гамильтон на худой
конец? Не может же быть, чтобы в вопросе о вампирах здесь был такой темный беспросветный лес?
Неужели все здесь настолько слепые, что за два года никто так ничего и не понял?
Впрочем, это была уже не моя забота, а участвовать в «просвещении» местных жителей я не
собиралась. У  каждого  из  нас  есть  свои  тайны,  мы  имеем  право  хранить  что-то  о  себе  втайне  от
общества, и это право такое же неотъемлемое и важное, как и право на свободу вероисповедания или
сексуальной ориентации.
Даже  если Милтоны  в  самом  деле  были  вампирами,  я  не  собиралась  рассказывать  об  этом
каждому встречному. Все равно никто мне не поверит, а заставить их предоставить доказательства –
себе дороже. И почти наверняка – опасно для жизни.
Но это все отнюдь не значило, что я не узнаю правду лично для себя.
 
(Lucas POV)
То,  что  я  оказался  на  этой  скучной  человеческой  вечеринке,  было  исключительно  заслугой
моей дорогой Лилит. Не может сестренка просто оставить меня в покое, наедине со своими мыслями.
Она пообещала нечто интересное сегодня здесь и спешно заблокировала от меня свои мысли, так что
в ее голове я мог слышать одни лишь мелодии Рождественских песенок. Вскоре это надоело мне, и я
решил согласиться на ее предложение пойти к Аманде вместе с ней и Рашель, пока остальные были
на охоте. Я охотился не так давно, поэтому можно было не бояться идти в столь людное место.
В любом случае, я знал, что смогу контролировать себя, это же обещала и Лилит.
И вот мы были там, я  так и не смог до конца понять, почему согласился на эту бесцельную
трату времени, хоть и не знал, чем бы я смог занять себя, оставшись дома. Может, здесь было не так
уж и плохо, как я думал, может здесь и можно было как-то развлечься, несмотря на толпу людей, но
мне  не  был  известен  этот  способ.  Люди.  Кровь.  Я  поморщился,  ощутив  язычки  пламени, облизнувшие мое горло. Жажда не заметно подбиралась, готовясь атаковать в самый неподходящий
момент. Сплетение  различных  ароматов,  подогретых  спиртным,  здесь  было  просто  невозможным.
Пришлось  ненадолго  выйти  на  улицу,  чтобы  подышать  относительно  чистым  от  человеческих
запахов воздухом.
За долгие годы воспитания в себе отменного вегетарианца, я привык к постоянному спутнику,
преследующему  меня  везде,  где  бы  я  ни  был.  К  жажде.  Поначалу  казалось,  что  бороться  с  ней
невозможно,  она  сильнее  тебя,  а  отчаянный  бой  с  собой  не  имеет  никакого  смысла,  он  заранее
проигранный. Но я изо всех сил старался держаться, не поддаваться искушению, которое порой было
слишком велико и, казалось, что устоять невозможно. Конечно, не всегда получалось сдерживаться,
иногда  я,  как  и  все,  срывался  и  убивал,  а  потом  снова,  и  снова,  и  снова,  и  так  до  тех  пор,  пока
понимание своей чудовищной сущности не становилось сильнее желания насытиться.
Моя  самая  главная  проблема:  я  всегда  был  таким  недо,  сначала  недочеловеком,  позже  -
недовампиром. Меня мучила совесть за то, за что по идее не должна была. Часто я в шутку думал,
что  даже  вампира  путного  из  меня  не  вышло,  слишком  уж  много  человеческого  осталось  во  мне
после перерождения.
Ливневый  дождь,  начавшийся  еще  утром,  до  сих  пор  не  утихнул.  Я  немного  постоял  над
навесом на крыльце, жадно втягивая в себя свежий влажный воздух, и затем вернулся в дом. Пришло
время выяснить, зачем Лилит притащила меня в это место.
Я  отыскал  ее  по  громким,  почти  кричащим  мыслям  в  дальнем  углу  просторной  гостиной.
Рашель была там же, подобно Лилит, она подпирала собой стену, но в отличие от Лил, стояла в очень
эффектной позе. Я видел, как к ним подошел Итан – самый смельчак из нашего класса - и пригласил
Рашель потанцевать. За этим всегда было забавно наблюдать. Я остановился на полпути к девушкам,
чтобы не испортить себе и им представление.
«Какая же она горячая штучка! Святое дерьмо, если только она скажет да, я точно не дам ей
уйти. Сначала мы будем танцевать, а потом я отведу ее в укромное местечко, и…» . До чего они все
одинаковые. Я усмехнулся, представляя себе, что скорее уж она отведет его в укромное местечко и
там… свернет шею. Это было бы очень в стиле Рашель.
- Еще один придурок. Блин, ну когда они наконец поймут, что мы с простыми смертными не
танцуем?
- Скажи ему это, Рашель, тогда он уже больше не сунется – это точно,  - предложил я, когда,
Итана в очередной раз обломали на осуществление его пошлых фантазий.
-  Боюсь,  что  то,  как  я  буду  это  делать,  повлечет  за  собой  нежелательные  последствия  для
нашей семьи.
- Хочешь убить его?
- Сплю и вижу.
-  Знаешь  ли,  -  вмешалась  Лилит,  -  если  мы  будем  избавляться  от  каждого,  кто  будет  нам
досаждать, в Форксе почти не останется людей. Хотя, я и сама не против свернуть шеи некоторым
личностям.
Рашель вдруг рассмеялась, представив себе, как было бы хорошо нам от такого расклада.
- Даже не мечтай, - сказал я ей.
-  А  ты  не  копайся  в  моей  голове!  Черт,  никакого  личного  пространства,  везде  ты!  –
пробормотала она, и направилась в уборную припудрить свой и без того идеальный носик, по пути
бормоча  себе  под  нос  о  том,  как  за  сто  десять  лет  совместной  жизни  со  мной  ее  достала  моя
способность читать мысли. Я усмехнулся ей вслед, занял ее место у стены рядом с Лилит и принялся
рассматривать двигающиеся в такт рваных клубных ритмов тела.
- Ты знаешь, что я планирую спросить, Лил, - едва слышно проговорил я.
«Просто смотри» - был ее ответ. Я не смог сразу понять, что он значил, пришлось покопаться
в ее голове в поисках более точного ответа. Шмотки, Джастин, шмотки, Джастин, Бэлла Свон. Стоп, Бэлла Свон? Я  ухватился  за мысль о ней, пытаясь проникнуть  в  самые  глубины  сознания Лилит и
понять, почему она думала о ней в  этот конкретный момент времени. Все, что имело к Бэлле хоть
какое-то отношение, ограничивалось парой личных представлений о ней из которых стало понятно,
что  Лил  пропиталась  к  ней  положительными  чувствами,  еще  даже  не  успев  как  следует
познакомиться с ней, опираясь  только на свои видения,  залезать в которые было для меня чревато
последствиями. Но я все-таки не смог удержаться и заглянул в самое последнее ее видение о Бэлле.
Тогда  я  и  понял,  что  ее мысленное  «просто  смотри»  значило  не  совсем  то,  о  чем  я  подумал. Она
просила меня смотреть не в ее голове, а в гостиной. Тогда я и увидел ее.
Прямо посреди импровизированного танцпола, двигаясь в такт музыке, танцевала Бэлла. Она
находилась  на  достаточном  расстоянии  от  меня,  чтобы  я  не  смог  почувствовать  ее  запах.
Предусмотрительно. Но мысли ее все равно не смогли бы ускользнуть от меня. Я сосредоточился на
ней, пытаясь забраться в ее голову, с какой целью, я и сам не до конца понимал, просто я должен был
знать  ее  мысли. Первая  попытка  была  безрезультатной,  или  она  ни  о  чем  не  думала,  без  остатка
растворяясь в музыке, или у этого было другое объяснение, от которого меня бросало в дрожь.
 
Baby, can't you see I'm calling
A guy like you should wear a warning
«It's dangerous»
I'm falling
 
Каждое ее движение носило в себе самый настоящий разряд электричества, проскакивающий
по ее телу и переходящий по воздуху на мое. Я ощущал каждое движение ее тела, взмахи головы и
скользящие  по  талии  и  бедрам  руки. Тонкая  ткань  слишком  откровенного  черного  платья  хорошо
облегала  ее  стройную фигуру  и  упругую  грудь. Шелковистые плечики,  на  которые  была нанесена
мерцающая  пудра  и  чувственные  вишневые  губы  так  и  манили  к  себе,  пробуждая  во  мне
непреодолимое желание прикоснуться. Я уже  заранее знал, что почувствую при этом жгучую боль,
но это не останавливало меня.
Один резкий взмах головой рассыпал волосы Бэллы по лицу, но ее это, кажется, совершенно
не беспокоило, она продолжала так же самозабвенно танцевать, выбросив из головы все мысли.
 
There's no escape I can't wait
I need a hit baby, give me it
You're dangerous I'm loving it
 
- Ничего так двигается, еще немного и даже со мной сможет тягаться.
Я  не  заметил,  как  вернулась  Рашель. Она  снова  стояла  у  стены,  опираясь  о  стену,  будто  и
вовсе никуда не уходила.
Я  сжал  руки  в  кулаки,  почти  физически  ощущая  боль,  которую  приносила  мне  эта  сцена.
Запах ее тела, разливающийся по комнате, проникал в мои легкие, обжигал горло и шевелил такие
струнки моей души, которые долгое время покрывались слоями пыли. Если бы сейчас в моих руках
было по камню, я наверняка превратил бы их в песок. Бэлла продолжала соблазнительно двигаться,
не  догадываясь  о  том,  какой  успех имела  ее  игра  с  огнем. До меня  доносились  слабые  отзвуки  ее
мыслей, больше похожие на чувственное восприятие действительности, чем на связный поток слов и
предложений. Она понимала, что ей не стоило устраивать эту сцену передо мной, но мы оба знали,
что было уже слишком поздно. Если я и смогу удержаться, то это будет настоящим чудом.
Она догадывалась.
Она понимала.
Она знала. Я впервые за сегодняшний вечер поймал на себе ее взгляд, в котором не страх, а любопытство
и желание,  заглушало  все  остальное. Любимые шоколадные  глаза,  сейчас  такие  далекие,  но  такие
родные, звали меня за собой, увлекая в такие далекие места, из которых – я совершенно точно знаю –
выхода мне уже не найти, и ей, скорее всего, тоже. Если я позволю себе забыться хоть на секунду,
произойдет кое-что ужасное.
Наш зрительный контакт не был продолжительным, но я совершенно точно знал, к чему все
шло. Она  звала  меня, манила  к  себе  и  отпускать  была  не  намерена. Она  в  точности  повторяла  ее
ошибки, шаг за шагом, восстанавливая картину событий десятилетней давности.
Тем  временем  песня  доиграла  и  ее  сменила  другая.  Я  надеялся,  что  теперь,  когда  за  три  с
половиной минуты, я не сдался под ее напором, этого уже не произойдет сегодня, но я заблуждался.
Она  продолжала  танцевать  и  под  следующую  песню,  резкими  движениями  разрушая  мое
самообладание.
 
I'm gonna wake up, yes and no
I'm gonna kiss some part of
I'm gonna keep this secret
I'm gonna close my body now
 
I guess I'll die another day
 
Умрет ли сегодня Бэлла Свон? Не знаю, зависит только от нее.
- Лукас, - тихо позвала Лилит, - не надо.
Даже  если  бы  я  и  мог,  то  не  стал  бы  слушаться  ее.  Я  напоминал  себе  бомбу  с  часовым
механизмом, на дисплее которой истекали последние секунды до разрушающего все и вся взрыва.
Теперь мы двигались  вместе,  сливаясь  в одно целое друг  с другом и  с музыкой. Бэлла  вела
себя  так,  будто  ей  не  нужно  было  изображать  из  себя  миссис  Смит. Мне  показалось,  что  в  тот
момент, когда мои руки скользнули по ее талии, она забыла обо всем на свете. Она запрокинула руки
мне на шею, ритмично двигая бедрами. Каждое ее движение искрилось страстью, глубоко в которой
утопал мастерски скрываемый страх. Его она прятала  за маской холодной уверенности, в точности
как я. Мы были так похожи, оба что-то скрываем, оба знаем тайны друга и оба продолжаем хранить
их, пусть это уже и не имеет никакого смысла. Я даже усмехнулся при этой мысли. Горячее дыхание
Бэллы  касалось  меня,  оставляя  на  щеках  болезненные  следы-ожоги,  резко  подскочивший  пульс
стучал в моей голове и груди, разливаясь по всему телу, вызывая ощущение того, что это был мой
собственный  пульс. Я  чувствовал  на  себе  удары  ее  сердца,  похожие  на  удары молотка  по железу.
Искры проскакивали между нами в момент соприкосновения ее огня и моим льдом. Мы находились
в слишком опасной близости друг от друга, а танец наш походил на безумное хождение по тонкому
льду, и вот-вот он должен был треснуть.
 
I think I'll find another way
There's so much more to know
I guess I'll die another day
It's not my time to go
 
Бэлла снова обвила руки вокруг моей шеи и прижалась ко мне настолько крепко, что я ощутил
вибрацию  ее  сердца  на  своей  грудной  клетке.  Несколько  коротких  секунд  наши  взгляды  были
сосредоточены на  глазах друг друга. Я  смог уловить ускользающие мысли Бэллы и  то, что было в
них, испугало меня не на шутку. Затем она резко отстранилась от меня на пару шагов, но уйти ей я не дал, крепко ухватив за руку. Она вздрогнула, ощутив мое ледяное прикосновение, уставилась на
мои пальцы, потом снова заглянула мне в глаза, и я грубо потянул ее на себя.
 
For every sin, I'll have to pay
A time to work, a time to play
I think I'll find another way
It's not my time to go.
 
- Ты ведь этого хотела, да? – я выдохнул ей в ухо, зарываясь в шелковистые темные волосы.
-  Я  знаю,  кто  ты,  Лукас,  -  ее  голос  не  дрожал,  несмотря  на  то,  что  она  осознавала,  что
находится в объятьях своей персональной смерти.
- Страшно? – это была простая проверка, я  знал, что она на самом деле испытывала сейчас:
смесь удовольствия, желание и тревогу, но ни капли страха.
- Нет, - Бэлла почувствовала, что мой захват ослаб, вырвалась, воспользовавшись моментом,
развернулась ко мне спиной, полоснув волосами по лицу, и еще сильнее вжалась в меня всем телом.
Ее  бедра  несколько  раз  качнулись  из  стороны  в  сторону,  скользя  по  моему  телу,  а  изящная  рука
зарылась в моих волосах.
-  Знаешь,  что  это может плохо  кончиться?  -  вопреки  всем  своим попыткам  сдерживаться,  я
склонил  голову  и  едва  слышно  для  человеческого  слуха  выдохнул  ей  эти  слова  прямо  в  шею.
Прикрывав глаза, я наблюдал за биением пульса в яремной вене. Желание вонзить в нее клыки росло
с геометрической прогрессией.
- Хочешь моей крови? – она провела пальцами по моей голове, постепенно спускаясь ниже - к
шее, медленно скользя вниз. - Или может изголодался по чему другому, а? – я не дал ей съехать вниз,
немного грубовато схватил за руку и развернул к себе. Она рассмеялась мне в лицо, так, словно не
знала, что говорила с самым опасным хищником на планете. – И кстати, ты делаешь мне больно, –
она кивнула на свое запястье, которое я сжимал в своих пальцах.
- Я и убить тебя могу, - процедил сквозь плотно сжатые зубы я, но все-таки отпустил ее руку.
- Думаешь,  я не  знаю? Я  знаю, что  ты  знаешь о  том, что  я  знаю, Лукас,  - она  снова  звонко
рассмеялась, запрокидывая голову назад.
- Зря ты так.
- Почему? – она опять начала соблазнительно двигать бедрами в такт новой более медленной
песни.
- У тебя могут быть большие неприятности из-за меня.
-  По-моему,  я  уже  влипла  по  самые  гланды.  Нарушаю  все  правила  приличия,  дразню
вампира,…  -  она  хихикнула,  сверкнув  в меня  своими  глубокими шоколадными  глазами  и  провела
пальцами по моей груди, запрокидывая руки на плечи. Я снова не мог понять, почему не слышу ее
мысли, с ними вообще была такая странная штука: то хорошо слышно, то вдруг гробовая тишина. В
такие моменты злость во мне закипала не хуже воды во включенном электрочайнике.
- Прекрати  это,  Бэлла,  -  мой  голос  превратился  в  рык,  я  сбросил  ее  руки  со  своих  плеч  и
отступил на несколько шагов назад, ни на секунду не отрывая при этом взгляд от ее глаз, в которых
отражалось мое безумное лицо с черными, как уголь, глазами.
- Откуда ты..? – Бэлла запнулась, делая шаг в мою сторону.
- Откуда я знаю твое настоящее имя?
Она кивнула, все еще надвигаясь на меня, в то время как я постепенно отступал назад.
- Я знаю не только твое настоящее имя, но и твои мысли, - она перестала преследовать меня и
испуганно уставилась на мою улыбку. - Теперь мы оба знаем секреты друг друга.
- Я знаю не все. - Тебе и ни к чему знать все. Знания иногда убивают,  - мы поменялись ролями, и уже Бэлла
пятилась назад, похожая на добычу, загоняемую в тупик.
- Ты убьешь меня?
 
Глава 13 «По натянутым струнам»
(Bella’a POV)
Шаг вперед, шаг назад, наше странное танго приобретало неслабый размах, набирая обороты,
не на шутку пугающие меня. Быть «на мушке» у вампира – не самое приятное дело, а уж тем более,
если ты сама виновата в том, что теперь он хочет убить тебя.
Ведь он хочет?
-  Ты  убьешь  меня?  –  совершенно  не  ясно,  кто  тянул  меня  за  язык,  заставляя  говорить  эти
слова. Как-то, непонятным мне образом, ему удалось разъединить меня со здравым смыслом. Хотя,
по правде говоря, я уже сомневалась, что он остался у меня, раз уж и язык успел зажить собственной
жизнью.  Недаром  именно  этот  орган  считают  главным  врагом  всего  человечества,  из-за  него,
действительно, слишком много бед.
- Ну, раз уж пропажа десятка простых смертных за два года столько сильно всполошила наши
доблестные  спец.службы,  то  что  произойдет,  если  здесь  еще  труп  агента  ФБР  найдут?  –  его
прекрасный голос был наполнен сарказмом, он улыбался, обнажая ряд ровных белоснежных зубов,
от  одного  вида  которых  сдавливало  желудок,  а  вот  глаза  его  не  выражали  и  намека  на  веселое
настроение.
- Но ведь ты не дашь им поймать тебя. Я уверена, что ты от кого угодно сбежать можешь.
- Твоя  правда,  -  задумчиво  проговорил  он.  – А  сейчас  идем,  поговорим  в  более  спокойном
месте,  -  он  неожиданно  сделался  совсем  серьезным,  грубо  схватил  меня  за  руку,  лишив  любой
возможности сопротивляться, и повел к выходу.
Только когда мы оказались на крыльце, Лукас выпустил меня. Дождь постепенно стихал, но
тучи  не  расходились,  упрямо  отказываясь позволять  лунному  свету  падать  на  землю. Поскольку  я
оказалась  на  улице  в  одном  легком  платье,  холодная  погода  ощущалась  очень  хорошо,  мои  руки
мгновенно лизнула мелкая дрожь А вот Милтону не сделалось ровным счетом ничего.
- Ты  своего добилась, Бэлла?  –  сухо  спросил он.  – Теперь  твое пытливое  «я»  довольно или
мне продемонстрировать кое-что из своих способностей для верности?
- Не надо, я тебе верю.
- А вот это зря. Мне нельзя верить.
- Знаешь, я и этому верю.
Ясное дело, что верить ему мне не стоило, вот только отчего-то совладать с собой все еще не
получалось. Толи  это  он  околдовал меня  своими  вампирскими фокусами,  толи  я  сама повелась на
поводу у своих желаний.
Я обычно никогда не поступаю необдуманно и не иду на риск, если он не оправдан, это для
меня что-то вроде незыблемого правила, привычки, полученной на работе. В случае с Лукасом я не
могла  объяснить,  что  двигало мной: желание узнать правду, жажда  острых  ощущений или же мне
просто надоело жить,  а может и  все  сразу. Сложно понять,  что происходило, когда мы  танцевали.
Казалось, что это было не со мной или со мной, но во сне.
А тогда я позволила себе рискнуть всем и принялась соблазнять Милтона, у меня из головы
вылетело  абсолютно  все,  движения,  слова и жесты мои  были  автоматическими, непроизвольными,
будто кто-то руководил мной. Время от времени становилось непонятно и страшно за то, что ждало
меня  впереди,  когда  песня  доиграет  и  вернется  способность  здраво  мыслить.  Что  я  буду  делать
тогда? Вырвусь из капкана, который  сама же  готовила, не  зная, что  готовлю  его для  себя, и  убегу
прочь отсюда? И позволит ли он мне просто так сбежать? Может он и вампир, в чем я почти не сомневалась после нашего танца, но в первую очередь
он – мужчина, а какому мужчине понравится, когда его заведут и оставят?
Лукас был зол, как черт. Его янтарные глаза почернели за каких-то четыре минуты, делая его
лицо еще более устрашающим. Мне становилось не по себе, я гадала, что могло бы значить подобное
изменение в нем. Он был голоден?
- И ты даже не представляешь себе, как сильно я голоден.
- Значит, все-таки ты меня убьешь, да? Ладно, как знаешь. Тебе же все равно без разницы, чья
теплая  шейка  утолит  твою  жажду  этой  холодной,  дождливой  ночью,  а  я  все  равно  умру  когда-
нибудь, может завтра, может через месяц или год. Шансов на долгосрочное выживание нет ни у кого
из нас, а с такой опасной работой, как у меня, так и подавно. Но как по мне, то лучше умереть от рук
вампира, чем от шальной пули где-то в подворотне.
Я  всматривалась  в  его  черные,  чернее  безлунной  ночи  в  лесу,  глаза  в  поисках  ответов,  но
сталкивалась только с толстой стеной, отгораживающей нас друг от друга.
Гипотетически, я все равно уже не жилец, так что поострить тоже можно.
-  Твоя  кровь  манит  меня,  Бэлла,  сильнее,  чем  чья  угодно  в  округе,  но  есть  причины,  по
которым я не могу причинить тебе боль.
- Почему не можешь?
- Какая разница, почему? Я не убью тебя – ты должна быть рада этому факту, но вместо того,
чтобы уносить ноги как можно скорее, ты пытаешься лезть на рожон своими расспросами, - холодно
отвечал он.
- А почему бы просто не ответить? Я получу то, чего хочу и отстану от тебя – хороший выход,
согласись?
Лукас замялся, видимо обдумывая мои слова.
Не знаю, почему я все еще стояла здесь, вместо того, чтобы поступить так, как поступил бы
любой другой человек на моем месте – убежать прочь, подальше от голодного вампира, мечтающего
испить моей крови. Что-то останавливало меня, не давало следовать за голосом разума.
-  Моя  семья  отличается  от  большинства  представителей  нашего  вида.  Мы  не  пьем
человеческую кровь, - наконец сказал он.
Это действительно объясняло многое из того, чего я раньше не понимала. Вот только чем же
они питаются, если не людьми?
-  Мы  обходимся  животной  кровью.  Это  не  настолько  питательно,  но  жажду  притупляет
неплохо, тем более, мы уже давно привыкли к такому образу жизни.
- И сложно сдерживать себя?
- Ты когда-нибудь сидела на диетах?
-  Вот  еще  вопрос!  Ну,  конечно  же,  сидела.  Попробуй,  отыщи  женщину,  которая  бы
обходилась без этого, не найдешь - точно тебе говорю, - странно, но на какой-то момент времени мне
удалось полностью снять напряжение с мышц, я стала чувствовать себе спокойнее и увереннее, так,
будто говорила я не с вампиром, а с самым обычным человеком.
-  Хорошо.  Представь  себе  самую  жесткую  диету  с  условием,  что  соблюдать  ее  надо  всю
жизнь, и тогда поймешь, как сложно это – сдерживаться.
- Значит, ты у нас на пожизненной диете.
-  Что-то  вроде  того.  Хотя  я  назвал  бы  это  образом  жизни.  Отказ  от  человеческой  крови
полностью  меняет  вампира,  и  не  всегда  в  лучшую  сторону.  Только  представь  себе:  постоянная
неудовлетворенность, из-за этого – раздражительность и злость, жажда и мысли, вертящиеся вокруг
одного  –  кровь,  кровь,  кровь…  -  на  его  лице  отразился  целый  набор  различных  эмоций:  злость,
желание,  отвращение,  боль.  Трудно  было  понять,  что  из  этого  всего  было  более  сильным,  ему  в
равной  степени  не  давали  покоя  все  эти  чувства.  Сейчас  впервые  я  видела  то,  что  он  всегда тщательно  скрывал  от  меня  –  свои  переживания. Обычно  на  его  лице  не  отражалась  ни  одна  его
мысль, но сейчас я понимала все, что он хотел бы мне сказать, если не больше.
- Могу себе представить.
- Нет,  не можешь!  – похоже,  что недуг  под  названием  «резкая  смена  настроения»  каким-то
непонятным образом передалась от Эдварда к Лукасу, раз последний так резко зашипел. – Ты даже
не можешь и представить себе, что делаешь со мной, Бэлла. Твой запах… Я становлюсь безумным от
него, я десять лет не слышал такого запаха, десять лет я скучал по нему, думая, что больше никогда
не  почувствую  эту  головокружительную  смесь,  а  тут  появилась  ты,  непонятно,  кто  и  откуда,  и
заставила  меня  снова  пройти  через  все  семь  кругов  ада.  Ты  хоть  понимаешь,  что  происходит  со
мной,  когда  я  тебя  вижу,  когда  слышу  твой  голос?  А  какую  боль  мне  причиняют  твои
прикосновения?  Ты  и  представить  себе  не  можешь.  Глупая,  бесстрашная  девчонка  с  ужасно
развитым инстинктом  самосохранения. Осознаешь  ли  ты,  что  я мог прикончить  тебя прямо  там,  в
доме, на глазах у трех с лишним десятков человек? – его ужасная тирада сопровождалась настолько
разгневанным  выражением  лица,  что  впервые  за  все  время  я  испугалась  по-настоящему.  Все,  что
было  до  этого,  называемое  страхом,  таковым  не  являлось.  Лукас  сделал  все  возможное,  чтобы
заставить меня бояться, как никогда прежде. Он был на пределе, дошел до точки, как говорится.
Теперь я боялась его и того, что он мог лишить меня жизни одним движение мизинца.
- Да,  ты  права,  я мог  бы. И  я  хочу  сделать  это,  потому  что  ты  делаешь  со мной  то,  чего  я
стерпеть  никак  не  могу.  Зачем  ты  вообще  появилась  здесь,  я  только  начал  приходить  в  себя  и
отпускать прошлое, как тут явилась ты и разрушила все.
-  Я  в  чем-то  виновата  перед  тобой,  Лукас?  –  я  почти  задыхалась  от  возмущения  и
негодования.  Наш  разговор  давно  перерос  во  взаимные  оскорбления,  становясь  похожим  на
настоящее выяснение отношений с применением повышенных тонов. - Я не сделала тебе ничего пока
что, я еще не успела! Мы, знаешь ли, даже и поговорить толком не успели, а ты уже винишь меня в
том, что я тебе жизнь сломала. Слушай, может я чего-то и не догоняю, но ты говоришь о совершенно
неизвестных и непонятных мне вещах.
- В том-то и дело, что не успели. Если бы ты не полезла совращать меня, то поговорили бы, я
уверен, но теперь…
- Что теперь?
Его  взгляд  помрачнел  пуще  прежнего,  в  черных  угольных  глазах  проскочила  до  сих  пор
невиданная  мною  искра,  как  будто  какое-то  очень  мощное  воспоминания  заняло  все  его  мысли.
Вдруг  он  резко  отскочил  от меня на  добрых пять шагов и  запустил пальцы  рук  в  волосы,  возведя
глаза к небу. Я безмолвно наблюдала за ним, теряясь в догадках относительно такого неожиданного
и странного действия.
-  Теперь  уже  слишком  поздно,  -  пробормотал Милтон. Я  сделала  один  неуверенный шаг  к
нему  на  встречу,  но  он  не  позволил  мне  приблизиться  к  нему,  вытянув  руку  в  останавливающем
жесте. – Я пропал, Бэлла. Я погорел по всем статьям, уже ничто не спасет меня и… и тебя тоже. Мы
слишком близко подошли к краю пропасти.
- Какой пропасти? – сохранять самообладание становилось все тяжелее и тяжелее. Лукас по-
прежнему нес свою чепуху, смысла которой, если он вообще был, я понять не могла.
- Неужели не понимаешь?
- Я очень хочу понять, но ты, похоже, не хочешь, чтобы это произошло.
-  Бэлла,  ты  сводишь  меня  с  ума,  возвращаешь  меня  в  прошлое,  от  которого  я  хочу
освободиться. Мне нельзя поддаваться своим чувствам, иначе произойдет страшная вещь… Но, как я
и сказал, уже слишком поздно. Меня разрывает от двух равносильных желаний: убить тебя и обнять
и  больше  никогда  не  отпускать,  -  он  шагнул  навстречу  ко  мне,  вытягивая  перед  собой  свои
белоснежные  руки  с  тонкими  изящными  пальцами. Я  инстинктивно  попятилась  назад  и,  проделав
всего несколько шагов, натолкнулась на перила. Бежать мне было некуда, я очень сомневалась в том, что мне это удастся. Он сильнее и быстрее меня, то расстояние, которое я преодолею за минуту, он
преодолеет в считанные секунды. При таком раскладе, какой толк будет от моего побега?
-  Какого  дьявола  вы  тут  разорались?!  –  Рашель  в  несколько  быстрых  шагов  преодолела
расстояние от входной двери, оказавшись прямо между нами. Она пылала гневом, по очереди даруя
нам испепеляющие взгляды своих янтарных глаз. В таком состоянии она напоминала взбесившуюся
кошку. – Лукас, может, пойдем и объявим о твоих желаниях всем присутствующим сразу? Ну, а ты?
– она смерила меня изучающим взглядом, отчего костер, полыхающий в ее  глазах, разгорелся еще
сильнее. – Добилась, чего хотела? Узнала свою правду?
- Узнала.
- Очень  за  тебя  рада,  -  это  прозвучало  скорее  как  «и  подавись  ею». Впрочем,  другого  я  не
ожидала.
- Она ни в чем не виновата, Рашель, - вмешался Лукас.
- Ах, точно! Она просто слишком умная и догадливая, а ты настоящий идиот, и к тому же, еще
и  законченный мазохист. Только  ты можешь наслаждаться хождением по одним и  тем же  граблям
два раза подряд. Что, так понравилось получать по лбу, да?
- Тебя  это не касается. Это  - мое дело, как мне поступать,  я  ясно  выразился?  – из-за копны
белых волос Рашель, закрывающих мне обзор, я не видела выражения лица Лукаса, но мне хватило и
звучания его голоса, переходящего в тихое рычание, чтобы понять, насколько он был взбешен. Мне
показалось, что сейчас должно было начаться выяснение отношений, а значит, что у меня появилась
возможность  сбежать  под шумок,  что  я  и  попробовала  сделать. Но меня  постигла  неудача  в  виде
холодной руки блондинки, мертвой хваткой вцепившейся в мою руку.
-  Куда  собралась,  милочка?  Мы  так  рано  не  отпустим  тебя...  Если  вообще  отпустим  –
послышалось  приглушенное  рычание,  исходящее  из-за  ее  спины.  –  Ты  знаешь,  что  наше
существование для всех должно оставаться тайной, а ты своим знанием, доставляешь нам гигантские
по своим масштабам проблемы, и это уже не только твои и Лукаса проблемы, это касается всех нас,
вся наша семья находится под угрозой из-за тебя. Боюсь я, что добром это не кончится.
- Я слишком много знаю.
- Именно... Но, вот что, Бэлла, хорошо, что ты такая понятливая, возможно, это поможет нам
избежать некоторых недоразумений в ближайшем будущем.
-  Рашель,  держи  свои  мысли  при  себе,  пожалуйста. И  будь  так  добра,  прекрати  это,  Бэлла
ничего не кому не скажет.
- Я действительно ничего никому не скажу! По-вашему, мне кто-нибудь поверит в ФБР? Нет,
конечно же,  у нас  там  сборище  самых отъявленных  скептиков, вроде моего напарника, и  только  я
одна такая – белая ворона. Над моими словами там только посмеются, доводов потребуют, а какие у
меня доводы? Нет у меня на вас ничего, никаких физических доказательств, да и я не такая глупая,
чтобы трещать об этом на каждом шагу.
Рашель немного сбавила обороты и постепенно начала остывать, однако все еще смотрела на
меня с явным недоверием и подозрением. Я же надеялась, что мне удалось достучаться до них своей
речью и внушить, что мне можно доверять.
- Допустим, так все и будет, допустим, ты никому не расскажешь. А Каллен или как там его? –
Рашель заметно смягчилась после своих недолгих раздумий.
- А он мне не поверит, вот и вся история. Он напрочь отказывается принимать доказательства
того, что наш главный и единственный подозреваемый – оборотень, хотя все на это указывает.
- Марк Гриффин? Нет, он не оборотень и даже не убийца. Но он его знает.
Лукас. Ну,  естественно,  он  знал,  кто  есть  кто. Не  удивлюсь,  если  он  так же,  как и  я,  видел
вчера Марка за «уборкой».
- Нет, я его не видел, но способность слышать мысли – все-таки очень полезная вещь иногда.
- А ты случаем не знаешь, кто за этим всем стоит? - То, что я слышал из мыслей Марка, вряд ли может помочь.
- Расскажи мне все, что знаешь, - потребовала я.
-  Вот  так  вот  просто  взять  и  рассказать?  Может  еще  и  изловить  его  для  вас?  –  Милтон
ухмыльнулся, почесывая затылок. Он точно не собирался содействовать расследованию за спасибо, и
уж более того – просто так. Но чего он хотел?
- Лукас, пожалуйста, ты хочешь, чтобы я поскорее уехала из Форкса?
Мой  вопрос  стер  самонадеянную  ухмылку  с  его лица. Он  сделался  серьезным,  задумчивым.
Едва  заметная  тень  замешательства  проскочила  по  его  прекрасному  ангельскому  лицу,  нагоняя  на
меня подозрения о том, что возможно я заблуждаюсь. Повисла неудобная пауза, прерываемая редким
стуком дождевых капель по дереву. Рашель  хмыкнула,  видимо, догадавшись,  в чем дело,  закатила
глаза, тяжко вздыхая, и вернулась в дом, бормоча что-то себе под нос.
- Я, - начал, было, Лукас, но его прервал внезапно раздавшийся звонок мобильного телефона,
моего мобильного телефона из сумочки, которую несла Рашель.
- Твое, - она передала мне сумочку, и я ответила на звонок.
- Миссис Смит? – спросил незнакомый женский голос.
- Да, слушаю.
- Меня  попросили  сообщить  вам,  что  с  вашим  супругом  случилось  несчастье.  Вас  просят
приехать к нему в больницу.
 
Глава 14 «Вопросы и ответы»
По  спине  прокатилась  волна  легкой  дрожи  от  услышанного  по  телефону.  С  Калленом…  С
Эдвардом прикончилась какая-то беда, пока я ходила по вечеринкам с едва знакомыми мне людьми,
и при  этом мысленно обвиняла его в наплевательском отношении к работе. Сейчас я не понимала,
почему  не  подумала  о  том,  что  он  мог  найти  неприятностей  на  свою  голову,  как  это  происходит
время  от  времени  с  большинством  из  нас.  Каллен  –  я  это  знала  –  не  является  человеком  с
исключительным везением, так что мне следовало предположить, что такое может произойти, но я
даже не подумала об этом.
От горьких укоров совести спрятаться было практически невозможно. Это одна из тех вещей,
полностью побороть которую нельзя, как ни старайся. Не подействовало даже убеждение себя в том,
что я, возможно, не могла сделать ничего, будь я там, рядом с ним.
Я сделала глубокий вдох и сбросила вызов, сообщив, что приеду незамедлительно. Мысленно
отругала себя за незаданный вопрос о его состоянии – о вещи, которая заняла сейчас все мои мысли.
Что, если он в действительно тяжелом состоянии или вообще…
«Нет,  точно  нет,  тогда мне  бы  сказали  что-то  другое»  -  я  поспешила  успокоить  саму  себя.
Сработало это, правда, не до конца.
Двое  Милтонов  все  еще  находились  на  веранде,  и  именно  на  них  я  натолкнулась,  на
автопилоте шагнув вперед.
- Извините, но теперь уже не до разговоров, звонили из…
- Мы  слышали,  - Лукас  переглянулся  с  сестрой  (похоже,  что  у  них  произошел  безмолвный
диалог) и шагнул ко мне.
Ну да, конечно, идеальный слух.
- Мне нужно идти.
Избегая пересекаться взглядом с обоими Милтонами, я проскользнула мимо них, прокладывая
себе путь в дом. Аманды поблизости не наблюдалось, значит, придется уйти по-английски. Думаю,
она  поймет  мою  ситуацию  и  не  станет  обижаться.  Я  одела  на  ходу  плащ,  все  еще  высматривая
хозяйку дома, но ее не было видно за толпой двигающихся тел. Прихватив зонтик, в котором уже не
было необходимости, я вышла во двор, где, как оказалось, меня ждал Лукас. На нем уже была надета дизайнерская куртка, стоимостью в два таких платья, что сейчас на мне. Увидев его, я остановилась
и поинтересовалась:
- Ты тоже уходишь?
-  Нет,  я  просто  подумал,  что  ты  без  машины,  а  идти  пешком  в  таком  наряде  и  на  таких
каблуках как-то не комильфо, тем более, дорога пешком до больницы займет дольше времени, а тебе
нетерпится узнать о самочувствии напарника как можно скорее. Иными словами, я мог бы подвезти
тебя.
- И как мне это расценивать?
- Да как угодно, - пожал плечами Милтон. – Можешь считать это небольшой компенсацией за
истерику Рашель и синяки на твоих запястьях.
Я инстинктивно взглянула на свои руки, охнув при виде пяти синеватых следов от пальцев на
каждом  запястье. Попытки успокоить себя оправданиями, мол, все могло  закончиться куда хуже, с
треском провалились.
- Так что скажешь?
- А если я боюсь тебя?
- В данный момент времени ты не боишься. Знаешь, я не стал бы предлагать тебе это,  зная,
что ты теперь шарахаешься от меня.
- А мне бы стоило так поступать, только вот не могу я. Чувствую почему-то, что ты меня не
тронешь.  В  мечтах  –  да,  на  словах  –  да,  но  на  деле…  -  я  сощурилась,  оценивающе  взглянув  на
Лукаса, - нет.
- Надеюсь, что ты права, - едва различимо пробормотал он.
- Взаимно. Мне бы не хотелось закончить свою жизнь в этом мерзком городишке.
- Жди меня здесь, - на вторую мою реплику он никак не отреагировал.
Пока  я ждала  его  у  крыльца  дома, желание  уйти,  не  дожидаясь  его  возвращения,  посещало
меня  не  один  раз. Одна  половина  меня  побаивалась  ехать  в  одной  машине  с  вампиром,  а  другая,
будто  сошла  с  ума,  пыталась  навязать  мне  различные  варианты  диалога  в  пути.  Вторая  часть
жаждала удовлетворения своего чрезвычайно большого любопытства и моей смерти заодно.
Спустя пару минут, передо мной притормозил черный «Бентли», из которого вышел Лукас он,
как истинный джентльмен, открыл мне дверцу пассажирского сидения.
- Прошу, - он помог мне сесть и вскоре мы уже неслись по ночному городу. Именно неслись,
потому, что скорость, с которой мы двигались по городу, зашкаливала за 100 миль в час. Картинки за
окном мелькали, как в калейдоскопе, от чего у меня стала слегка кружиться голова. Перед глазами
все сливалось в один непрерывный поток света, прохладный ветер дул в открытое окно, принося с
собой мелкие  дождевые  капли. Я  старалась  не  смотреть  в  окно,  всю  дорогу  цеплялась  взглядом  в
приборную панель или носки своих сапог. Единственным  звуком в салоне был  тихий шум мотора,
его мягкое урчание казалось мне раздражительным, не давало сосредоточиться на своих мыслях, там
сейчас  творился  самый  настоящий  бардак,  угарная  смесь  из  десятков  разных  соображений  о
расследовании,  навязчивые  и  порой  пугающие  предположения  относительно  Каллена  и  сотня  не
озвученных вопросов к Лукасу.
А ведь он слышал все это. Меня смущало, что он был свидетелем бардака в моей голове.
- Ничего страшного, я уже привык к подобному,  - мягко ответил он.  - Если хочешь, можешь
спрашивать все, что интересует.
- Сколько тебе лет?
- Технически – восемнадцать, фактически – сто двадцать три.
Я не смогла сдержать удивленного возгласа.
- А твои, как бы получше выразиться, братья и сестры старше тебя?
- Нет, я самый старший в семье.
- Очень похоже… - Скажи мне, Бэлла, почему иногда я не могу слышать твои мысли? Ты их как-то блокируешь?
- Нет, а что, что-то не так со мной?
Он рассмеялся, глядя на мое недоумевающее выражение лица.
- Ты просто чудо, Бэлла!  – больше он ничего не  сказал,  а  я решила не  спрашивать, что  так
рассмешило его в моих словах. Мало ли какие у кого тараканы в голове?
Мы припарковались на автомобильной стоянке напротив главного входа. Лукас опять открыл
для  меня  дверцу,  в  очередной  раз  заставляя  меня  поражаться  его  манерам.  Подумав  немного,  я
поняла, что меня это совсем не должно было удивлять.
От Лукаса к этому времени почти не осталось ничего от дикого зверя, с которым я имела дело
получасом раньше. Этому нельзя было не радоваться.
- Бэлла, - серьезно сказал он, - это не было моим нормальным состоянием. Я хищник, Бэлла, а
с нами такое иногда происходит. Инстинкты порой берут верх над разумом, в такие моменты я хочу,
чтобы  ты  держалась  от меня  подальше,  ведь  на  самом  деле  я  не  хочу  причинить  тебе  вред,  этого
хочет мое второе «я» - животная часть меня.
- Я думала, ты всегда такой импульсивный.
- Это осадок от моей прошлой жизни, я был таким раньше.
Меня  кольнуло  странное  желание  расспросить Милтона  о  его  человеческой  жизни,  о  том
времени, в котором он жил, но я быстро отогнала от себя эти мысли, давая себе наставления думать
об Эдварде. Необъяснимая  тяга  к моему  новому  знакомому  заняла  все мои мысли,  вытесняя  даже
беспокойство о напарнике.
Мы  вошли  в  приемную  вместе,  и  почти  сразу  к  нам  на  встречу  вышел  доктор Милтон. Во
второй раз за день я стала свидетелем безмолвного разговора, меня это совсем не радовало, скорее
вгоняло  в  смущение.  Получается,  что  только  из-за  меня  Милтонам  приходится  говорить  вслух.
Закончив «разговор» доктор обратился ко мне
- Мисс Свон.
- Добрый вечер. Мне звонили, сказали, что-то случилось с моим напарником. Как он?
- Все могло бы быть и хуже, но, к счастью, состояние его сейчас вполне стабильно.
Я должна была почувствовать сейчас что-то вроде облегчения. Ведь должна была? Однако я
не почувствовала совсем ничего, просто впитала в себя информацию, как бесчувственная губка.
- А что произошло, из-за чего он оказался здесь?
- Я не в курсе, подозреваю, что на него напало это существо.
- Проведите меня к нему.
Доктор Милтон отвел меня к Каллену и ушел домой. Оказывается, его смена закончилась еще
час назад, и он задерживался только из-за моего напарника. Мне стало неловко, что я причиняла их
семье  столько неудобств, но Лукас объяснил, что  это  вполне нормальное  явление. Редко когда  его
отец  уходит  с  работы  вовремя,  за  что  жена  его  почти  всегда  отчитывает,  называя  неисправимым
трудоголиком.
Когда я оказалась в палате Эдварда, он старательно изображал сон, даже, пожалуй, слишком
старательно, так, что было заметно, что он просто притворялся. Выглядел он не так страшно, как я
думала: пара царапин на лице и перебинтованное плечо.
- Каллен? – позвала я. Он нехотя открыл глаза, с плохо скрываемым интересом рассматривая
меня. Макияж, платье, сапоги – все поддалось изучению его пытливого взгляда.
- Отлично…, - пробормотал Каллен. Затем он снова закрыл глаза и откинулся на подушку. –
Весело проводишь время у Аманды?
- Зависит оттого, с какой стороны это посмотреть, - уклончиво отвечала я.
- Это  значит  «да,  но  я  не  хочу  об  этом  рассказывать»  или  еще  проще  –  весело. А мне,  как
видишь, не очень весело. Что вообще веселого в том, что тебя пытаются убить?
- Ты прав, ничего веселого… Каллен, это было оно, тот самый оборотень? - Спасибо,  что поинтересовалась  о моем  самочувствии. И,  кстати  говоря,  у меня имя  есть  -
Эдвард. Что ты меня все по фамилии зовешь?
-  Хорошо…  Эдвард,  -  я  специально  сделала  интонацию  на  его  имени,  -  как  ты  себя
чувствуешь?
-  Я  прекрасно  себя  чувствую,  если  не  считать  последствий  того,  что  меня  добрую  сотню
метров тянули по лесу за ногу, а потом швыряли об дерево.
- Ты после этого смог сбежать?
- Нет,  оно  меня  отпустило. Принюхалось  вдруг,  протащив меня  через  лес,  скорчило  такую
мину, как будто от меня воняло, потом взревело и исчезло в темноте.
- Почему оно тебя не убило? – это удивляло меня больше всего. Почему столь кровожадное
создание пощадило Каллена? Неужели посчитало таким жалким типом?
Каллен округлил глаза.
- Ух  ты!  –  возмущенно  присвистнул  Эдвард.  –  Вот  как,  значит… Оно  должно  было  убить
меня?
- Я не это хотела сказать, не то, о чем ты подумал. Просто оно убивает всех, а тебя оставило.
И я хочу понять, почему.
- Потому, что я не в его вкусе. Скажи, Бэлла, какая у тебя группа крови?
- Причем здесь это? – похоже, сегодня был день удивлений для меня.
- Скажи, какая?
- Четвертая, резус отрицательный, а что такое?
- А  вот  что:  пока  я  был  в Сиэтле,  я  внимательно изучил  сведения  о  всех жертвах,  и  нашел
между ними очень прочную связь. Все они, не считая шерифа, жили не только в одном доме, у них
всех была четвертая группа крови.
- Убийства по группе крови? Ты уверен?
- Есть другое объяснение?
- Почему ты постоянно отвечаешь вопросом на вопрос, Свон?
-  А  почему  ты  постоянно  заводишься?  –  на  меня  вновь  накатила  волна  необъяснимой
раздражительности, ставшей для меня столь привычной в присутствии Эдварда.  – Ладно, не будем
об этом.
 
«И что же  такое на меня нашло?» Ответ, не  знаю, насколько он был верным, напрашивался
только  один  –  с  Калленом  у  нас  была  странная  взаимосвязь,  представляющая  собой  полную
взаимную неприязнь.
-  Итак,  наш  мальчик,  кем  бы  он  ни  был  -  гурман,  Бэлла.  Ему  только  четвертую  группу
подавай. И я более чем уверен, что ты – его следующая жертва. Он уже приходил за тобой вчера… -
Каллен  многозначительно  посмотрел  на  меня,  а  сам  замолк,  давая  мне  возможность  обдумать
услышанное.  Его  слова  не  произвели  на  меня  сильного  впечатления,  по  крайней  мере,  я  не
восприняла их всерьез. Откуда Эдвард мог знать, что оно захочет напасть на меня, и почему именно
на меня, как будто я была единственным человеком в Форксе с четвертой группой крови?
- Что оно такое, Эдвард? – после долгого обдумывания домыслов Каллена спросила я.
- Понятия не имею. Но, судя по описанию твоему, это было как раз то, что ты видела вчера у
дома шерифа. Оно жуткое на вид. – Он замолчал, собираясь с мыслями, а потом продолжил упавшим
голосом.  –  Я  вынужден  признать,  Свон,  что  ошибался  по  твоему  поводу.  Ты,  наверное,
догадываешься, что я считал тебя слегка двинутой на паранормальщине, но ты оказалась права и мне
больше ничего не остается, кроме как...
-  Попросить  у  меня  прощения?  –  в  душе  я  ликовала,  но  виду  не  подавала,  предпочитая
сохранять невозмутимое выражение лица.
- Нет, Свон, даже не надейся! Просто хотел, сказать, что сегодня у тебя день удачный. «Мерзавец».
- А день у меня и вправду удачный. Полагаю, что в ближайшее время ты узнаешь все сам. От
соседей.
- Что я должен узнать?
- Что ты рогоносец. И еще мерзавец. Желаю тебе хорошо провести время, поправляя здоровье,
-  я  демонстративно  развернулась  и  быстро  зашагала  к  двери,  по  дороге  услышав  недовольное
Калленовское:
-  Вот  значит  как!  Меня  чуть  не  убили,  а  ты  насмехаешься.  Вернись,  жена,  немедленно
вернись!
- Никакая я тебе не жена, Каллен.
-  У  меня  имя  есть,  если  ты  это  за…  -  остальные  его  слова  я  уже  не  расслышала  из-за
закрывающееся двери.
В коридоре меня ждал Лукас, вид у него было слегка растерянный, если не напуганный. Как
только  я  закрыла  за  собой  дверь,  предотвращая  появления  воплей  Эдварда  в  коридоре,  он
приблизился ко мне и заговорил.
- Бэлла, мне только что звонила Лилит. Эдвард прав, оно придет за тобой.
- С чего ты взял?
- Лилит  сказала.  – Встретив мой  непонимающий  взгляд,  он  пояснил.  – Не  все  мы  слышим
мысли, у каждого есть свой дар, и у Лилит дар прорицания, она видит будущее.
- Ее видения всегда сбываются?
- Пока человек идет по выбранному пути, она видит, к чему  это приведет. В  ее  видении  ты
поехала в Сиэтл и по пути… - он запнулся, поджав губы.
- То есть, если я не поеду в Сиэтл…
- Оно найдет тебя где угодно.
- И что делать?
-  Тебе  нужно  в  безопасное  место,  идем,  -  он  взял  меня  под  руку  и  почти  силой  повел  по
коридору.
Только сидя в машине Милтона я поинтересовалась, куда он вез меня.
- Мы едем ко мне домой.
Дом полный вампиров – ну, конечно, самое безопасное место на земле!
 
Глава 15 «Милтоны»
(Bella’s POV)
-  Ты  шутишь?  –  я  намертво,  как  мне  казалось  тогда,  прицепилась  взглядом  к
сосредоточенному  лицу  Лукаса,  судя  по  нему,  сложно  было  усомниться  в  серьезности  его  слов,
однако мне все же очень хотелось услышать утвердительный ответ на свой последний вопрос.
- Очень похоже на то, что я шучу? – на меня смотрело само воплощение серьезности.
Я отрицательно покачала головой, но мысленно не сдалась, предпочитая надеяться на чудо.
Сказать,  что  я  не  горела  особым  желанием  знакомиться  с  его  семьей  при  таких  далеко  не
приятных обстоятельствах – все равно, что не сказать ничего. Тем более, в мои планы относительно
ближайшей ночи уж никак не входило нечто подобное.
-  Скажи,  Бэлла,  тебя  больше  смущает  тот  факт,  что  тебе  придется  познакомиться  с  моей
семьей или тебя сильнее беспокоит то, что они тоже вампиры? Может быть, это прозвучит смешно,
но я хочу, чтобы ты поняла: никто сейчас не способен обеспечить тебе большей безопасности, чем
мы.
- Лукас, я могу позаботиться о себе сама.
- Ты не ответила на мой вопрос, - спокойно напомнил он. Да,  я  не  ответила.  Я  попросту  не  знала,  как  мне  ответить.  Теоретически,  стерпеть  ту
маленькую проблему с их сущностью я еще смогла бы, и практически, наверное, тоже, так что не это
являлось главной бедой. Не доверять им у меня не было причин. Зато были колоссальные проблемы
с ассоциациями.
- С ассоциациями? – ошеломленно переспросил Лукас. – Что ты имеешь в виду?
- А ты не понимаешь?
- Честно говоря, нет. Мне очень сложно тебя понять до конца, Бэлла,  - не его лице появился
намек на едва заметную ироничную улыбку,  значение которой было понятно только ему самому.  –
Так что там за проблема?
-  Ты  говорил  недавно,  что  «хочешь  меня  обнять  и  никогда  не  отпускать».  Так  вот,  может
изначально  у  этой фразы  был немного иной  смысл, но  я  растолковала  ее по-своему, по-женски. А
теперь мы едем к  твоей семье, и не просто к семье,  а к  твоим родителям. Понимаешь, что именно
меня в этом смущает?
Высказавшись,  я  взглянула  на  Милтона,  пытаясь  разобраться,  понял  ли  он  мое  путаное
объяснение. С полминуты в салоне висела напрягающая уши тишина, в которой слышалось только
мое учащенное дыхание. Лукас до поры, до времени, сохранял на своем божественном лице маску
невозмутимости, но хватило ее, этой маски, ненадолго.
- Ассоциации  у  тебя,  Бэлла… На  пять  балов,  -  он  едва  сдерживал  смех,  из  последних  сил
старался сохранить хорошие манеры, на которые плевал в сердцах, а я впервые за последние года два
покраснела от смущения.
Понимая, что мне край, как нужно спасать ситуацию, пока желание провалиться под землю не
задушило  меня  окончательно,  я  решила  сменить  тему.  Кстати  пришелся  весьма  важный  вопрос
относительно предстоящей встречи, который я как раз и задала.
- А как мы объясним твоей семье мой неожиданный визит?
-  Можешь  об  этом  не  беспокоиться.  Я  уже  давно  не  маленький  мальчик,  и  имею  право
приводить домой девушек.
-Да, но… Но я же человек, помнишь?
- Знаешь, это довольно сложно забыть, особенно когда ты находишься так близко.
Он окинул меня изучающим взглядом, на губах Лукаса играла завораживающая улыбка. Так и
хотелось приложить палец к его губам и… Тут, видимо от прочтения моих мыслей, его улыбка стала
еще шире и бесстыднее, отчего я вновь ощутила, на своих щеках обжигающее пламя ничего иного,
кроме как смущения и стеснения школьницы на первом свидании с самым горячим парнем школы. В
голову  стукнула  мысль  «а  когда  же  это  Бэлла  Свон  стала  такой  стеснительной?  Куда  подевалась
неукротимая  бестия, не  знающая,  что  такое  смущение,  когда дело  доходит  до  близкого  общения  с
противоположным  полом?»  То,  что  делал  со  мной  этот  парень,  сложно  поддавалось  какому-либо
логическому  обоснованию  или  анализу.  Я  не  могла  понять,  что  так  сильно  в  нем  действовало  на
меня, что заставляло думать о нем так, будто я знаю его не три дня, а три года? Его улыбка – самая
очаровательная улыбка из всех, что мне доводилось видеть прежде, а я повидала их немало – и она
была  для меня. Конечно же, момент  для  улыбок не  самый подходящий,  скорее наоборот. Вряд  ли
где-нибудь на нашей планете можно сыскать человека, который стал бы улыбаться, зная, что над его
шеей зависла острая, холодная сталь; смерть дышала мне в спину, а я любовалась улыбкой Лукаса.
Может я сошла с ума?
-  Знаешь,  наверно,  мне  придется  арестовать  тебя,  как  все  это  закончится,  -  не  своим  от
умиления голосом пробормотала я.
- Что я сделал? – Лукас был дезориентирован моим неожиданным заявлением.
-  Вообще-то,  ничего,  но  это  безнравственно,  антигуманно  и  незаконно  -  быть  настолько
привлекательным,  как  ты.  Вот  смотрю  на  тебя,  и  мне  становится  страшно,  кажется,  что  сейчас  в
конец голову потеряю от твоей улыбки. Со мной такого отродясь не было, я никогда не растекалась лужицей  при  виде  красивого  мужчины,  а  ты…  у  меня  от  тебя…  Нет,  я  лучше  помолчу,  пока  не
наговорила такого, о чем мне еще придется пожалеть!
Он ухмыльнулся еще шире, но ответил уже вполне серьезно:
- Прости. Это целиком и полностью моя вина, но я не нарочно, такое выходит непроизвольно,
я даже еще не пытался по-настоящему очаровать тебя, так, как...
- Как вампир очаровывает свою жертву? - Он кивнул – Знаю я об этих штучках, читала где-то.
Я попыталась представить себе, что было бы со мной, приложи он все свои усилия к моему
очарованию. Скорее, всего, мне вряд ли посчастливилось бы пережить такое без одного сердечного
приступа, как минимум.
- Ты, я вижу, начитана в этом плане.
-  О,  да.  Вампиры,  оборотни,  НЛО  –  моя  тема.  Жаль,  среди  друзей  и  коллег  мало
единомышленников, даже и поговорить-то не с кем.
- Самая ужасная вещь в мире – это когда тебя не понимают, - задумчиво произнес Лукас.
Остаток пути мы молчали. Каждый о своем
Все надежды на  то, что Лукас решил пошутить  со мной  таким  совсем несмешным образом,
разрушились за пять с половиной минут. Именно такое сравнительно небольшое количество времени
заняла  поездка  домой  к Милтонам. Он  аккуратно  припарковал машину  на  подъездной  дорожке,  и
спустя  всего  одну  секунду,  легким  движением,  ставшим  для  меня  вполне  привычным  ритуалом,
помог мне выйти из машины. Таким образом, у меня не было времени взглянуть на себя в  зеркало
заднего вида, дабы убедиться, что я выгляжу более-менее прилично.
-  Ты  отлично  выглядишь,  -  заверил  меня  Лукас.  Хотелось  верить,  что  его  слова  не  были
простой лестью. – Ты готова идти?
- Я не уверена... возможно, - на меня вдруг накатила волна панического страха, как в ту ночь,
когда  мне  встретилось  то  ужасное  лесное  создание.  Если  еще  минуту  назад  я  была  готова  к
знакомству  со  всей  семьей,  то  теперь  мне  хотелось  убежать  домой,  запереться  в  спальне  со
включенным освещением и просидеть там до самого утра.
- Чего ты боишься, Бэлла? Они не причинят тебе вред, уж я об этом позабочусь. Я не дам тебя
в обиду, никому не дам.
- Я тебе верю… Но что, если они вражески ко мне отнесутся? Я ведь им никто, просто какая-
то посторонняя  человеческая  девочка,  которая,  вдобавок,  раскрыла  вашу  тайну, поставив  всех под
угрозу.
- Этого  не  будет,  обещаю. В  нашей  семье  только  Рашель  обладает  таким  острым  язычком,
остальные более деликатны и терпимы. И я уверен, Бэлла, что ты им понравишься.
Не  знаю  точно,  применил  ли  он  на  мне  одну  из  своих  «вампирских  штучек»,  как  я  их
называла, но у меня вдруг возникло ощущение непоколебимой уверенности в правдивости его слов.
Сомневаться, когда он говорил настолько проникновенно и так убедительно, я не могла, а проверить,
так ли это в самом деле, можно лишь одним способом.
Пришло время наведаться в дом к Милтонам.
Затаив  дыхание,  я  ждала,  пока  Лукас  открывал  дверь. Первым  в  дом  он  вполне  ожидаемо
пропустил  меня,  а  сам  зашел  следом,  прикрывая  за  собой  тяжелую  дверь.  Мы  оказались  в
просторном,  но  темном  холле,  освещение  здесь  было  выключено,  ни  звука  не  доносилось  из
темноты, только откуда-то слева исхдило мягкое желтоватое свечение.
Раньше,  чем  я  успела  сказать  или  просто  подумать  об  освещении,  Лукас  щелкнул
выключателем, и яркий свет  залил помещение. Судить по всему дому, исходя из вида  «прихожей»
было  бы  крайне  неразумно,  но  еще  глупее  было  бы  сомневаться,  что  остальные  комнаты  в  доме
выглядели хуже.
- Нравится? – поинтересовался Лукас, забирая мой плащ. - Шутишь?! Это здорово и так не похоже на то, что я себе представляла. Здесь очень светло,
уютно, так и не скажешь, что хозяева – вампиры.
Он усмехнулся, но его лицу не доставало уверенности. Напряжение так и струилось колкими
холодными лучами с невероятной красоты лица.
- Идем  в  гостиную,  - по  спине прошелся  холодок,  я  сделала несколько неуверенных шагов,
направляясь туда, куда вел меня Лукас, прежде чем поняла, что его это рука легла мне на поясницу.
В просторной гостиной перед моими глазами предстала картина из типичного фильма о жизни
rich&famous*: очень недешевый паркет, поверх которого лежали палевые ковры, вполне современная
мягкая  мебель,  сидеть  на  которой,  наверняка,  было  очень  удобно,  а  множество  декоративных
растений  и  картин  идеально  подчеркивали  общую  стилистику  интерьера.  У  южной  стены,
обставленный  вазами  с  фикусами  разных  размеров  и  разновидностей,  стоял  великолепный  белый
рояль. Как мило.
Семья  Лукаса,  представленная  почему—то  только  его  родителями  и  парнем,  которого,
кажется, звали Питер, ждала нас, расположившись в уютных креслах. Когда мы появились, они что-
то  активно  обсуждали,  но  стоило  нам  оказаться  в  поле  их  зрения,  мгновенно  стихли.  Старшие
Милтоны,  судя  по  их  лицам,  как  мне  показалось,  были  чуть  более  рады  моему  появлению,  чем
темноволосый  парень  с  внешностью  киноактера  или  модели.  Может  он  и  старался  выглядеть
приветливым, но что -то в его взгляде меня настораживало.
С доктором Милтоном я уже была знакома, а вот женщину, что была рядом с ним, я видела
впервые. Должно быть, миссис Милтон. Она была невысокой, и держалась не так высокомерно, как,
например, Рашель. Волосы цвета  темного  золота  свободно  спадали на плечи,  а  в  глазах фонтаном
искрились самые теплые чувства.
-  Дэниэл,  Эмбер,  это  Бэлла.  Бэлла  –  мои  родители  и  Питер,  -  как  только  Лукас  закончил
представлять нас друг  другу,  с изяществом и легкостью оба  старших Милтонов шагнули к нам на
встречу.
- Прошлое наше знакомство прошло не самым лучшим образом, и мне хотелось бы исправить
это,  -  доктор Милтон  протянул  мне  руку,  и  я  быстро  пожала  ее.  Да  уж,  во  время  нашей  первой
встречи я едва не заработала себе инфаркт.
- Все в порядке, - заверила его я.
Он  мягко  улыбнулся  и  сказал,  что  рад  видеть  меня  у  себя  дома.  Следующей,  приветливо
улыбаясь, мне пожимала руку Эмбер.
-  Рада  встрече  с  тобой,  Бэлла,  -  в Николь Кидман,  наверняка,  было  немного  очарования  от
этой женщины, по крайней мере, я уловила некую связь между ними, а именно между их улыбками,
только вот у миссис Милтон улыбка была куда приятнее.
- Мне тоже очень приятно познакомиться с вами.
- Позволь мне поинтересоваться, ты итальянка?
- Только наполовину. Мой отец – итальянец – переехал в Штаты задолго до моего рождения.
Я всегда мечтала побывать на его родине, но с моей работой это весьма проблематично.
Последним на меня обратил внимание Питер, отпустив в мой адрес дежурное «Привет». Он,
еще когда я  упомянула о работе, слегка поморщился, наводя меня на мысль, что я не понравилась
ему, и то, как он спешно ушел из гостиной, сославшись на какие-то дела, только подтвердило мои
опасения. Лукас выглядел напряженным все это время.
- А Лилит и Джастин почтят нас своим присутствием? – спросил он.
- Они должны спуститься прямо…
«Сейчас» утонуло в громком стуке каблуков и звонком смеющемся голосе. Я только и успела
обернуться, как меня мигом сгребли в охапку две изящные женские руки.
-  Рада  тебя  видеть!  –  это  была  Лилит,  она  буквально  парализовала  меня  своими  крепкими
объятьями, отчего  я  едва не  задохнулась; ребра  уцелели, наверное,  только благодаря чуду.  - Ой! – мне  стоило  расценивать  это  как  извинение  за  излишнюю  фамильярность.  Девушка  разжала  руки,
наконец, я могла свободно дышать.
- Лилит, держи себя в руках, - недовольный поведением дочери, попросил доктор Милтон.
- Извини, Бэлла, просто я безумно тебе рада.
Я вопросительно уставилась на Лукаса, но он лишь закатил глаза и покачал головой.
Вслед  за девушкой к нам  вошел  высокий худощавый блондин,  в  своем  великолепии он мог
сравниться  разве  что  с Лукасом. Да  нет,  смешно  было  бы  сравнивать  их:  все  слишком  красивые,
слишком ослепительные.
Лилит  в  несколько  незаметных  для  человеческого  взгляда  шагов  преодолела  расстояние
между мной и блондином, теперь она держала его под руку и представляла нас друг другу.
- Джас, это Бэлла Свон. Бэлла – Джастин.
Блондин  с  любопытством  рассматривал  меня  довольно  долгое  время,  достаточно  для  того,
чтобы  я  почувствовала  себя  неловко. Мне  казалось,  он  вообще  не  скажет  ни  слова,  а  ограничится
одним  сдержанным  кивком  головы.  К  моему  удивлению,  он  все-таки  поздоровался  со  мной,  не
шелохнувшись  при  этом.  Полагаю,  он  очень  боялся  испугать  меня.  Интересно,  у  него  бы  это
получилось?
- Бэлла, ты не хочешь присесть? – предложил Лукас. Он снова оказался рядом со мной.
- Нет-нет, я постою лучше.
-  Может  сделать  тебе  горячего  чаю?  Ты  выглядишь  слегка  замерзшей  –  обходительно
поинтересовалась Эмбер.
- Grazie**, но в этом нет необходимости. Я всегда такая, когда волнуюсь.
Лукас  и  Джастин  странно  переглянулись.  Опять  безмолвный  диалог,  это  начинало  меня
раздражать. Лукас едва заметно кивнул в ответ на мысли брата, и тут же неожиданно я ощутила, как
непонятного  происхождения  спокойствие  накрыло  меня  с  головой,  оно  мигом  заполнило  всю
комнату,  даже  на  лицах  старших  Милтонов  появилось  выражение  умиротворения.  Вскоре  тоже
самое ощутила и я, легкость заполнила каждую клеточку моего тела, быстро вытесняя беспокойство
и напряженность. Я будто викодин приняла. Только умоляю, не спрашивайте, откуда мне известно,
как действует этот препарат.
- А  знаете,  я  бы  не  отказалась  от  чая,  -  сказав  это,  я  прошествовала  к  большому  уютному
дивану цвета кофе с молоком и заняла удобную позу.
- Отлично, Бэлла! – оживилась Эмбер.
«Черт! Что происходит?»
Послышался приглушенный  смешок,  сдержать который Джастину не  удалось,  вопреки  всем
очень заметным стараниям. Лилит шепнула ему что-то на ухо, и он моментально успокоился. Лукас
гнулся  пополам  от  беззвучного  смеха,  я  заметила,  как  он  показал  брату  нечто  вроде…  среднего
пальца? Мое мнение о его манерах ухудшилось еще на один процент.
-  Ну,  все-все!  Я  действительно  переборщил,  прошу  меня  простить,  -  серьезно  проговорил
Джастин.
- На сей раз прощен, - ответила проходящая мимо него Эмбер. В ее движениях было столько
грации, что даже легкую затрещину в воспитательных целях, она влепила Джастину весьма изящно.
-  Бэлла,  я  извиняюсь  перед  тобой  за  это  представление  Джастина.  Он  любит  иногда
подшучивать над нами при помощи  своего дара. Очень  глупо подшучивать,  - последние два  слова
были сказаны с интонацией, от которой меня невольно передернуло.
Воцарилась неловкая тишина. Лилит увела слегка пристыженного Джастина, таким образом в
гостиной нас осталось только трое: я, Лукас и Дэниел.
- Хочешь, покажу тебе второй этаж Бэлла? – предложил Лукас, прерывая неудобную паузу. –
Чай я принесу наверх.
- Давай, - без колебаний согласилась я. Пока мы поднимались на второй этаж, у меня из головы не выходило выражение лица Питера.
Я  точно не понравилась ему, вот  только какая была причина? И стоило ли мне  этого опасаться? Я
поспешила обратиться к Лукасу с этим вопросом, он опередил меня, ответив еще до того, как вопрос
мой был озвучен.
- Это долгая история, Бэлла. Совершенно точно могу сказать тебе одно: Питера тебе не стоит
опасаться,  во-первых,  он  хорошо  себя  контролирует,  а  во-вторых,  он  тебя  просто-напросто  не
посмеет тронуть, ни когда вы останетесь вдвоем, ни, тем более, когда я буду рядом, а я всегда буду
рядом.
- Всегда?
-  На  сегодняшнюю  ночь,  я  имею  в  виду…  А  вот  и  моя  комната,  -  он  ласково  улыбнулся
легонько толкнул светлую дверь.
 
Глава 16 «Треугольник»
 
- Заходи, чувствуй себя как дома. Лукас быстро включил освещение еще до того, как я вошла
в его комнату. – Я принесу пока твой чай.
Сказав это, он ушел, я решила тем временем осмотреться, но моим планам не было суждено
осуществиться: ровно через десять секунд он вернулся с подносом в руках.
-  Печенье?  –  удивилась  я,  рассматривая  небольшую  вазочку  со  вкусностями,  стоящую  на
подносе рядом с чашкой дымящегося чая и небольшой сахарницей. – Я думала, вы не можете есть.
- Это не совсем так, - улыбнулся Лукас.
- А как же? Я знала, что вампиры не способны переваривать пищу.
- Знаешь, Бэлла, большинство из того, что о нас писали в своих книгах люди, на самом деле
всего лишь плод их воображения.
- И как мало в книгах правды? – я догадывалась, что своими вопросами еще успею надоесть
Милтону за эту ночь, но любопытство не отпускало меня.
- Меньше, чем ты думаешь. В гробах мы не спим, мы вообще никогда не спим.
- Совсем? – сегодня я точно не распрощаюсь с маской удивления.
- Совсем. Солнечный  свет нас не  убивает, хотя нам лучше не появляться на людях  в такую
погоду. Серебро, кресты и чеснок нам тоже не страшны. Это все вымысел таких как мы, чтобы дать
людям слабую иллюзию защиты при встрече с ночными охотниками, - его тонкие губы изогнулись в
недоброй  ухмылке.  –  А  на  деле,  если  уж  встретишь  ночью  голодного  вампира,  то  ничто  тебе  не
поможет. Люди узнают о том, что все известные им способы борьбы с нами не действуют, уже когда
становится слишком поздно, чтобы рассказать об этом кому-нибудь.
Мне  представилась  картина  ночной  подворотни,  затянутая  густым  туманом  улица,  редкие
фонарные столбы и горящие красные глаза голодного вампира.
- Тебе удалось напугать меня.
- Наконец-то, - Лукас улыбнулся
- А как насчет человеческой пищи?
-  Есть-то  мы  можем,  вот  только  у  нас  нет  в  этом  необходимости.  А  еду  держим  дома  на
всякий случай, знаешь, гости или может иногда кому из нас захочется вспомнить жизнь...
- Ясно… - выдохнула я.
Я  только  сейчас  вспомнила,  что  так  и  не  осмотрелась.  Перед  моими  глазами  предстала
совершенно  обычная  комната,  в  такой  мог  жить  кто  угодно.  Несмотря  на  то,  что  сам  дом  был
построен в викторианском стиле, его интерьер сильно отличался от классического, и комната Лукаса
была тому еще одним подтверждением. Я ожидала немного другого от человека, родившегося в 1886
году. Множество  книг,  дисков  и  журналов  лежало  по  всей  комнате,  на  большой  кожаной  софе,
письменном  столе,  небольшом  журнальном  столике  и  на  стелажах  у  дальней  стены;  с
противоположной  стороны  висела  большая  «плазма»  на  полстены,  я  давно  мечтала  о  таком.  Но
больше всего меня впечатлила многофункциональная стереосистема.
Лукас освободил место на небольшом столике и поставил туда поднос.
- Угощайся, - пригласил он.
Но еда меня полностью перестала интересовать. Мое внимание целиком и полностью заняли
книги и диски. Литературы у Лукаса было прилично, среди невообразимого количества книг не так
известных  мне  авторов  я  увидела  несколько  томиков  Шекспира,  Байрона,  Гете,  Мольера,  даже
Пушкина  и  Чехова,  огромный  двухтомник  «Войны  и  Мира»  и  еще  массу  произведений  других
авторов.
- И со многими ты наверняка знаком?
- Нет, далеко не со многими. Я родился всего в конце девятнадцатого века.
- Всего?! – я едва не задохнулась от удивления.
- Ну, это я к тому, что я еще сравнительно юн. Вот Дэнил знает многих лично.
- А сколько ему?
- Много, - уклочнво отвечал Лукас.
- Я умру от любопытства, - в шутку надулась я.
- Скоро будет 380.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как  восхищенно присвистнуть, да и  то  вырвалось
чисто случайно. Лукас усмехнулся, а затем продолжил:
- Вот видишь, Бэлла, я еще не так стар, как ты считаешь.
-  Да  уж!  –  я  продолжила  рассматривать  его  книжные  полки,  но  прежде  задала  вопрос  о
двухтомнике Толстого.
- «Война и мир»… Ты прочитал?
- Да, - коротко ответил Лукас.
- Герой, - засмеялась я. – Мне так и не удалось осилить второй том.
-  Когда  у  тебя  есть  вечность  впереди,  и  нет  никакого  конкретного  занятия,  только  чтение
спасает от безумия.
- И как тебе книга?
-  Классика  она  и  есть  классика,  не  может  не  нравиться,  тем  более,  произведение  это
достаточно серьезное и сильное.
-  Я  читала  «Войну  и  мир»  в  слишком  раннем  возрасте,  чтобы  она  была  мне  полностью
понятна.  Помню,  что  мне  больше  всего  нравились  отношения  между  Наташей  Ростовой  и
Болконским. Я сначала книги знала, что у них будут отношения, но какими они казались мне тогда.
Наташа  –  несмотря  на  свой  изменчивый  характер,  человек,  для  которого  важно  все  мирское,  она
стремится  к  спокойной  жизни  в  уютном  домике  с  большим  красивым  садом,  рядом  с  любимым
мужчиной,  и  чтоб  детишки  бегали  вокруг.  В  ее  сердце  –  песня,  музыка  которой  похожа  на
головокружительный  полет. А Андрей,  он  полная  противоположность Наташе,  все,  что  ему  было
нужно от жизни – это военная слава, подвиги, медали. Они казались мне настолько разными, что до
самой битвы под Аустерлицем просто не  верилось, что  такие люди могут полюбить друг друга. И
все-таки, несмотря ни на что они, пусть и недолго, но были вместе.
- Тебе  не  показалось,  что  изначально  было  понятно,  что  счастливый финал  для  такой  пары
был невозможен? – поинтересовался Лукас.
- Я законченный оптимист, Лукас, и неисправимый романтик к тому же. А еще я думаю, что
никакие различия между людьми, какими значительными они бы не были, не способны разлучить их,
если уж суждено им быть вместе
- Ты ведь это не о Ростовой и Болконском сейчас сказала? - Нет, не о них.
- Бэлла… - он еще что-то неразборчиво пробормотал и отошел к окну. Я не видела его лица,
поэтому было довольно сложно понять, что вдруг случилось с ним.
- Зря я завела этот разговор…
- Точно. Зря.
В  воздухе  повисло  напряжение,  как  перед  грозой.  Я  чувствовала,  что  задела  его  своими
неосторожными  словами  сильнее,  чем  думала. Вот  только  почему  он  так  отреагировал,  мне  было
непонятно. Конечно, я догадывалась, что причиной этого могла быть химия, так неожиданно быстро
возникшая между нами. Я не могла оторвать от него свой взгляд, а его манила моя кровь. С первого
взгляда никакой химии, обычные инстинкты и реакции, но у меня было сильное ощущение, что не
все здесь так просто.
-  Любишь  музыку?  –  я  попыталась  сменить  тему,  переключаясь  на  второй  предмет  моего
любопытства – стереосистему.
- Это моя маленькая страсть, что-то вроде хобби.
- Теперь понятно, почему у тебя дисков больше, чем в любом магазине.
На  его  лице  заиграла  легкая  улыбка,  а  в  следующий миг  он  оказался  рядом  со  стеллажами,
просматривая  их  содержимое,  он  искал  что-то.  Я  вновь  удивилась,  как  легко  у  него  менялось
настроение.
- Какую музыку ты предпочитаешь?
- Совершенно разную, у меня широкий вкус.
- Например?
Я прошлась взглядом по дискам, в поисках знакомых названий. Их оказалось довольно много.
- Очень люблю британский рок: Placebo, Coldpay, Radiohead, Muse… Кое-что из HIM, хотя это
уже не британский рок; My Chemical Romance, Nickelback. По настроению могу  слушать классику
эмбиент и даже так называемый underground.
- Дискография первых пяти у меня точно есть.
Лукас взял с полки один из дисков и поставил проигрываться. Мои любимые Coldpay.
- Угадала.
- Уж скорее узнала. «Violet Hill» не узнать сложно.
- Согласен, - Лукас осторожно положил руку мне на плечо, на этот раз я не вздрогнула, я уже
привыкла к холоду прикосновений его сильных рук.
- Мне  понравилось  танцевать  с  тобой, Бэлла,  -  он  сказал  это  таким  голосом,  что мои щеки
вдруг вспыхнули краской. Совсем ненормальная реакция для меня, но следовало бы уже привыкнуть
к тому, что в моей жизни теперь все будет ненормальным.
Скользя пальцами по моей обнаженной руке, и вызывая тем самым легкую дрожь, но уже не
от холода, Лукас нашел мои пальцы, вторая его рука скользнула по спине, я не успела сообразить,
как оказалась плотно прижатой к его мраморному телу.
 
«If you love me, won't you let me know?»*
Я закрыла глаза, наслаждаясь волшебной минутой нашего танца. Не думать ни о чем в такой
момент было просто: все мысли, все  заботы и беспокойства сами  уходят, когда танцуешь с самым
идеальным  созданием  в  мире.  Чувствуешь  себя  так,  будто  в  тебя  вдули  воздух,  еще  немного  –  и
взлетишь, оторвешься от  земли и будешь парить над облаками, шумный  город  с  вечно  снующими
туда-сюда  людьми  останется  далеко  позади,  а  впереди  будет  только  чистое  синее  небо.  Легкость
наполняла  каждую  клеточку  моего  тела,  делая  его  легким  невесомым,  как  снежинка,  и  ведь  и
вправду,  в  руках Лукаса  я  была именно  такой  -  легким перышком  в  лапах  у  кошки. Я никогда не
ощущала ничего подобного во время танца, но я никогда и не танцевала с самим совершенством. Он
был таким непостижимым, слишком сказочным, чтобы существовать в нашем мире, что я начинала бояться, но боялась я не его или его силы, способной убить меня одним движением, я боялась чего-
то другого.
Наконец, мне  удалось найти  взглядом  его  сияющие  глаза,  сейчас они были почти черными,
угольными, и  такими  глубокими,  что  заглянув  в них  однажды,  в  этот  конкретный момент,  тяжело
отвести  взгляд. Я  осознавала,  что  если  это  продлится  еще  немного,  то  я  уже  не  смогу  когда-либо
вырваться из плена его глаз. Вселенная вдруг сжалась в размерах до границ этой маленькой уютной
комнаты,  в  теле  стало  жарко  и  тесно  от  бурлящего  внутри  меня  желания  попробовать  кое-что
неправильное… Что хотел попробовать и Лукас.
Медленно  я потянулась навстречу к нему, не  видя, как  вокруг меня по кусочкам разлетался
весь старый мир и на его месте рождался новый. Его холодное, как ночь, дыхание обожгло мои губы.
Я закрыла глаза, полностью отдавшись в его руки, доверяя ему всю себя. Поток спутанных мыслей
внезапно оборвался, когда его губы нашли мои, и я ощутила на кончике языка вкус самого сладкого
поцелуя в своей жизни. Это не было похоже ни на что из того, что я испытывала когда-либо в своей
жизни.  Риск  быть  убитой  прямо  сейчас  выбросил  в  кровь шальную  дозу  адреналина,  пульс  резко
подскочил, глухо отдаваясь в голове, но все это смог заглушить непередаваемый восторг и сладкий
вкус его губ.
Такого блаженства я не испытывала никогда.
Лукас  постепенно  углублял  поцелуй,  теперь  он  не  был  похож  на  первый  робкий  поцелуй
неопытного школьника, он стал более острым и пылким. Его требовательные губы жадно впивались
в мой  рот  с  такой  силой  и  настойчивостью,  что  у  меня  из  горла  сорвался  тихий  стон.  Руки,  я  не
верила,  что  мои,  ощупывали  его  спину,  прижимали  к  себе.  Тело  мое  снова  зажило  отдельной  от
разума  жизнью.  Сознание  помутилось,  коленки  предательски  дрогнули  и  ноги  перестали  держать
меня.
Как сквозь пелену дождя я чувствовала под собой поверхность кожаной софы и давление на
теле от его рук. Я обняла ногами его бедра, прижимая крепче к себе. Это  значило только одно  – я
окончательно  потеряла  контроль  над  собой,  и  самое  страшное  –  что  это  случилось  по  моему
собственному желанию.
«Я хочу тебя… Прямо сейчас хочу»
Я  коснулась  его  рубашки  и  непослушными  пальцами  попыталась  расстегнуть  несколько
пуговиц, но ни одна не поддалась мне, руки просто не хотели слушаться моих команд.
Он  нежно  прикусил  мою  нижнюю  губу,  по  телу  пробежала  легкая  дрожь  от  ощущения
острых, как хорошо наточенное лезвие ножа, зубов на коже.
- Страшно?
- Нет. Я тебя не боюсь.
- Тогда почему я чувствую, как от тебя исходит страх?
- Я боюсь, что ты исчезнешь. Что сейчас ты скажешь «нет, так нельзя» и все закончится,  - я
изо всех сил старалась смотреть ему в  глаза, но он, как нарочно отворачивался. Наверное, потому,
что я была права.
-  Но  так  действительно  нельзя,  Бэлла.  Ты  сама  это  понимаешь,  -  он  резко  остановился  и
выпустил меня из рук, резко вскочил с софы и отпрыгнул на несколько метров.
- Хочешь  сказать,  что мы  слишком  разные,  чтобы  даже  просто  поцеловаться  один  раз?  –  я
собрала силы в комок и заставила себя сесть.
- Бэлла, я не хочу просто один раз поцеловаться, я… Прости, - его взгляд поник, - прости, но я
сейчас не с тобой...
- Не понимаю…
- Я должен рассказать тебе кое-что о своем прошлом. Пей чай, пожалуйста. Я  взглянула на почти  остывшую  чашку  чая, желание пить  давно пропало,  сейчас мне  было
слишком обидно  за неудачу с поцелуем, но все-таки я решила послушаться Лукаса и сделала один
небольшой глоток.
- Это  было  десять  лет назад,  - медленно начал  он. Лицо Милтона преобразилось,  становясь
задумчивым  и  отстраненным.  –  Тогда  мы  жили  в  Миннесоте  уже  около  трех  с  половиной  лет.
Ходили в школу, как обычно, это наша небольшая семейная традиция – заканчивать старшую школу
раз за разом.
-  И  не  надоедает?  –  поинтересовалась  я,  делая  еще  один  глоток  чая,  он  оказался  очень
вкусным.
- Иногда надоедает.
- И что вы делаете тогда?
- Идем в колледж, потом в университет.
- Вот как… - выдохнула я. В уме не укладывалось, насколько образованными были Милтоны.
- Так вот, первые три года прошли без выдающихся происшествий, а потом посреди учебного
года  в  город  переехала  новая  девушка  – Оливия Далтон. Она  переехала  к  нам  из Аризоны,  но  на
южанку совсем не была похожа. У нее была оливковая кожа, слишком бледная, как для жительницы
Аризоны и глубокие шоколадные глаза смотрящие на мир как бы из-за пелены мыслей, которых я,
кстати говоря, слышать не мог, темные каштановые волосы волнами струились по плечам. Она была
похожа на тебя, даже слишком похожа.
- У меня не было ни сестер, ни братьев, я единственный ребенок в семье, - быстро ответила я.
Лукас кивнул и продолжил.
- Конечно, но изначально, когда ты только приехала в Форкс, я именно это и подумал.
- А ты сказал «была». Она..?
- Ты большая любительница перебивать, Бэлла, - недовольно проворчал Милтон.
- Больше не буду, - честно пообещала я.
- Так случилось, что нам пришлось сидеть с ней за одной партой, что и стало причиной всех
наших  бед. Я  раньше  не мог  представить  себе,  что  на  свете  есть  человек,  чей  запах мог  бы  быть
настолько привлекательным, насколько он был у нее. Такого со мной прежде не случалось, я умел
хорошо  контролировать  себя,  проблемой  не  было  даже  оказаться  в  одной  комнате  с  человеком,  у
которого открытая рана, а это вынести, знаешь ли, не очень просто.
Я только могла представлять себе, насколько было сложно сдержить жажду, когда соблазн так
велик. Необходимо иметь большую силу воли и выдержку, чтобы не набросится на беднягу.
Я не сомневалась, что Лукас имел достаточно силы воли, чтобы держать себя в руках.
- Сначала я думал, что не сдержусь и убью ее. Я хотел этого, хотел ее крови… Но однажды
все изменилось. В тот день, когда я спас ее на автомобильной стоянке возле школы от потерявшего
управление «Ниссана», я понял, что теперь не уже просто не смогу убить ее.
- Есть такая народная мудрость, по-моему, она Китайская. Звучит так: если однажды ты спас
кому-то жизнь, ты будешь любить его вечно, - я заглянула в глаза Лукаса и нашла в них то, чего так
боялась. Мои слова о любви оказались гораздо правдивее, чем я думала. Я попала в самое яблочко.
Теперь мне стало понятно, о чем он говорил на веранде в доме Аманды. Понятно, что значили
слова Рашель о граблях.
- Правильно, - отсутствующим голосом подтвердил Милтон.
- Ты сильно любил ее?
- Она была всем для меня. Я хотел разделить с ней вечность,  - я почувствовала болезненный
укол ревности, отчего едва не выронила из рук чашку.
Почему я ревновала?
А почему обычно ревнуют? Задала я себе такой вопрос.
Наверное, потому, что любят. А взаимно ли это в моем случае? И опять я сама же себе отвечала. Не взаимно.
- Бэлла, - Лукас опустился рядом со мной на софу, - послушай, Бэлла, я любил ее, да, сильно
любил. И поэтому, когда появилась ты, я подумал, что… вернее, я хотел, что ты была ею, но сейчас я
понял, как сильно ошибался.
-  Так  не  бывает…  -  я  едва  шевелила  губами.  –  Ты  видишь  во  мне  призрак  своей
возлюбленной, но я - не она, я другая…
Больше  ничего  я  не  смогла  сказать.  Закрыла  глаза  и  попыталась  дышать  глубоко;  легким
недоставало воздуха.
Я думала, что понравилась ему не как потенциальный обед, понадеялась, что не  только моя
кровь влекла его, а нечто большее возникло между нами в тот день, когда ветер донес до него мой
запах.  А  на  деле  все  оказалось  совсем  иначе.  Я  для  него  –  ничто  большее,  чем  тень  мертвой
подружки, ее заменитель.
Сердце болезненно сжалось, отказываясь принимать такой расклад.
- Бэлла, нет, все не так!
- А как же? – я старалась сохранять невозмутимость, но голос преательски дрожал.
-  Я  искал  в  тебе  напоминания  о  ней,  но  не  нашел  ничего,  кроме  внешности.  Сначала  все
действительно было так, как ты думаешь. Я думал, что, если буду рядом с тобой, это как бы вернет
мне Оливию, но ошибся. Чем больше я узнавал тебя, тем сильнее понимал, что меня тянет к тебе, не
так, как если бы ты была просто ее копией, меня тянет к тебе такой, какая есть ты.
- Но ты хотел, чтобы я заменила тебе ее.
- Хотел, - признался он. – Хотел, а теперь не хочу.
-  А  мне  что  со  всеми  твоими  желаниями  делать?  –  от  новостей  сегодняшнего  дня  у  меня
разболелась голова. Я сжала виски пальцами, пытаясь ослабить боль.
- Для начала тебе нужно поспать, - ушел от ответа Лукас.
У меня еще оставалось слишком много не озвученных вопросов, не желающих отставить меня
в покое, но  спорить  с Милтоном  я не  стала,  все равно он был прав,  я действительно  сейчас очень
нуждалась в отдыхе.
Пока я ставила пустую чашку из-под чая на журнальный столик, Лукас достал теплый плед.
- Прости, кровати у меня, как видишь, нет, гостевой спальни тоже, придется тебе поспать на
диване.
- Не страшно, мне иногда доводилось ночевать даже в машине. Неудобно, но в этом даже что-
то  есть.  Когда  ночуешь  с  напарником  во  время  слежки  за  домом  или  убежищем  какого-нибудь
преступника,  заправляясь  кофе  из  Старбакса  пока  не  наступит  твоя  очередь  спать,  а  спать
приходится  по  очереди,  чтобы  не  оставлять  объект  без  присмотра,  испытываешь  действительно
нечто необычное.
- Усталость и затекшую шею поутру.
- О, да! - мне не удалось сдержать улыбку.
- Ложись уже давай, - напомнил Лукас.
Я послушно скинула сапоги и устроилась на софе. Милтон заботливо накрыл меня пледом и
присел на полу рядом со мной.
- Я еще немного украду твой сон, можно?
- Тебе, думаю, простительно, - серьезно сказала я, хотя на лице у меня блестела улыбка.
-  Мне  интересно,  почему  ты  выбрала  такую  опасную  работу?  Я  всегда  считал,  что
обеспечивать безопасность на улицах – дело мужское.
- Ты из другого времени, Лукас, - напомнила я.
- Гм, возможно, но я все равно считаю, что ты слишком хрупкая и ранимая для такой работы.
- Хрупкая? Ты не видел меня за работой или на тренировочном стрельбище на худой конец.
- Хорошо стреляешь?- с энтузиазмом поинтересовался Милтон. - Как для человека – да, а у тебя наверняка получалось бы лучше.
- Никогда не пробовал стрелять.
- Я позволила бы  тебе потренироваться на моем оружии, не будь  я ответственна  за каждый
использованный  патрон.  Что  тут  скажешь  -  страна  законченных  бюрократов!  –  возмущенно
пробормотала я.
- И все же, Бэлла, почему ты выбрала такую работу?
- Я  хотела,  чтобы  от меня  была  хоть  какая-то  польза. В  детстве  я  часто шаталась  без  дела,
меня сложно было чем-то увлечь. Родители отправляли меня в балетную студию, но к танцам у меня
не было особой тяги никогда, да и способностей тоже. Мне нужен был хороший хирург, как шутили
некоторые. Уроки музыки и  вокала  тоже  даром прошли, мне  еще  в  утробе матери медведь на  ухо
наступил. Все, за что я бы не взялась, меня не интересовало, я просто не знала, чем хочу занятся, а
родители  часто  говорили,  что  из  меня  так  никогда  не  будет  толку. Школу  я  окончила  довольно
неплохо,  тут-то  и  встал  ребром  вопрос  о  дальнейшем  образовании. Мама  хотела,  чтобы  я  пошла
учиться на врача, а отец говорил, что лучше мне идти на юридический.
- А ты что по этому поводу думала? – поинтересовался Лукас.
- Некоторое  время  я  думала,  и  едва  не  согласилась  стать  врачом. Но  хорошо,  что  все-таки
передумала.
- Почему?
- Ну, попади мне в руки скальпель, тогда бы точно население Нюь-Йорка заметно поредело. В
ФБР я оказалась чисто случайно. После того, как родительские варианты были отвергнуты, я решила
найти такое место, где смогу быть полезной людям. Идея с полицией мне не нравилась изначально, я
метила  в  более  крупную  звезду.  Вступительные  экзамены  я  сдала  хорошо,  а  вот  каким  чудо  мне
удалось  сдать  спец.дисциплины  –  это  уже  загадка.  Думаю,  мне  просто  повезло.  Учиться  было
достаточно  сложно,  иногда  я  думала,  что  умру  прямо  на  мате  в  тренажерном  зале,  но  когда  все
закончилось, и меня приняли в качестве стажера в Нью-Йоркское отделение, я поняла, что пошла по
верному пути. Во всяком случае, все мои мучения в академии не прошли даром.
- То есть, ты довольна выбором профессии? – подытожил Лукас.
- Вполне,  только пушка  тяжелая и напарник – козел,  - наш смех  заполнил всю комнату, мы
смеялись  достаточно  долго,  пока  я  не  вспомнила  о  своей  головной  боли.  После  такого
эмоционального  разговора  она  только  усилилась.  Немного  поморщившись,  пока  волна  боли  не
утихнет, я продолжила. – Мы с ним в неладах уже давно.
- А мне показалось, он к тебе неровно дышит, - спокойно заявил Лукас.
- Что? Ты серьезно?! – я приподнялась на локтях, внимательно глядя на Милтона.
- Мне так показалось, - он пожал плечами.
- Мы  с  ним  враги  вот  уже  года  три. Мы  терпеть  друг  друга  не  можем,  а  начальство,  как
специально, решило свести нас над этим делом.
- Слышала поговорку: «от любви до ненависти – один шаг»? Так вот, обратная дорога так же
коротка.
- Не верю…  - я уверенно качала головой, не желая принимать такой поворот событий. – Ты
слышал что-то в его мыслях? Расскажи мне.
- Бэлла, мысли каждого человека – это нечто вроде частной собственности, а по закону США
вторжение на частную территорию – незаконно, если ты забыла. Я не могу расскать тебе,  - я четко
слышала, как Лукас старался сохранить невозмутимость в голосе, делая вид, что это его не волнует.
- Наглющий  вампир,  -  пробурчала  я.  – Самому,  значит,  можно  все  о  всех  знать,  а  как  мне
рассказать о моем же напарнике – так он про совесть и честность вспомнил.
- Ну, хорошо, - сдался Лукас, - ты ему в самом деле нравишься, но он, так же как и ты, думает
об  этой  вашей  войне,  как  о  препятствии  для  начала  отношений.  Он  хочет…  поцеловать  тебя,  -
последние два слова Лукас произнес с явным неудовольствием. Он ревновал. - Он  всех  поцеловать  хочет,  этот мистер  «Самая  сладкая  задница  в ФБР». Это  так  о  нем  в
женских уборных говорят, - пояснила я.
- А  он  тебе  нравится,  Бэлла?  –  этот  вопрос Лукаса  прозвучал  пободно  грому  средь  ясного
неба. – Если нравится, и ты хочешь быть с ним, я все пойму, это будет правильнее всего, ведь мы с
тобой… наши отношения запретны.
- Чушь! – резко ответила я. – И то и другое – все чушь. Каллен мне не нравится и никогда не
нравился. Такие  типы, вроде него  – совершенно не моем вкусе. Строит из себя не пойми что, а на
деле  же  он  самый  настоящий  лопух,  плюс  внутреннего  мира  никакого.  Он  пустой,  как  мыльный
пузырь, только в красивой оболочке.. Не знаю, зачем я рассказала тебе все это.
- Ты мне доверяешь, - тихо сказал Милтон. Я все еще избегала смотреть ему в глаза.
- Да, я слишком… я доверяю тебе.
- Ты устала, - я не видела, что он делал, в комнате было достаточно темно, я только слышала
тихое шуршание, а следом ощутила, как его руки заботиво поправляли плед.
- Спи, Бэлла, тебе нужно отдыхать. Я и так отобрал у тебя слишком много времени.
- Я не сильно возражала. Если бы только не головная боль, то... Лукас? – мне показалось или
его и вправду уже не было в комнате?
Спустя всего несколько секунд он вернулся. На сей раз рассянный свет из коридора проникал
к нам в комнату через приоткрытую дверь.
Он протянул мне стакан воды и маленькую белую таблетку.
- Что это? – поинтересовалась я, гладя на лекарство.
- От головной боли. Не хочу, чтобы тебе было больно, - мягко сказал он.
Я послушно выпила предложенное мне лекарство и вскоре заснула.
 
*слова из песни Coldplay - «Violet Hill»
 
Глава 17 «Новости из Сиэтла»
Не могу точно сказать, как долго я спала этой ночью. Проснувшись на  следующее утро, я с
трудом смогла понять, было ли все, случившееся прошлой ночью сном или все мои воспоминания –
явь.
Яркий  солнечный  свет  водопадом  стелился  по  комнате,  покрывая  все  вокруг  тонким
золотистым  едва  ощутимым  покрывалом,  таким  прекрасным  и  непривычным  в  этом  дождливом
городке, но таким по-домашнему уютным и приятным. Он разливался в каждом уголке комнаты, и
слепил мои  сонные  глаза. Сначала  я даже не могла понять,  где нахожусь. В  голове  у меня  вихрем
проносилось столько разных мыслей и сильных, головокружительных воспоминаний, которые были
сегодня такими острыми, почти осязаемыми. Казалось, я могу видеть все, как на ладони: наш танец,
нежные  прикосновения,  наполненные  пьянящим  ароматом  его  мраморной  кожи,  едва  ощутимые
иголочки  опасности,  излучаемой  им,  и  необъяснимая,  почти  пугающая  сила  притяжения,  столь
внезапно образовавшаяся между нами с самой первой секунды, как я увидела его. Это было похоже
на любовь с первого взгляда, на любовь, которая продлиться не один год и не одно десятилетие.
Проснувшись  этим  утром,  я  поняла,  что  мое  сердце  теперь  навсегда  будет  принадлежать
Милтону;  несмотря  на  то,  как  сложится  моя  дальнейшая  жизнь,  мысленно  я  всегда  буду
возвращаться к нему и к этой сказочной ночи.
Как только глаза привыкли к солнечному свету, я сбросила теплый плед и поднялась с софы,
попутно  разминая  затекшую  шею.  Через  открытое  окно  доносилось  приятное  щебетание  птиц
пополам  с  дивным  ароматом  утреннего  леса.  Неописуемо  красиво  пахло  свежестью,  лес  будто
дышал, испуская волны тонких ароматов; капельки росы блестели на  зеленом ковре, словно кто-то
рассыпал бриллиантовую пыль по всему Форксу. Редко когда я обращала внимание на природу, моя
жизнь чересчур насыщенна событиями и ритмична для  того, чтобы иметь возможность  забыть обо всех заботах и просто наслаждаться тем, что меня окружает, любоваться природой, встречать закаты
и рассветы, не заботясь о том, сколько времени на это уходит, и о том, что времени слишком мало.
Мы  постоянно  куда-то  спешим,  вся  наша жизнь  –  это  сплошная  череда  опозданий  и  расписаний;
измеряем  часы  с  точностью  до  секунды,  боясь  опоздать  на  поезд,  на  работу,  постоянно жертвуем
чем-то из-за извечной нехватки свободного времени, постоянно жалуемся, что ничего не успеваем.
Иногда я задумываюсь о том, как бы выглядела наша жизнь, если бы все в ней не упиралось
во время? Если бы нам не нужно было следить за его бесконечным движением, не бояться о том, что
мы чего-то не  успеем, не прикидывать, что  стоит  сделать,  а чем можно пожертвовать,  ведь на  все
планы и желания никогда не хватает его – времени.
На что похожа жизнь человека, который может не думать об этом?
-  На  бесконечную  и  безвкусную  жевательную  резинку,  -  тихий  бархатный  голос  Лукаса
раздался над моим ухом. Я подскочила от неожиданности, хватаясь за сердце, которое в тот момент
едва не выскочило из груди.
Он улыбнулся, наблюдая за тем, как я переводила дыхание и пыталась привести себя в норму.
-  Ты…  -  мне  все  еще  не  хватало  воздуха,  -  ты меня  чуть  не  убил,  понимаешь? Нельзя  так
подкрадываться  к  людям,  как  ты,  -  я  легонько  ткнула  его  указательным пальцем  в  твердую  грудь,
сделав обиженное лицо.
- Великодушно прошу меня простить. Я не думал, что так сильно тебя напугаю, Бэлла,  - эта
удивительная чарующая слух интонация вкупе с неповторимой улыбкой на тонких вишневых губах,
которые так и хочется поцеловать, действовала на меня лучше любого приворотного зелья. Увидев
ее и услышав этот вязкий, тягучий голос, я готова была простить Лукасу все.
- Гм-м, на этот раз прощен, но впредь не надо со мной так, я же всего лишь хрупкий и слабый
человек - стараясь выглядеть серьезно, сказала я.
- Бэлла… - по его лицу скользнула едва заметная тень раздражения.
- Что такое?
- Ничего, это не важно,  - отмахнулся Милтон. – Ты хотела знать, на что похожа жизнь того,
кто не заботится о времени?
Мне  не  нравилось  то,  как  неожиданно  он  сменил  тему  и  почему  вообще  решил  оборвать
предложение на полуслове.
- Расскажешь? – я уселась на подоконник, поджав под себя ноги.
- Вечная жизнь,  - неторопливо  говорил Лукас, приближаясь ко мне,  - двойственная  вещь. С
одной стороны это может выглядеть как нечто такое, к чему стоит стремиться, возможность жить и
сто и двести, и триста лет в человеческих глазах выглядит очень привлекательно, люди никогда не
оставляли попытки поиска источника вечной жизни, это ни для кого не является тайной. Проблема в
том, что было бы, получи они такую возможность...
- И... что?
- Вечная жизнь, Бэлла, не так привлекательна, какой кажется на первый взгляд. Это не сила,
это не счастье, и не подарок, это может стать настоящим адом для некоторых. Сначала, в первые лет
100-150,  чувствуешь  себя  счастливым,  понимая,  что  тебе  не  грозит  умереть  по  истечении
определенного  срока,  но  потом  понимаешь,  что  на  самом  деле  получил.  Рано  или  поздно  вечная
жизнь утомит тебя, и превратится из дара в проклятье. Рано или поздно каждому придется испытать
такую  скуку и  усталость,  что  захочешь  умереть,  -  он понизил  голос,  задумчиво  глядя  вглубь  леса.
Казалось, сам он сейчас был где-то очень далеко от этой небольшой комнатки и от Форкса вообще.
Я  понимала,  что  эта  тема  доставляла  ему  некоторые  неприятные  ощущения,  но  мое
любопытство никак не хотело мириться с таким положением вещей.
- Прости, что спрашиваю, но я не могу не задать тебе этот вопрос…
-  Да,  мне  надоело,  -  ответил  Лукас  на  мой  не  озвученный  вопрос.  –  Когда  долгое  время
живешь без цели, все надоедает. Раньше я пытался поглотить все возможные знания, жадно изучал все, что только мог изучить, много путешествовал, объездил почти все страны, где хотел побывать.
Я, можно сказать, испробовал в этой жизни многое из того, что хотел, почти все.
- Почти? Значит, остались такие вещи, которые ты еще не успел сделать?
- Конечно, - мягко улыбнулся Лукас.
- Например?
-  Бэлла,  ты  знаешь,  что  ты  слишком  любопытна,  а  любопытство  мало  чего  хорошего
приносит?
- Знаю, - широко усмехнулась я.
- Но  ведь  тебя  это  не  останавливает?  –  Лукас  лукаво  прищурился  и  сделал  еще  один шаг
вперед,  теперь он оказался почти у  самой кромки падающего солнечного света, еще один шаг, и я
могла бы увидеть его в ярких солнечных лучах.
- Нет, не останавливает.
- Бэлла,  - выдохнул он,  - ты когда-нибудь допросишься. Точно тебе говорю: допросишься, и
тогда еще пожалеешь о своем любопытстве.
-  С  тобой  что-то  сделается,  если  ты  выйдешь  на  солнечный  свет?  –  я  испытывала  два
противоречивых чувства: хотелось одновременно утолить свое любопытство, увидев наконец, его в
истинной красе, и в тоже время я боялась – вдруг это причинит ему боль?
- Смотри, любопытная моя.
Я затаила дыхание, готовясь увидеть абсолютно все из того, что навязывало мне мое богатое
воображение, но то, что произошло, когда он уверенно преодолел последний шаг на пути к свету, я
даже  и  не  предполагала  увидеть. Открытые  участки  кожи Милтона,  на  которе  попали  солнечные
лучи,  в момент  вспыхнули  россыпью миллиардов мельчайших  частиц  света. Его  кожа  блестела на
солнце, словно она была покрыта бриллиантовой пылью или сама была сделана из этого камня.
Никогда  в  своей жизни  я не  видела  ничего  более  прекрасного  и  завораживающего,  чем  это
волшебное свечение его кожи.
-  Ты  сейчас  больше,  чем  когда-либо  похож  на  иллюзию,  -  восхищенно  пробормотала  я,  не
находя в себе сил оторвать от него взгляд.
-  Разве  я  не  пугаю  тебя  в  своем  истинном  облике?  –  сам  он,  похоже,  не  был  в  восторге  от
необходимости показываться передо мной в таком виде.
- Твой истинный облик – самое прекрасное, что мне приходилось видеть в своей жизни.
Я  соскользнула  с  подоконника,  все  еще  не  отводя  глаз  от  Лукаса,  неторопливо  подошла  к
нему и осторожно коснулась кончиками пальцев сверкающей поверхности его щеки. Он напрягся от
моего прикосновения. Электрический разряд, проскочивший между нами в момент прикосновения,
обжег мою кожу, но меня это сейчас ни капли не пугало. Я получала наслаждение от ощущения этих
разрядов на кончиках пальцев.
Скользя  вниз  по  щеке,  я  спустилась  на  шею,  не  прерывая  при  этом  наш  волшебный
зрительный контакт, ставший для меня чем-то вроде забвения: глядя в его бездонные глаза, я теряла
всякую  связь  с  реальностью.  Не  знаю,  хорошо  это  или  плохо,  но  мне  нравилось  это  странное,
необъяснимое воздействие Лукаса. Мне хотелось чувствовать это всю свою жизнь…
- Остановись мгновенье, ты прекрасно… - выдохнул Лукас.
-  «Фауст»?  –  он  кивнул,  заключая меня  в  объятья.  - Это  именно  то,  что  я  хотела  сказать,  -
хотелось добавить что-нибудь еще, но все слова разом вылетели из моей головы, как и мысли и даже
умение дышать, когда его губы, наполненные безудержным желанием соприкоснулись с моими.
Поистине волшебное утро.
Лукас  нехотя,  я  прекрасно  это  почувствовала,  отстранился  от  меня,  с  сожалением  глядя  на
закрытую  дверь.  Так  же  молчаливо  он  поправил  мне  волосы,  чтобы  лежали  более  менее  ровно  и
сказал, уловив мой непонимающий взгляд. - Под дверью стоит Эмбер, терзаясь размышлениями: стучать или нет. Она приготовила тебе
завтрак и пришла сообщить об этом.
- Как жаль,  -  я  скривила  губы  в притворном сожалении,  говоря шепотом,  -  я  еще не  успела
задать тебе последнюю сотню интересующих меня вопросов.
- Успеешь еще, - улыбнулся Лукас.
Раздался  уверенный  стук  в  дверь.  Как  он  и  говорил,  это  была  Эмбер.  Поздоровавшись  со
мной, она сообщила о завтраке и тактично удалилась, понимая, что пришла не в самый подходящий
момент. Я очень обрадовалась пониманию и отсутствию осуждения с ее стороны. Меня пугало, что
остальные Милтоны могли быть плохо настроены на наши с Лукасом отношения, хотя так же четко я
понимала, что они были неправильными и едва ли не противоестественными и, скорее всего, вполне
заслуживали осуждения.
- Пусть только попробуют осудить, - шепнул мне на ухо Лукас.
***
Когда мы спустились вниз, мне позвонили из отделения полиции в Сиэтле. Мужчина с очень
неприятным  голосом,  напоминающим  скрип  старой  двери,  представившийся  детективом
МакФерсоном,  сообщил,  что  этим  утром  к  ним  доставили  нашего  главного  подозреваемого
Гриффина,  пойманного  на  угоне  машины.  Оказывается,  мои  коллеги  из  Бюро  в  Сиэтле  просили
сообщить мне в  случае, если  этот паренек попадет в участок. Для меня  это был шанс еще на один
шаг приблизиться к раскрытию дела.
И к концу нашего с Лукасом романа.
Всего минуту назад  я  ощущала  себя  самым  счастливым  человеком  на  свете. Оказалось,  что
для счастья нужно так мало – всего лишь он рядом. Не представляю себе, какой болезненной будет
для  меня  эта  разлука.  Оттого  и  аппетитные  блинчики  с  шоколадным  соусом,  старательно
приготовленные для меня Эмбер, казались картоном на вкус.
Я  не  могла  смириться  с  тем,  что  мне  придется  уехать  так  скоро,  оставив  позади  все,  что
произошло здесь.
- Ты можешь  остаться  здесь, Бэлла… Если  захочешь, конечно,  -  в  ответ на мои мысленные
слезы сказал Лукас.
Он предлагал мне просто остаться, бросив все:  свою прежнюю жизнь,  свою работу, друзей.
Просто остаться  здесь  с ним. Сердце кричало  в ответ, что  это  – именно  то, чего  я хочу и  что мне
нужно, но дать утвердительлный ответ я не могла.
- Я должна подумать немного. Это очень важный шаг… А ты сам смог бы бросить все ради
любви?
- Я нарушаю все правила ради нее. Сама видишь.
- Тогда дай мне немного времени, нужно все хорошенько обдумать, а потом уже принимать
решение.
- Разумеется, но в Сиэтл мы поедем вместе, - мягко сказал Лукас.
Я не возражала.
 
Глава 18 «История»
Покончив  с  завтраком,  я  попрощалась  с  Милтонами,  точнее  только  с  Эмбер  и  Лилит,
поскольку  с  остальными  пересечься  мне  не  удалось,  им  либо  не  была  интересна  и  приятна  моя
компания,  либо  были  еще  какие-то  другие  причины,  не  имеющие  особого  значения  и  не
представляющие для меня никакого интереса.
Перед поездкой я решила наведаться домой, чтобы принять душ и сменить одежду на более
практичную. О  теплых,  ласкающих  кожу  струях  воды  в  душе  я  мечтала  уже  порядка  двух  часов.
Тело,  несмотря  на  крепкий  сон,  испытывало  гнетущую  в  некоторой  степени  усталость,  если  не сонливость. Сказывалось долгое отсутствие отпуска и постоянный напряженный ритм работы, при
таком рано или поздно приходит ощущение полной неудовлетворенности собственной жизнью.
Теплая вода немного отрезвила меня, но навязчивые мысли о несносности бытия, все еще не
уходили. Может прав был Лукас - не мое это? Тогда почему работа в Бюро так нравилась мне все это
время? Почему я считала, что тихая семейная жизнь, со всеми ее прелестями и пресностями – не для
меня? Я всегда считала, что мне не удастся жить и наслаждаться такой жизнью, какая была и есть
сейчас у моих родителей. Их счастье – уютное двухэтажное гнездышко в одном из таких «Форксов»
штата  Мичиган,  с  собственным  садом,  где  растут  огромные  красные  яблоки.  Я  до  сих  пор
вспоминаю, как в детстве помогала маме ухаживать за ее любимыми деревьями, как интересовалась
названиями сортов и правилами ухода за яблонями; и помню, мне нравилось это. Я любила ту жизнь,
которую в те далекие детские времена считала раем на земле.
А в один прекрасный день я возненавидела свой родной город с размеренным течением жизни
в нем, и рванула в Нью-Йорк на свой страх и риск.
Я  не  хотела  прожить  такую жизнь,  как мои  родители. Меня пугала  эта  сладостная  тишина.
Хотелось увидеть и другую сторону жизни.
Мысль  оборвалась  с  последней  каплей  воды,  сорвавшейся  с  уже  перекрытого  крана.
Завернувшись в теплое махровое полотенце, я вышла из душа, оставляя мокрые следы от ступней на
кафельной  плитке.  У  меня  никогда  не  было  привычки  картинно  протирать  запотевшее  зеркало  и
рассматривать себя в мокром виде по сорок минут, размышляя о жизни, о вечном, о прекрасном... По
крайней  мере,  я  за  собой  такого  никогда  не  замечала. А  сегодня,  позабыв  о  том,  что  внизу  меня
ждали,  я неспешно изучала  свое отражение  в  зеркале. На меня  смотрела  все  та же Изабэлла Мэри
Свон,  что  и  вчера,  позавчера  и месяц  назад;  те же  проникновенные шоколадные  глаза,  спутанные
после душа  темные  волосы,  слегка пухлые  губы, но  взгляд,  взгляд был  уже не  таким, как прежде.
Что-то во взгляде этой девушки изменилось, но я никак не могла понять, что.
После  недолгих,  безрезультатных  изучений  своего  собственного  отражения,  я  высушила
волосы, оделась, как подобает выглядеть госслужащему и нанесла легкие штрихи косметики в виде
едва  заметного  блеска  для  губ  и  тонкого  слоя  пудры.  Захватив  оружие  и  удостоверение  агента,
спустилась вниз. На месте Лукаса, я бы уже наверняка стала нервничать, но он с весьма спокойным
видом ждал меня в гостиной, задумчиво глядя в окно. Солнечный свет отражался от его кожи легким
мерцанием. Стоило мне спуститься с последней ступеньки, он оторвал взгляд от окна и развернулся
ко мне.
- Хорошо выглядишь Бэлла, - его губы тронула едва заметная тень улыбки.
- Извини, что заставила тебя так долго ждать, - не могу сказать, что конкретно заставило меня
засмущаться: его комплимент или мое долгое отсутствие.
- Не  страшно, мне  приходилось ждать  и  дольше. Тем  более,  это  ожидание  того  стоило. Не
думал, что деловой костюм будет смотреться на тебе настолько красиво… Мы можем идти?
- Конечно,  -  я  сама  была  не  против  поскорее  выехать,  если  это  избавит меня  от  очередной
порции похвал, от которых меня невольно бросало в жар. – Только как быть с твоим… мерцанием на
солнце?
- В моей машине тонированные стекла, а там как-нибудь выкрутимся, не переживай.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как смириться с тем, что все как-то утрясется само
собой. Мы вышли на улицу и скрытые тенью от дома, добрались до машины Лукаса.
***
Скорость,  с  которой  мы  неслись  по  сонным  улочкам  города,  а  вскоре  –  по  однообразным
лесным пейзажам-декорациям, наверняка была слишком высокой, чтобы я отважилась взглянуть на
спидометр. Деревья за тонким стеклом окна проносились так быстро, что при одном взгляде на них
голова начинала идти кругом. Такая скорость была слишком высокой даже для меня, а себя я всегда считала  любителем  быстрой  езды,  пусть  такой  она  была  исключительно  в  моем  понимании.  Не
люблю плестись, как улитка, но и ездить со скоростью звука я тоже недолюбливаю.
По  мере  того,  как  молчание  в  салоне  затягивалось,  я  ощущала  острую  необходимость
прервать  его.  Я  поглядывала  на  Лукаса,  его  безмятежно  расслабленное  лицо  очень  не  вяжется  с
бешеной скоростью «Бентли». Хочется понять, что в его мыслях.
-  Скажи,  о  чем  ты  думаешь?  –  я  редко  кому  задаю  такой  вопрос,  потому  что  мне  обычно
достаточно  своего  бреда,  в  чужом  копаться  уже  нет  сил  и желания,  а  вот  о  чем ОН  думает,  мне
действительно интересно.
- О тебе.
- Серьезно? О чем?
- Серьезно. О тебе, Бэлла,  - в тон моему голосу отвечает он. – Прости, если я лезу не в свое
дело, но мне никак не удается понять, почему ты считаешь, что такая жизнь, как у твоих родителей,
тебе не подходит?
- Потому, что я не как они, - не раздумывая, ответила я.
- И в чем заключается разница?
- Помимо того, что мы живем в разных мирах? – мой голос звучит абсолютно серьезно, так,
будто я действительно с Марса, а они – с Юпитера. В какой-то мере, это так и есть.
Лукас неуверенно кивает головой.
- У нас разные приоритеты, ценности и понятия о том, что такое счастливая жизнь. Я не могу
жить так, как они, зарыв себя в глуши на полном обеспечении мужа и воспитывать детей.
- Ты так просто и уверенно это утверждаешь, как будто уже имеешь подобный опыт.
- Я знаю, что это так. Просто знаю, - теперь я пожалела, что хотела завести разговор. У меня
больше не было ни малейшего желания обсуждать свою жизнь.
- Значит, сменим тему? – легко предложил Милтон.
Спасибо, что отнесся с пониманием.
-  Бэлла,  я  знаю,  как  сильно  люди  не  любят  нарушения  их  личного  пространства. Мысли,
казалось бы, единственное место, где можно побыть наедине с самим собой. Мало кому понравится,
что его самые сокровенные помыслы знает кто-то еще.
- Ты хорошо знаешь людей.
- Успел изучить за столько лет, - он усмехнулся. – Итак, о чем ты хотела бы поговорить?
- О тебе. О твоей жизни. О твоем прошлом… Если ты не возражаешь.
- Я не возражаю. Несправедливо выходит: о тебе я знаю многое, а ты не знаешь обо мне почти
ничего.
- Догадываюсь, что рассказ будет захватывающий.
- Совсем нет,  - мрачно заметил Лукас, он заметно помрачнел и, как мне показалось, потерял
всякое желание говорить дальше.
- Все так грустно? – догадалась я.
- Я родился в Новом орлеане, там и дорос до своих восемнадцати лет. В основном, я был как и
все мальчишки моего возраста, только отличался я тем, что был ужасным непоседой и очень хорошо
умел  находить  себе  неприятности. Я  не мог  прожить  и месяца,  чтобы  не  попасть  в  какую-нибудь
историю.  Однажды  в  одном  из  пабов  я  встретил  Энтони  Фалько,  американца  итальянского
происхождения  с  яркой,  запоминающейся  внешностью;  он  был  в  тех местах  проездом. Я  пытался
выяснить, куда он направлялся, но безрезультатно, он все говорил, что никаких конкретных целей не
имеет, куда его жизнь занесет, там и дом его будет. В первый вечер нашего знакомства он купил мне
кружку  пива,  взамен  попросил  рассказать  ему  о  городе.  Я  охотно  выполнил  его  просьбу  просто
оттого, что в тот вечер не знал, чем заняться. После небольшой экскурсии он долго рассказывал мне
о  Европе,  в  частности  об  Англии  и  Италии,  спрашивал,  бывал  ли  я  когда-нибудь  там,  хотел  ли
побывать. Я честно  сознался, что дальше Нового Орлеана не бывал нигде. И  тут-то он предложил мне подзаработать немного денег, провернув одно выгодное дельце  с антиквариатом. Прибыль мы
поделим пополам, как он  сказал. Недолго думая,  я  согласился. Наверное, на мое решение немного
повлияло спиртное, но я все равно выполнил обещанное и явился на следующий день туда, где мы
договорились  встретиться. План  был  прост:  я  встречаюсь  с  одним  человеком,  представляюсь  ему
Кристофером  Джонсом,  передаю  картину  и  забираю  деньги. На  этом  мы  расходимся;  в  то  время
Энтони сидит неподалеку, наблюдая за сделкой, потом я присоединяюсь к нему, мы делим прибыль
и на этом все.
- Но план провалился, - после недолгой паузы проложил Лукас. – Деньги мы поделили, как и
договорились.  Я  ушел  довольный,  но  терзаемый  совестью.  Дело  в  том,  что  картина  была
подделкой… Чувство  вины  я  решил  затопить  алкоголем  и  почти  сразу  после  «дела»  отправился  в
паб,  а  на  следующий  день  я  собирался  покинуть  город.  Ни  первая,  ни  вторая  часть  плана  не
осуществилась, всего через два квартала на меня напали двое громил, сначала я думал, что это были
обычные уличные  грабители, но потом до меня дошло, кто они. Сумма была довольно приличной,
мало кто хотел бы делиться ею с едва знакомым человеком, поэтому этот тип – Энтони – подослал
их  ко  мне.  Он  убивал  двоих  зайцев  одним  выстрелом:  избавлялся  от  ненужного  свидетеля-
соучастника  и  получал  все  100%  прибыли… Они  избили  меня  до  полусмерти,  пока  не  появилась
Эмбер. Она сказала им, чтобы они убирались оттуда, но в ответ на ее слова они только рассмеялись.
Они видели в ней хрупкую слабую женщину, не представляющую совершенно никакой опасности.
Если бы они  только  знали, что  это  «хрупкая и беззащитная женщина»  способна без особого  труда
свернуть им шеи… Что собственно она и сделала. Я не видел, как именно все происходило, помню
только, как она говорила, что лучше им идти пока целы, а потом был пронзительный крик и хруст
ломающейся кости. Второй оказался чуть более понятливым, поняв, что она в самом деле опасна, не
стал нарываться и удрал со всех ног.
- Когда крики и звуки шагов стихли, меня окутала пугающая тишина. Я думал, что умер или
близок  к  этому. Не  было  ни  единой  зацепки,  подсказывающей,  что  во мне  еще  оставалась жизнь.
Чувства вернулись с ледяным прикосновением пальцев к щеке. Я уже и не думал, что буду способен
почувствовать что-то еще в своей жизни, а это прикосновение на некоторое время – на доли секунды
– дало мне иллюзорную надежду на то, что это еще не конец. Я не мог пошевелить телом, меня как
будто  сковали  стальными  цепями,  каждую  клеточку  кожи  наполнял  тяжелый  свинец,  делая
невозможно сложной задачей даже дыхание. Перед собой я видел ее лицо, нечетко, как сквозь толщу
воды, застелившую глаза. Ее взгляд был пропитан диким гневом, от которого мурашки шли по коже;
казалось, она и мен я убить хотела,  таким жадным был  тот взгляд. Пальцы ее скользили по моему
лбу,  остановились  на  кровоточащей  ссадине,  а  потом  я  видел,  как  она  поднесла  их  к  губам  и
облизала; с губ ее сорвался тихий стон… Я не мог понять, кто передо мной: человек ли это или нет.
В какой-то мере это меня не волновало, имело значение только одно, то, что я хочу жить. Я повторял
эту мантру про себя бессчетное количество раз, должно быть, не только про себя, но и вслух. И она
сказала, что  я буду жить, но  я должен потерпеть  еще немного, потому, что она не  сможет  сделать
ЭТО  сама.  Очнулся  я  уже  таким,  -  Лукас  резко  оборвал  свой  рассказ,  оставляя  что-то  важное
недосказанным. Мне хотелось попросить его продолжать, но моя назойливая интуиция, спящая уже
достаточно долго, подала свой голос, прося оставить все расспросы на будущее.
Достаточно долго единственными звуками в салоне был тихий гул двигателя. Я не знала, что
стоит  и  что  можно  сказать  в  такой  ситуации.  Привычное  «мне  очень  жаль»  прозвучит  слишком
банально, оно здесь просто лишнее…
- Теперь видишь, что я далеко не такой хороший, как ты считаешь? – наконец спросил он.
- Это было, - выдохнула я.
- Вот именно.
- Нет, подожди, ты не так меня понял! – я попыталась объяснить. Вышло немного не так, как
хотелось. - Не надо винить себя за то, что сделано, надо строить свое будущее и настоящее, чтобы не было потом стыдно  за прошлое. То, что  ты однажды сделал плохую вещь, еще не  говорит, что  ты
плохой. Ну, сам посуди: кто из нас не совершал в своей жизни то, о чем потом жалел? Я не говорю
сейчас  о  неправильных  решениях  или  неиспользованных  шансах,  я  говорю  о  других  вещах.  Ты
выбрал не ту дорогу, ошибся однажды и ты об этом пожалел, но ведь каждый из нас имеет право на
ошибку.
- И это говорит агент ФБР, - он громко рассмеялся, но уже через несколько секунд вернул себе
серьезный вид. – Получается, ты меня оправдываешь?
- Я… - этот вопрос застал меня врасплох. - Получается, что да… Но пойми, я тебя знаю. Мне
так кажется. Я знаю, что ты на самом деле не такой. Тут по большей части виноват не ты, а тот тип,
он подговорил тебя, пообещал большие и главное  - легкие деньги, а ты был молод. А важнее всего
знаешь что? Что тебя мучила совесть за содеянное.
- Выходит, я не так уж и плох? – задумчиво поинтересовался Лукас.
- Далеко не так плох.
- Это радует.
***
Остальную  часть  пути  мы  провели  за  менее  серьезными  разговорами.  Сначала  правда  я
поинтересовалась об остальных членах его семьи. Оказалось, что Дэниел и Эмбер уже были вместе
некоторое время до появления Лукаса. У Эмбер была личная трагедия – ее первый муж и двухлетний
сын  погибли  при  пожаре,  она  не  смогла  пережить  этой  потери  и  пыталась  покончить  с  собой,
сбросившись со скалы в море, Дэниел спас ее, обратив в вампира, и вскоре они полюбили друг друга.
Рашель  появилась  в  их  семье  в  1917  году  во  время  эпидемии  гриппа,  спустя  несколько  лет  она
привела Питера, а Джастин и Лилит сами пришли к ним, уже будучи вампирами.
Все они такие разные, но всех их объединяет одно – нежелание быть убийцами.
Теперь я уже не могла точно сказать, где добро, а где зло. Поездка в Форкс пошатнула многие
истины в моем восприятии мира.
 
Глава 19 «Новые обстоятельства»
 
Сиэтл встретил нас пасмурной погодой. Небо привычно затягивало покрывало тяжелых серых
туч, по улицам города блуждал вездесущий туман, тянул свои холодные пальцы к каждому зданию,
проникая  во  все  закоулки,  и  заполняя  собой  каждый  сантиметр  пространства.  Туман  был  здесь
повсюду,  скрывая  за  собой  все  великолепие  этого  речного  города. Погода  в Сиэтле  сегодня  была
полной противоположностью погоде в Форксе, что странно, учитывая относительную близость двух
этих городов.
С  первой  минуты,  как  мы  оказались  в  Сиэтле,  окруженные  бесконечной  вереницей
многоэтажных зданий, столпотворений машин на дорогах и людных улиц, я почувствовала себя так,
словно  приехала  домой.  В  больших  городах,  где  кипит  жизнь,  мне  дышится  легче,  не  то,  что  в
застоялом Форксе, где каждый день встречаешь на улице одних и тех же людей. В больших городах
я чувствую себя гораздо свободней, оттого в Сиэтле мне и дышится намного легче.
 
Нужный нам полицейский участок располагается в двухэтажном здании из красного кирпича
почти в самом центре города. Лукас, осторожно припарковав авто в свободной парковочной ячейке,
заглушил мотор.
- Ты будешь ждать меня здесь?
- Да, наверное. Я стараюсь избегать лишнего общения с полицией и иже с ними,  - улыбнулся
он.
- Ну, да, стараешься, это заметно, - саркастически заметила я, открывая дверцу машины. - Ты – не просто агент ФБР, Бэлла, ты женщина. Великолепная, прекрасная, обворожительная
женщина, каких в этом мире мало осталось. Сегодня я пришел к выводу, что ты, Бэлла – ангел, - его
голос  заставил  меня  обильно  покраснеть.  Боже,  вот  это  мужчина!  Прежде  все  разнообразие
комплиментов  в  мой  адрес  было  гораздо  более  скудным  и  небогатым,  а  за  последние  сутки  я
услышала их столько, сколько за год не слышала.
Жаль, что насчет ангела он сильно заблуждается…
- Мне приходилось стрелять в людей. А однажды и вовсе убить.
- Это ничего не меняет, они наверняка заслуживали этого.
Я отвела взгляд, возрождая в памяти картину годичной давности. Сейчас мне не хотелось бы
вспоминать об этом, слишком тяжело лишать кого-то жизни, даже если это преступник и у тебя нет
другого выхода, кроме как стрелять на поражение.
- Давай не будем сейчас об этом?
- Как хочешь, - кивнул Лукас.
Я вышла из машины, оказавшись окутанной густым туманом. Мимо меня мелькали люди, они
возникали из серой дымки так неожиданно, как будто бы вырывались из другого измерения.
Дурацкое сравнение.
Позади проезжали машины,  создавая на  улице привычный  для моего  слуха  звуковой поток.
Пульс  большого  города  ощущался  каждой  клеточкой  тела.  Я  шумно  втянула  в  себя  влажный  от
тумана воздух и оглянулась назад перед тем, как потянуть на себя входную дверь; черный «Бентли»
стоял на своем прежнем месте.
Оказавшись  в  небольшом  холле,  прямо  напротив  стойки  дежурного,  я  ощутила  привычную
атмосферу полиции. Никогда не думала, что буду скучать по всем этим звукам, не слыша их всего-то
четыре  дня. Слева  от  дежурного  была  расположена  лестница  на  второй  этаж  –  там  располагались
рабочие кабинеты; с северной стороны – помещение для арестованных, иначе – камеры; комната для
допроса находилась тоже где-то там.
Первым делом я обратилась к дежурному, предъявила документы и сообщила о цели визита.
Слишком  сухо  и  по  официальному,  в  конце  концов,  я  не  на  своей  территории.  Кто-то  когда-то
говорил  мне,  что  в  северных  штатах,  а  больше  всего  в  Вашингтоне,  чужаков  не  особо  любят.
Местные предпочитают, когда на их территориях работают их же люди.
Некоторое  время  мне  пришлось  подождать,  пока  появится  кто-то,  кто  проводит  меня  куда
нужно. Похоже,  что  как  раз  на  нервах  и  сыграли местные  ребята,  заставив меня  так  долго ждать.
Наконец  появился  некий  мальчик  на  побегушках  в  полиции,  молодой  паренек  в  форме,  но  без
оружия. «Что за порядки у них тут?»
 
Мы шли по  темному,  безлюдному  коридору,  окон  я почти не  заметила,  только  в  самом  его
начале виднелось нечто, что, судя по наличию стекла, можно было назвать окном. Света здесь было
не очень много, я насчитала всего две слабых лампочки на всем пути.
- Пришли, - объявил «Джон». Поскольку имени парня я не узнала (уж больно было нужно), я
называла его Джон, это что-то вроде привычки у меня – называть «безымянных» Джонами и Джейн.
Мы  оказались  в  самом  конце  длинного  коридора,  перед  большой  стеклянно-зеркальной
перегородкой,  какие  обычно  бывают  в  комнатах  для  допросов;  с  наружной  стороны  кабинета,
прозрачная материя, с виду похожая на обыкновенное стекло, но гораздо крепче, а внутри – обычное
зеркало;  сверху  вмонтирован  небольшой  динамик,  через  который  можно  слышать  все,  что
происходит внутри комнаты. Так сделано специально, чтобы за процессом можно было следить, не
выдавая себя.
Я вопросительно уставилась на  «Джона», который, похоже, намеревался слинять как можно
скорее. «Нет, с порядками у них тут действительно туго». - Погоди-ка, уходишь? Ты оставишь женщину наедине с преступником в этой комнате? – он
даже не стушевался, его мои слова как-то не особо смутили, а вот ответ поразил меня до  глубины
души.
- Но вы же агент ФБР, - невозмутимо сказал он.
- Слушай, парень, ты, наверное, не в курсе. Конечно, это очень тяжело – изучить небольшой
протокол  ведения  допроса  размером  в  одну  страницу  формата  А4.  Я  не  буду  тебе  сейчас  его
озвучивать,  у  меня  есть  дела  поважнее,  чем  обучение  некомпетентных  работников  полиции.
Поэтому,  если  не  хочешь,  чтобы  я  сообщила  куда  следует  о  беспределе  в  вашем  отделении,  ты
зайдешь  туда  со  мной  и  будешь  ждать,  пока  я  не  закончу,  -  насчет  беспредела  я  явно  загнула
слишком сильно, но это хотя бы сработало, «Джон» согласился.
- И еще, почему не носишь оружие?
- Не выдали.
«Все-таки не загнула я с беспределом»
Я  уверенно  вошла  в  комнату  для  допроса,  ощущая  на  своей  спине  изучающий  взгляд
«Джона».  Пялится,  сомнений  нет. Марк,  как  и  полагается,  сидел  за  небольшим  столом  в  центре
помещения,  в  наручниках;  спасибо,  хоть  тут  местные  сделали  все  как  надо,  и  освещение  здесь
получше будет, чем в коридоре.
- Привет, Марк, давно не виделись, - я с шумом опустила на стол папку с его личным делом, а
затем сама опустилась на стул напротив. «Джон» тем временем стоял за моей спиной.
-  Ты?  Кристен  Смит???  –  заметно  было,  как  сильно  он  удивился,  увидев  свою  соседку  с
бейджиком агента ФБР на груди.
-  Для Форкса  –  да,  а  так,  специальный  агент ФБР Изабэлла  Свон. Можно  просто  Бэлла,  -
ответила я, рассматривая принесенную папку. Он молчал.
Изучив материал, я продолжила:
- Итак, - протяжно сказала я, - подделка кредитных карточек, торговля угнанными машинами,
поддельные документы... А что-то в тебе настоящее есть, Марк?
- Я  весь настоящий,  -  он широко  улыбнулся  и попытался  театрально  развести  руки, но  ему
помешали наручники.
- Хорошо…  -  выдохнула  я.  –  Ты  понимаешь,  что  за  все  это  тебе  придется  ответить  перед
законом, да? – я облокотилась локтями об стол, придвигаясь к нему. Глаза в глаза, мне нужно было
установить с ним прочный зрительный контакт.
- Не дурак, понимаю, - пожал плечами он.
- За все эти пакости тебе светит… года четыре или чуть меньше, но я кое-что еще о тебе знаю.
Догадываешься, о чем я?
- Нет, понятия не имею.
- Ну, пораскинь мозгами, - мягко сказала я, стараясь не повышать голос, хоть желание сказать
«не прикидывайся, мне все известно» было велико, - я бы не стала приезжать сюда и тратить на тебя
свое время ради этих махинаций. Я  знаю о тебе нечто большее Марк, нечто, что тянет на лет эдак
шесть или семь, а то и все десять. Мне известно, что ты замешан в исчезновении людей в Форксе, я
видела, как ты смывал кровь шерифа возле его дома…
- У вас есть доказательства? – безмятежно поинтересовался он. Гад, знает же, что нет.
- Физических нет, но моему слову поверят больше, чем твоему.
- И?
-  И?..  И  тебе  выгодно  сотрудничать  со  мной.  Это  пригодится  тебе  на  суде,  Марк,  -  я
опускаюсь на спинку стула, видя, что все равно ничего не добьюсь.
- Послушайте, я не убивал никого, я всего лишь убираю за «ним»,  - после долгого молчания,
ответил Марк. В какой-то степени не верить ему было бы глупо. Мне сразу же вспомнились слова доктора
Милтона: «человек такое сделать не мог», да и Лукас говорил, что не Марк убийца. Вот если бы я
расспросила его в дороге обо всем… Почему-то это мне не пришло в голову тогда.
- Ладно,  - я глубоко вдохнула и шумно выдохнула. Как бы проще прошел этот допрос, будь
Лукас сейчас со мной. - Предположим, я верю тебе. Но я – это я, а кроме меня будут и другие люди,
которые не поверят тебе.
- И что дальше? – его равнодушие поражает меня. Неужели его совсем не волнует дальнейшая
судьба?
- Я предлагаю тебе небольшую сделку. Ты рассказываешь мне все, что тебе известно об этих
случаях, и о том… за кем ты «убираешь», а я за это пытаюсь смягчить твое наказание. Идет?
Я пристально  смотрела  в  его  темные  глаза,  удивляясь  тому, насколько  они непроницаемые,
сложно даже предполагать, о чем он думает в этот момент. Может быть, что все его безразличие  –
всего лишь игра. Мало ли, что он мог затеять, в этом деле доверять никому нельзя. Спустя некоторое
время он заерзал на стуле, гипнотизируя взглядом папку, края которой теребят мои пальцы.
- Я не знаю, что оно такое,  - наконец говорит он, хотя «говорит» не совсем то слово, скорее
выпаливает. Без особого желания, как будто сомневаясь, что ему стоит так говорить. – Началось все
около двух с половиной лет назад, незадолго после появления в Форксе семейки Милтонов… Люди в
том  доме  просто  вдруг  стали  исчезать,  целые  семьи,  одна  за  одной.  Некоторые  подозревали
Милтонов  –  по  соседству  ведь живут,  да  и  странные  они  сами  по  себе.  Я  бы  вам  советовал  как-
нибудь  к  ним  в  гости  наведаться.  Полиция  местная  не  особо  старалась  найти  причину  и  спустя
полтора года как все началось, они просто перестали думать об этом... Однажды поздно вечером я
гулял в лесу, чуть больше года назад дело было. Я отошел на приличное расстояние, но и не зашел
слишком  глубоко  в  чащу.  Ночь  была  лунная  и  очень  светлая,  день  тогда  выдался  на  редкость
солнечным,  теплым.  Я  гулял  достаточно  долго  и  уже  собирался  идти  домой,  как  услышал  визг  и
крики  о помощи. Естественно  я  бросился  бежать на  звук, но  то,  что  я  увидел…  -  он  сморщился  в
отвращении,  смешанном  с  ужасом,  -  оно…  Горящие  красные  глаза,  огромная  бесформенная
фигура… Оно склонилось над молоденькой девушкой, дочкой тогдашних жильцов проклятого, как
его у нас называют, дома. Она была мертва или еще жива, я не знал, я бросился бежать со всех ног,
потому что боялся, вдруг оно и меня грохнет... я видел его еще несколько раз с тех пор, но он ни разу
не тронул меня. Понятия не имею, почему.
Выслушав  рассказ Марка,  я  уяснила  две  вещи:  он не  врал,  если  у него не  четвертая  группа
крови, и Эдвард со своей «кровавой теорией» все-таки был прав.
- Какая у тебя группа крови, Марк? Отвечай без вопросов.
- Вторая, а в чем дело?
- Ты не в его вкусе, поэтому он тебя и не тронул, - пояснила я. – А теперь расскажи о шерифе.
-  Я  его  не  убивал,  -  снова  повторил  он  и  нехотя  продолжил.  –  Пять  лет  назад  в  Форксе
скрывался  один  серийный  убийца,  его  искали  всем  штатом  довольно  долгое  время,  но  он  был
практически  неуловим.  И  вот  однажды  его  заметили  в  Форксе.  Копы  развернули  масштабную
операцию. Местные своими силами собирались ловить этого ублюдка, не ждать подмоги из Сиэтла.
Операцией руководил конечно же Дженинкс, он планировал получить на этом деле еще одну награду
к  своей  коллекции…  Была  перестрелка,  в  которую  попала  моя  старшая  сестра,  она  оказалась  там
совершенно  случайно,  Лея…  -  глаза  парня  наполнились  тяжестью  боли,  невероятной  боли,  силу
которой я и представить себе не могу. – Она пробыла три дня в реанимации, но так и не пришла в
сознание, - его голос дрогнул, но он продолжал. – Я видел когда «оно» пришло за ним из окна своего
дома.  Я  только  отвернулся,  чтобы  не  видеть,  как  это  произойдет…  А  потом  понял,  что  надо
избавиться от следов, иначе все сразу подумают на меня, ведь я единственный – кому была выгодна
смерть шерифа, у меня был мотив - месть. Если бы я даже рассказал, как все было на самом деле, мне
бы никто не поверил все равно… - Достаточно, Марк,  -  тихо сказала я. Сложно было не сочувствовать ему в свете последних
фактов, теперь я ничего не могла поделать с желанием как-нибудь помочь этому парню. – Мне очень
жаль твою сестру.
- Неправда, вам все равно, - он покачал низко опущенной головой. – Вам всем все равно…
- Всем может и да, но мне - нет. Пойми, я, хоть и агент ФБР, но я человек в первую очередь, я
не какое-нибудь бездушное чудовище, неспособное на понимание и сочувствие. То, что у меня такая
работа, еще не говорит о том, что я сухая и черствая.
- Тогда просто не жалейте меня, мне это не нужно.
- Как  пожелаешь…  -  я  повернула  голову  к  «Джону»  и  твердо  скала.  – Тебя  здесь  не  было,
понял? Ничего не слышал, не видел и не знаешь.
- А как же протокол? – он округлил глаза.
-  Некоторые  работают  без  протоколов,  мальчик  мой.  Тебе  еще  учиться  и  учиться  до
настоящего полицейского. Понимаю, почему у тебя нет оружия.
«Джон» больше не возникал, дав обещание, что ни слова не скажет. Я вернулась к Марку.
-  Я  постараюсь  сделать  все  возможное,  что  бы  тебе  смягчили  наказание,  но  увильнуть
полностью не выйдет никак.
Он понимающе кивнул.
- Я знаю, что не выйдет…
- Что ж, мне пора. Удачи тебе, Марк.
В ответ мне лишь тишина.
Я вышла из комнаты допросов, за мной плелся «Джон», догадываюсь, что он был несказанно
рад, наконец, избавиться от меня.
 
Прозрачные  бусинки  холодного  осеннего  дождя  покрывали  асфальт  темно-серыми
разрастающимися  пятнышками.  Я  спешила  быстрее  достигнуть  укрытия  в  машине  Лукаса:
перспектива намокнуть под дождем не особо радовала.
-  Как  все  прошло?  –  поинтересовался  он,  когда  я  опустилась  на  пассажирское  сидение  и
закрыла за собой дверцу.
- Это  тупик,  - выдохнула я. – Мне придется вернуться в Нью-Йорк без ничего, а дело  так и
останется не раскрытым…
Говорят, не бывает безвыходных ситуаций, но как тогда назвать эту? В ФБР над моим отчетом
только  посмеются,  упечь  за  решетку  преступника  не  получится,  исчезновения  людей  будут
продолжаться, а дело еще лет 40 проваляется в архиве, пока не будет закрыто за сроком давности.
- И что, совсем ничего нельзя придумать?
- Сомневаюсь, хотя… Можешь отвести меня в больницу к Эдварду? – не то, чтобы у меня был
какой-то  конкретный  план,  но  можно  попытаться  заставить  моего  изобретательного  напарника
направить свою изобретательность в полезное русло.
 
Обратная  дорога  заняла  чуть  меньше  времени,  и  вскоре  я  шла  по  унылому  больничному
коридору. Наконец я остановилась перед нужной мне дверью; из палаты Эдварда доносились голоса:
первый принадлежал ему, а второй был женский и мне не знакомый.
-  А  как  же  Эммет!?  –  достаточно  громко  возмущался  Эдвард,  в  его  голосе  проскакивали
истерические  нотки.  –  Если  он  узнает,  что  ты  бросила  его  и  ушла  ко  мне,  он  же  взбесится,  ты
понимаешь, Роуз?! Он порвет меня на британский флаг!
- Ничего подобного, Эдди, - успокаивала ее девушка, - он все поймет.
-  Роуз! Ты  либо  действительно  не  понимаешь,  либо  не  хочешь  понять: между  нами  ничего
нет! НИ-ЧЕ-ГО!  То,  что  в  воскресенье  было  –  было  ошибкой,  понимаешь? Мы  были  пьяны  и  не
отдавали  себе  отчет  в  своих  действиях.  А  за  амфетамины  в  наших  коктейлях  я  Джасперу физиономию  разукрашу,  не  волнуйся.  Должен  же  он  ответить  за  свою  «маленькую  шалость»!  –
Эдвард пылал гневом.
- Ты с ней, да? – после долгой паузы тихо спросила девушка, в ее голосе звучала обида. – С
этой своей… Бэллой Свон. Я права?
- Розали…
- Скажи, да?
- Роуз…
- Запал на нее? – голос девушки превратился в тихое всхлипывание.
- Роуз, возвращайся к Эммету, он любит тебя, а ты любишь его. Я уверен, ты забудешь о том
ужасном утре понедельника и будешь счастлива со своим будущим мужем, - я никогда не слышала в
голосе Каллена такой участливости и искренности. Казалось, его просто подменили.
- А ты?
- А что я?
- Тебе нравится твоя напарница?
- Почему ты спрашиваешь?
- Любопытно.
«Да, Эдвард, мне тоже. Даже очень любопытно».
- Все ясно… - Розали шумно выдохнула. – Бабник милашка Эдди наконец влюбился. Да в кого
еще – в свою главную конкурентку! Может ты ей еще и уступишь повышение?
- Я не заслужил это повышение, Роззи. Его заслужила Бэлла.
 
Я  отстранилась  от  двери  и,  стараясь  не  шуметь,  отошла  к  противоположной  стене.
Информация, услышанная только что от этой девушки, никак не хотела укладываться в моей голове.
Я прижалась спиной к стене и сжала пальцами виски, уговаривая себя в том, что все услышанное –
неправда.
Только Каллена мне не хватало в своем списке ухажеров.
Дверь в палату Эдварда внезапно резко открылась, и в коридор вышла та самая Розали. Она
оказалась миловидной  блондинкой  ростом  чуть  выше меня,  такие  были  как  раз  во  вкусе Эдварда.
Она  бросила на меня  заинтересованный  взгляд,  будто пыталась понять,  кто перед ней. Может  она
догадалась,  а  может  и  нет,  я  не  знала.  Роуз  быстро  прикрыла  за  собой  дверь  и,  виляя  бедрами,
направилась к выходу. Я долгое время не решалась зайти в палату к Эдварду, все думала, что скажу
ему,  как  буду  вести  себя. Играть  роли  у меня  не  было  ни  сил,  ни желания,  а  просто  принять  его
чувства я тоже не могла. По крайней мере, сейчас.
В  конце  концов,  я  решилась.  Действовать  буду  прямо  и  по  ситуации.  Набрав  в  легкие
побольше  воздуха,  я  постучалась  и  вошла.  Увидев  меня,  Эдвард  подскочил  на  кровати,  мне
показалось, что он догадывался о том, что мне все известно.
- Давай уясним сразу, Эдвард,  - я определила его, начав разговор первой,  - так вышло, что я
слышала ваш с Розали разговор. Не весь, конечно, но главное… Скажи мне, это правда?
-  Да,  правда,  -  признался  Эдвард.  –  Все  началось  еще  в  Нью-Йорке,  но  я  никак  не  мог
сознаться себе в своих чувствах. Эта наша гонка за повышение, придуманная война, которая уже и не
нужна никому… Лежа здесь, я понял многое, у меня было время подумать и оценить ситуацию, и за
все это время я осознал, что наша вражда – просто привычка, но не более того. Не знаю, как у тебя,
но у меня прошел весь тот азарт, который подогревал несуществующее пламя ненависти. Мне уже не
нужно это повышение, Бэлла, я сдаюсь.
Я ощущала себя так, будто меня только что огрели чем-то тяжелым по голове. Эдвард был во
многом прав. Наша, так называемая, война, продолжавшаяся уже давно, не имела больше никакого
смысла. Я привыкла к тому, что все считали нас врагами, и это было для меня как правило, словно
так было с начала времен и должно быть всегда. -  Эдвард,  -  спустя  некоторое  время  сказала  я,  -  мне  тоже  повышение  не  особо  нужно.
Возможно, я вообще уйду из Бюро.
- То есть, как уйдешь? – недоумевал Эдвард.
- Уволюсь и буду жить нормальной жизнью без всей этой беготни, без постоянного риска и
прочих «прелестей». Но я пока не решила точно, как поступлю.
- Бэлла, если ты уйдешь, - осторожно начал Эдвард, - ты все равно останешься в Нью-Йорке?
- А почему ты спрашиваешь?
- Я думаю, что раз стена между нами, наконец, упала, может мы можем попробовать…  - он
внезапно  замолчал  и  пытливо  заглянул  в  мои  глаза.  Совсем  как  мальчишка  на  первом  свидании.
Такого Эдварда я еще не видела.
- Ты предлагаешь мне встречаться? – догадалась я.
- Ну,  как-то  так… Мы  все  равно  ничего  не  теряем,  не  получится,  значит,  не  получится,  я
исчезну из твоей жизни навсегда, а если получится… В любом случае мы оба будем в выигрыше.
- Звучит так, будто бы мы заключаем сделку,  - я не смогла сдержать улыбку, хотя мне было
совсем не смешно.
- Больше похоже на контракт на взаимовыгодных условиях, - Эдвард улыбнулся в ответ. – Так
что скажешь?
- Я должна подумать.
- Думаешь, мне не удастся покорить твое сердце, Бэлла? – хмыкнул Эдвард. Его уверенность в
своих силах походила больше на самоуверенность.
- Эдвард… - «Знал бы ты, что мое сердце уже покорено…» - Дай мне время подумать.
- Как хочешь, - он откинулся на подушку, уверенный в своем неминуемом выигрыше.
 
Из его палаты я вышла в ужасном состоянии. Как только дверь за мной закрылась, я отошла
на  некоторое  расстояние  и  прижалась  спиной  к  стене.  Ноги  не  выдерживали  обычной  нагрузки,
казалось,  что  кроме  моего  тела  на  них  давил  еще  и  большой  пятидесятикилограммовый  груз,
сбросить его не представлялось мне реальным.
Я  чувствовала  себя  загнанной  на  край  обрыва  добычей  хищного  зверя.  У  меня  было  два
варианта: прыгнуть вниз или быть съеденной.
Проблема выбора возникала передо мной довольно часто, но никогда она не была настолько
тяжелой, мне в первый раз приходится делать такой сложный выбор: между старой жизнью и новой.
Я  знаю,  что  оставить  все,  как  есть  –  проще. Проще  вернуться  в Нью-Йорк,  принять  предложение
Эдварда и жить, как и раньше. Но вопрос  в  том,  смогу ли  я после  всего, что произошло  в Форксе
остаться  прежней  или  здешние  события  наложили  на  мою  судьбу  неизгладимый  отпечаток? Я  не
уверена, что смогу идти дальше после тех замечательных дней, проведенных с Лукасом, не уверена,
что смогу оставить его позади с его неразделенной любовью, которую ему придется пронести через
вечность. Я могла бы  остаться  с ним,  стать  такой, как  его  семья, и  вечно быть рядом  с любимым.
Звучит заманчиво, не так ли? Многие девушки мечтают именно об этом, но я… мне трудно решиться
на что-то кардинальное.
Я боюсь перемен и еще больше – принять неверное решение и потом сожалеть об этом всю
жизнь или вечность.
 
Прошла  неделя  со  дня  поездки  в  Сиэтл.  «Оно»  больше  не  подавало  признаков  своего
существования, по крайней мере, в Форксе и округах никто больше не умирал и не пропадал. Жизнь
постепенно  возвращалась  в  прежнее  русло.  По  официальному  заявлению  полиции  шерифа
Дженинкса загрыз дикий зверь. И хотя я сомневалась, что он объявится здесь в ближайшее время, я
все  равно  посоветовала  местным  охранникам  правопорядка  обратиться  к  жителям  с  просьбой
ограничить походы в лес в темное время суток. Сегодня Эдварда должны были  выписать из больницы, и на  этом наше расследование  здесь
исчерпывало себя. Каллен строил грандиозные планы на наше прибытие в Нью-Йорк, а я пропускала
мимо  ушей  большинство  из  его  речей.  Всю  эту  неделю  я  не  могла  найти  правильное  решение
сложившейся ситуации, порой мне казалось, что его вообще нет.
 
Я  сидела  на  ступеньках,  ведущих  в  дом.  Был  вечер,  очень  красивый,  яркий  и  красочный
осенний  вечер,  редкость  для  Форкса.  Солнце  нежно  поливало  золотистым  светом  дома  и  улицы,
большинство деревьев еще не осыпалось до конца, но желто-красный ковер из осыпавшихся листьев
заметно  погустел.  Уже  свободно  можно  было  ходить  по  улицам,  цепляя  носками  обуви  горстки
листвы, ноги просто тонули в них. Только холод омрачал все это великолепие.
Замерзшие пальцы теребили два снежно белых конверта с прощальными письмами: один для
Лукаса,  другой  предназначался Эдварду. В  письмах  к  каждому  я  объяснила  причины, по  которым
ухожу,  каждое  письмо  отражало  половину  моей  души,  и  одну  из  этих  половинок  мне  предстояло
жестоко уничтожить вместе с одним из писем.
С тем, которое не отправляю.
Но я никак не могла решить, какое из писем постигнет эта участь...
 
Эпилог «Выбор» Эдвард/Бэлла.
 
«Милый Лукас,
Если сейчас ты читаешь это письмо, значит я уже где-то на пути в Нью-Йорк. Прости, что я не
попрощалась  с  тобой,  как  полагается,  а  отправила  это  письмо…  Знаешь,  чем  дольше  я  сижу,
склонившись  над  ним  и  сжимаю  в  пальцах  ручку,  силясь  написать,  тем  больше  сомневаюсь,  что
вообще смогу отправить его.
''Время, которое мы провели вместе, - самое лучшее в моей жизни, я уверена, что мне никогда
не  будет  так  же  хорошо,  как  было  с  тобой,  поэтому,  я  совершенно  точно  знаю,  что  ты  навсегда
останешься в моей памяти.
Даже если я захочу, я все равно не смогу тебя забыть. А меня ты забудь…
В то утро, после нашего первого и последнего свидания, ты предложил меня остаться с тобой
в Форксе, а я ответила, что подумаю, и всю последующую неделю я решала, как поступить. Время от
времени меня  охватывала  полная  решимость  согласиться,  порвать  с  прошлой жизнью  ради  новой,
возможно,  вечной  жизни  с  тобой,  но  почти  моментально  решимость  эта  уходила,  словно  ее  и  не
было. Я хотела бы остаться с тобой, Лукас, да ты и сам знаешь, что хотела бы, но несмотря на свое
желание,  остаться  я  не  могу.  Возможность  быть  вечно  вместе  с  любимым  человеком  –  это
замечательно,  а  для  некоторых  –  предел  мечтаний.  Но  не  мой  предел  и  не  моя  мечта;  хоть  мне
безумно жаль расставаться с тобой, я вынуждена сказать, что мы не можем быть вместе. Такая жизнь
не для меня, а вечность спустя сто лет, я уверена, надоест мне, потому, что у всего есть свой конец.
Так было заложено природой с начала времен: все рождается и все умирает, когда приходит время.
Прости, но таков мой выбор. Да, человеческая жизнь коротка и опасна, никогда не знаешь, что
ждет тебя завтра, в следующий час или минуту. Твой мир, если посмотреть на него с этой стороны,
гораздо  безопаснее  и  удобнее;  многие  на  моем  месте,  не  задумываясь  долго,  согласились  бы
присоединиться к нему. А  я...  я никогда не  отличалась  особой хваткой на  выгодные предложения,
мне ближе мой мир  – небезопасный, рисковый, полный не  всегда приятных неожиданностей, но  я
хочу прожить свою короткую человеческую жизнь в нем. Я постараюсь найти себя снова и жить по
возможности счастливо, чего и тебе искренне желаю. Надеюсь, ты поймешь мой выбор и простишь
меня.
Навеки твоя, Б.С. » Раз за разом я перечитывала свое прощальное письмо к Лукасу, и чем больше я вчитывалась в
его  текст,  тем  больнее  становилось  на  сердце. Почему  я  так  поступаю?  Зачем  пытаюсь  задушить
свою любовь к нему, зная, что мне вряд ли удастся это? По крайней мере, не сейчас... Может когда-
нибудь в будущем, когда его образ, пожелтевший и выгоревший от пройденного времени, померкнет
в моей памяти, когда я  забуду цвет его глаз, неповторимую форму  тонких вишневых губ и мягкий
бархатный голос, похожий на тихий шелест ветра в ночи; может, когда пройдет время, не год и два, я
забуду  свою  любовь  и  смогу  идти  дальше,  более  уверенно  ступая  по  жизни.  Знаю,  что  однажды
утром  я  проснусь  совершенно  свободной  от  боли,  которую  причинила  себе  сама  сегодня,  и  тогда
совесть больше не будет мучить меня за этот день.
Мои  решения  еще  никогда  не  были  такими  болезненным  и  тяжелыми.  Я  будто  выбираю
между  жизнью  в  мучениях  от  ужасной  неизлечимой  болезни  и  смертью,  и  выбор  мой  падает  на
первый вариант.
 
Сейчас  я  обещаю  себе,  что  запечатаю  конверт  и  оставлю  в  почтовом  ящике  дожидаться
возвращения  их  семьи  с  охоты.  Надеюсь,  Лилит,  ты  видишь  меня  сейчас  и  не  позволишь  этому
посланию остаться лежать здесь непрочитанным.
Я опускаю конверт, а пальцы разжать боюсь, если я разожму их, назад пути уже не будет, мне
придется идти вперед, оставив часть своей души в прекрасном и коротком прошлом.
Три…
Два…
Один…
Ну, вот и все, теперь точно все.
Я  возвращаюсь  домой,  где  меня ждет Эдвард  среди  чемоданов  и  сумок  с  нашими  вещами,
готовыми к погрузке в такси. Конечно же, Каллен ничего не знает о том, куда и зачем я только что
ходила, ему неизвестно ничего о Лукасе и наших отношениях, поэтому, когда я прикрываю за собой
входную дверь и прохожу в гостиную, я ловлю на себе его вопросительный взгляд.
-  Прощальная  прогулка  по  городу?  –  спрашивает  Эдвард.  Он  сидит  на  диване  и  тщетно
пытается дозвониться до кого-то по мобильному телефону. Он спокоен, несмотря на это, у него на
душе не так скверно, как у меня, даже наоборот – он рад, что возвращается домой.
- Что-то вроде того, - небрежно отвечаю я.
- Все нормально, Бэлла? Ты выглядишь грустной, - он провожает меня взглядом до кухни, где
я намереваюсь спрятать подкатывающие к горлу слезы в стакане холодной воды.
- Нет, все в порядке, просто устала немного,  - отвечаю уже из кухни и мысленно поправляю
себя – все будет в порядке.
На следующий день мы вернулись в Нью-Йорк. Эдвард,  заметив, что со мной что-то не так,
сам  написал  отчет,  основываясь  на  моем  рассказе  о  поездке  в  Сиэтл.  Блэк  был  не  в  восторге  от
прочитанного,  причем  это  еще  слишком  мягко  сказано.  Мы  предоставили  ему  по  сути  ничто,
фантастическую историю, в которую он не поверил и даже не пытался поверить.
Я  не  ушла  из  бюро,  но  взяла  небольшой  отпуск  и  уехала  на  две  недели  во Флориду. Мне
нужно было проветриться и понять, что делать дальше со своей жизнью. Первое время меня не раз
кололо дикое желание разыскать Лукаса, но я убеждала себя, что это – не самый лучший выход. Если
уходишь – уходи, не надо оборачиваться, и сожалеть, просто живи дальше.
Так я и сделала.
Иногда я жалела, что ушла в тот день, но со временем, как я и думала, мне удалось полностью
вычеркнуть из сердца Лукаса.
Сейчас  мы  с  Эдвардом  живем  вместе  в  его  квартире  на  Манхеттене.  В  бюро  мы  просто
напарники,  никто  ни  разу  за  почти  год  не  заподозрил  нас  в  отношениях,  даже  слухов  никаких  не
ходит,  что  очень  странно,  но  как  только  рабочий  день  заканчивается,  все меняется. Агент Каллен превращается в «Эда», агент Свон – в «Бэллз, солнышко». С Эдвардом оказалось здорово и работать,
и жить. Сейчас я не могу понять, почему мы раньше не  уничтожили  ту  глупую и ненужную  стену
войны между нами, которая разделяла нас не один год.
Но теперь все, наконец, все стало на свои места.
 
Эпилог. «Выбор» Лукас/Бэлла
 
«Эдвард,
Если  сейчас  ты  читаешь  это  письмо,  значит,  я  все-таки  набралась  сил  и  сделала  то,  что
подсказывает  мне  мое  сердце.  Впервые  в  жизни  я  решила  последовать  его  зову,  закрыв  глаза  на
здравый  смысл,  логику  и  прочие  производные  работы  мозга. Может  это  самое  глупое  решение  в
моей  жизни,  и  я  еще  пожалею  о  нем  в  будущем,  но  сейчас  я  уверена  в  его  правильности  и
необходимости. Я не  знаю, но чувствую, что именно так и должна поступить. Выбор сделан, а что
будет дальше – пусть решает за меня судьба, я отдаю свою жизнь в ее руки. Надеюсь, она меня не
подведет.
Когда-то я думала, что ни за что не смогу жить тихой семейной жизнью, что все ее прелести,
такие  как  любимый  человек  рядом  и  уютный  двухэтажный  домик  с  красивым  садом  где-нибудь  в
глуши, подальше от суматохи города – не для меня. Что ж, люди меняются, сейчас я отказываюсь от
своей  карьеры и  вообще  всей прежней жизни,  чтобы начать новую  так, как подсказывает мне мое
сердце.
Очень хочется верить, что я о своем решении не пожалею.
Пожалуйста, не ищи меня – это бессмысленно, я не вернусь все равно. Это моя жизнь, и я в
праве сама распоряжаться ею, как мне захочется. А сейчас мне хочется, чтобы все сложилось именно
таким образом. Прости, но я не хочу говорить тебе, каким именно. Одно скажу – я буду счастлива, и
тебе  я желаю  удачи  в жизни. Мне понравилось работать  с  тобой, Каллен, несмотря ни на  что, и  я
рада,  что  мы  с  тобой  все  же  нашли  общий  язык  под  конец  этого  расследования,  я  рада,  что  мы
перестали быть врагами. Но моего решения это не меняет, я не могу принять твое предложение, хотя
оно звучит довольно многообещающе. Сомневаюсь, что у нас с тобой что-то могло бы получиться,
если бы я осталась, конечно, не поэтому я ухожу, просто я хочу, чтобы ты это знал. Мы не подходим
друг другу…
В  Нью-Йорк  тебе  придется  возвращаться  самому.  Я  хочу,  чтобы  ты  передал  Блэку  мое
заявление об уходе, оружие и удостоверение, я оставила все это у себя на кровати. Не подведи меня,
Каллен.
Что ж, пожалуй, это все.
Спасибо  за хорошо проведенное  время и  за  то,  что просто  был  со мной. Еще  раз прошу не
искать меня, в этом нет ни смысла, ни необходимости.
Целую, Бэлла!»
 
Уходить было не  сложно,  ведь  я  знала,  ради чего  я  ухожу. Впереди на моем пути не  висел
огромный  вопросительный  знак,  неизвестность меня  не  пугала,  потому,  что  я  знала,  как  сложится
моя жизнь дальше. Я знала, во имя чего отказываюсь от своего прошлого, и оно, без сомнений того
стоило.
В мире нет ничего, что могло бы быть важнее любви. Если любишь кого-то, ты просто обязан
сделать  все ради  того, чтобы быть рядом  с любимым человеком. Любовь  –  это не просто чувство,
возникающее между двумя людьми, не химия, не страсть и не привычка, любовь – это даже не сила,
которая  может  сдвинуть  мир,  это  животворящий  источник,  способный  на  любые  чудеса.  Любовь
делает нас  счастливыми, дарит нам крылья, позволяют чувствовать  себя чуточку ближе к небу. Ее
сложно найти, легко потерять и невозможно отпустить, нет ничего проще, чем убить ее и нет ничего сложнее, чем воскресить потом снова. Ее необходимо беречь, как самое дорогое сокровище в мире,
потому, что она бесценна.
Тот, кто любит и любим,  - самый счастливый человек на свете. Теперь и я могу причислить
себя таким людям…
Как только я отправила письмо, Лукас забрал меня из Форкса и несколько дней мы колесили
по штату Вашингтон,  почти  касаясь  границы  с Канадой. В  основном мы  ездили  по  побережью,  и
лишь  изредка  углублялись  в  леса. Мы  много  говорили,  рассказывали  друг  другу  о  своей  жизни,
делились самым сокровенным, целовались до боли в  губах, встречали  закаты и рассветы на диком
пляже,  наблюдая  за  штормящим  морем.  Когда  самые  крупные  волны  стремительно  набегали  на
берег,  Лукас  подхватывал  меня  на  руки,  чтобы  я  не  намочила  ноги  в  холодной  воде.  Я  пыталась
обогнать  его,  когда  мы  устраивали  шуточные  соревнования,  но  стоило  мне  пробежать  всего
несколько  метров,  как  он  уже  оказывался  на  самом  его  конце,  возле  крупных  камней. Я  в шутку
обижалась,  а  он  смеялся,  заключая  меня  в  свои  крепкие  объятья,  потом  запускал  пальцы  в  мои
волосы  и  долго  покрывал  губы  и  щеки  жаркими  поцелуями,  пока  я  не  переставала  ворчать  и
жаловаться на то, что мне ни за что не победить его в беге.
Я  никогда  не  чувствовала  себя  такой  свободной  и  счастливой,  как  в  эти  дни,  казалось,  что
время замерло специально для нас.
 
Через месяц мы поженились на  этом пляже. Не  знаю,  сколько Дэниелу пришлось  заплатить
священнику, чтобы он приехал в это дикое место и провел церемонию на таком собачьим холоде, и
понятия не имею, как всего за три дня Лилит справилась со всеми хлопотами, но свадьба наша была
просто чудесной. Я не могла вообразить, что это будет так волшебно.
А вскоре я окончательно стала одной из Милтонов.
Я ни на  секунду не пожалела,  что  согласилась  рискнуть и прыгнула  в  эту  бездну  вечности,
пусть  я  потеряла  многое,  но  я  все  равно  счастлива.  Я  никогда  не  сожалела,  что  тем  прохладным
осенним вечером сказала «прощай» своей прежней жизни, оставив в полном непонимании Эдварда.
Иногда мы совершаем ошибку, выбрав для себя неверный путь в жизни, но порой судьба дает
нам шанс исправить ее, главное – не упустить этот шанс, и тогда все у вас будет хорошо.
 
~THE END~
 
Спасибо всем моим читателям, что были со мной все это время)